Часть I
Мне лет 12, я еще не курю. Возвращаюсь в выходной из магаза, куда ходил за молоком в своей кепке «Лос Ангелес Лакерс» (команда, о которой я, естественно, ничего не знал) и своей любимой кенгурушке. Мы все тогда такие носили одинаковые. Они продавались на нашем рынке у метро, серые с черными рукавами и капюшоном. Для 12-ти летнего это считалось самое то.
У Дрюши тоже такая была, и еще у половины школы. Юрик, правда бы, такую носить не стал. И Граф тоже. Да и Контакт. Но он учился в другой школе, а Граф уже к этому времени ушел в спортивную.
Так вот, иду я по дорожке от булочной. Дорожка слегка загибалась и шла в горку через пустырь на котором теперь влепили новую высотку. Иду, значит, к нашим домам и метрах в пятнадцати передо мной стоит чел лет тридцати пяти - сорока с безумным взглядом. И смотрит слегка вбок, не прямо на меня, а так в сторону, как бы в никуда, отстраненно. В пуховике типа пальто нараспашку. Совершенно безумный взгляд, форменный маньяк из кино. Постоял так немного, и двинулся дальше без видимой причины. У меня было предчувствие, что он из-за меня остановился. Но нафиг я ему, думаю, нужен. Хотя в лифт я с ним бы, конечно, не сел.
Иду себе, на всякий случай отслеживая его спину впереди. Вошли уже во двор, он все передо мной держит дистанцию, назад не оглядывается.
Наши дома в шестнадцать этажей стоят друг напротив друга, образовывая кольцо. Двор огромный, детская площадка, елки, машины, коробка. Смотрю, заходит в мой подъезд. Но в нашем доме он явно не проживал, я бы его запомнил. Наверное, к кому-то в гости, подумал я. У нас на шестом жили нарики какие-то.
Я постоял у подъезда. Не стал сразу заходить. Пусть, думаю, уедет лифтом, куда ему надо, на всякий случай. Не маньяк ведь он в самом деле. И спокойненько вошел в подъезд. Но этот чел торчал у лифта. Я не растерялся. Думаю, мало подождал, лифт наверное тормозит, и решил, как мудрый школьник, пойти на лестницу, которая находится справа от лифта. Далеко заходить не стал, на один пролет зашел, типа живу на втором, встал себе, расслабился, слушаю, жду пока лифт приедет за ним. И вдруг этот чел выглядывает из за угла. Ну тут я уж сразу сообразил, что он именно по мою душу сюда явился. И, ведь, гад шел не за мной, а передо мной, чтобы я бдительность потерял.
Я чесанул вверх, а он за мной. Как же я бежал. Мое чувство самосохранения гнало меня вверх с бешеной скоростью. А он не отставал, я ведь тогда пухлик был, я еще не вытянулся тогда, только начал расти. А он пытается схватить, и этот самый пролет ступенек в двенадцать меня и отделяет от маньяка с безумным взглядом. Мы неслись как зверь и жертва в мире животных, только вверх по лестнице на шестнадцатый этаж. Я даже пакет свой с молоком не выпустил, не до того мне было. Уж не знаю что он там хотел от меня, но этажей десять он меня преследовал.
Ужас происходящего невозможно описать. Почему-то думаю он планировал не ограбление, слишком мелкая цель для такой пробежки. Потом он внезапно отстал. Но обороты я уже не сбавил до самой квартиры. Хорошо, что я живу на шестнадцатом, а то свернул бы раньше на свой этаж, и он бы меня и сцапал. Я минут сорок сидел на тумбе в прихожей, глядел в одну точку. С тех пор я стал, наверное, таким задумчивым, до этого я особо не задумывался так глубоко.
Мама спросила:
- Молоко то купил?
Я почему-то ничего ей не рассказал. Наверное, был в шоке. Сходил за молочком. Вряд ли это был нарик, который хотел меня ограбить. Стал бы он так за мной бежать, потому как про ограбления в лифте я к этому времени уже кое-что знал.
