На фоне других поэтических сборников книга Евгения Чигрина «Погонщик» заметно выделяется своей образностью и неповторимой индивидуальностью. Его поэтический мир — мир волшебника и мага, заклинающего пространство, сновидца, черпающего вдохновение из самой природы, будь то «фиолетовая» Феодосия или мистический жаркий Восток. Чигрин — мифотворец, использующий нити мойр для плетения своего собственного уникального мира, в котором прошлое и будущее, сказочное и реальное представляют одну целостную картину:
Напишешь: Керчь — припомнишь Митридат,
Где каменный грифон не посторонний,
Акацией цветущей глянет сад,
Да живописца куст вечнозеленый,
Который в интернете — лист к листу,
Еще там вишня, да комменты к «Вишне…».
Напишешь: Керчь — и видишь, как звезду
Известно Кто подсвечивает свыше
Кирилл Анкудинов метко и справедливо назвал творчество Чигрина «ориентализмом духа». Действительно, только так и можно окрестить эту ни на что не похожую поэзию. Почерк Чигрина узнаваем и неповторим в любом случае. Это Поэт с большой буквы, уникальный и неповторимый. В наш век поэзия занимает весьма скромную полку в дальнем углу книжных магазинов, стыдливо прячется за сонмом романов, одетых в яркие, кричащие обложки. И именно поэтому так хочется, чтобы дошло до них настоящее живое слово одного из самых интересных поэтов современности:
Словарь реки читается с конца,
Сначала «я», а после остальное.
Лицо волны от солнца золотое
Морщинится, как кожа мудреца.
Лицом к лицу два взрослых существа:
Животные, а лица человечьи...
Шипящие куски пространной речи,
Безвестный слог, воздушная строфа.
За валуном три Мойры вяжут сеть,
Вздыхая так, что облако косится,
Полным-полно в телесном небе ситца,
Никто не сможет с этим умереть.
Можно много и долго рассуждать о нетривиальных метафорах Евгения Чигрина или о постакмеистичности его текстов, о вкраплении сниженной лексики в высокую поэзию или о яркости мазков на холсте книги, но думается мне, это лишнее. Скажу лишь, что этот небольшой сборник — один из тех немногих, которые я временами перечитываю заново и рекомендую всем составить свое собственное мнение об этой книге, прочитав ее.
Напишешь: Керчь — припомнишь Митридат,
Где каменный грифон не посторонний,
Акацией цветущей глянет сад,
Да живописца куст вечнозеленый,
Который в интернете — лист к листу,
Еще там вишня, да комменты к «Вишне…».
Напишешь: Керчь — и видишь, как звезду
Известно Кто подсвечивает свыше
Кирилл Анкудинов метко и справедливо назвал творчество Чигрина «ориентализмом духа». Действительно, только так и можно окрестить эту ни на что не похожую поэзию. Почерк Чигрина узнаваем и неповторим в любом случае. Это Поэт с большой буквы, уникальный и неповторимый. В наш век поэзия занимает весьма скромную полку в дальнем углу книжных магазинов, стыдливо прячется за сонмом романов, одетых в яркие, кричащие обложки. И именно поэтому так хочется, чтобы дошло до них настоящее живое слово одного из самых интересных поэтов современности:
Словарь реки читается с конца,
Сначала «я», а после остальное.
Лицо волны от солнца золотое
Морщинится, как кожа мудреца.
Лицом к лицу два взрослых существа:
Животные, а лица человечьи...
Шипящие куски пространной речи,
Безвестный слог, воздушная строфа.
За валуном три Мойры вяжут сеть,
Вздыхая так, что облако косится,
Полным-полно в телесном небе ситца,
Никто не сможет с этим умереть.
Можно много и долго рассуждать о нетривиальных метафорах Евгения Чигрина или о постакмеистичности его текстов, о вкраплении сниженной лексики в высокую поэзию или о яркости мазков на холсте книги, но думается мне, это лишнее. Скажу лишь, что этот небольшой сборник — один из тех немногих, которые я временами перечитываю заново и рекомендую всем составить свое собственное мнение об этой книге, прочитав ее.