Наверное, это год был такой особенно счастливый. Как раз накануне, заходит со мной в лифт парень. Лицо его не вызывало недоверия, в отличие от маньяка, который скакал за мной по лестнице. Он даже был чем-то похож на моего двоюродного дядю. Такой слегка праздный, свой в доску работяга. Но этот чел тыкнул на кнопку во время подъёма, и, когда лифт остановился, а эта функция в старых лифтах делала возможным остановить лифт на любом этаже, так что бы двери при этом не открывались (удобно, если вам нужно кого то ограбить или отлить), так вот он достает складной нож. Я распрощался с жизнью в первое мгновенье, а потом внутреннее чувство подсказало, что он меня не будет резать. Но я на всякий случай спросил:
- А вы меня убьете?
- Я че больной? Давай,- говорит.- Что там у тебя в пакете и в карманах.
- Да мелочь только,- посетовал я.
- Сгодится.
Я выгреб всю мелочь, искренне сожалея, что у меня с собой так мало денег. Одет он, кстати, был очень прилично, во все модное по тем временам, его кепка, помню, на рынке стоила целое состояние. Он поглядел в пакет, ткнул на кнопку лифта, двери открылись и он стал выходить, озираясь.
- Пойдешь за мной, убью!- сказал он на последок.
Я, конечно, не планировал выслеживать его. Вернулся домой и просидел полчаса в прихожей. На этот раз я рассказал все маме, она по-моему даже позвонила в полицию, но вряд ли они там конечно объявили план перехват.
Потом еще у меня пытались отобрать плеер какие-то гопники у метро, когда я ходил на танцы в соседнем районе.
Шел 96-ой.
В 96-ом у нас на районе самыми популярными были рэпер Мотя и Микки, который недавно вернулся из Нью-Йорка. Оба они по слухам кололись, и грозно носили трубы и клетчатые рубашки, подражая черным парням из «Не грози Южному централу». А еще брутальный татарин Руслан, который наорал на меня в актовом зале во время дискотеки. Он всегда носил спортивный костюм и кроссовки. Я как-то видел, как он прессовал одного парнишку у раздевалки. Не особо приятно.
Странная штука. Никогда бы не подумал, что мне будет так всего этого не хватать… Мне 37. Я живу в скромной коммуналке и работаю школьным режиссером. Моя карьера киноактера задохнулась на взлете, и я так и не стал знаменитостью, сыграв пару вторых ролей в сериалах, главную роль, самого себя, в студенческом фильме, и эпизод в крутом блокбастере с Михалковым, который прославил меня среди родственников и знакомых.
Моей сестре стукнуло 30, и она стала давить на родителей. После всех долгих кухонных совещаний, было принято решение продать нашу культовую двушку на окраине спального района.
Каждое воскресенье я приезжаю навестить родителей. Папа расспрашивает меня о делах в школе. Я рассказываю о своих приключениях, о том, как меня доводят школьники, как достала администрация, какие милые у детей родители, и о своих спорах с коллегами о проблемах образования в целом, и о том, какую я великую миссию исполняю на посту режиссера школьного театра, обучая подростков актерскому искусству!!
Папа как всегда разражается тирадой комментариев, мама пытается его угомонить. У них завязывается словесная потасовка, они перестают меня замечать, увлекшись спором, и я потихоньку ухожу слегка подремать в комнату сестры, которую мы когда-то делили, пока я не съехал в центр.
Пока я сплю, родители потихоньку прикрывают дверь и отправляются на прогулку, в наш культовый лесопарк, где всегда можно найти тихую уютную скамейку и послушать, как шумят деревья, поглядеть на березы, что за ручьем. Будто ты в ста километрах от Москвы, где в гуще прячется когда-то секретный вход в метро-2, и где с горы мы в детстве катались на лыжах во время физкультуры.
Это вам не какой-нибудь московский парк, где по проспекту с фонарями ходят тысячи людей с колясками. Это настоящий лес с кучей укромных мест, где мы бухали все детство и прятались от глаз взрослых и от действительности, которая нас угнетала.
Никогда не думал, что я буду скучать по воспоминаниям о моем переходном периоде, проведенном на окраине Москвы в спальном районе. Не думал, что мне будет не хватать тех, кто издевался надо мной. Всех этих гопников и чеченцев, кого я боялся встретить, проходя по району, и с кем избегал столкновения во время школьных перемен.
Но вот приходит сестра.
Она, кстати, тоже работает в той же школе, так что нам есть, что обсудить. Мы пьем чай и болтаем о том, о сем.
Раньше мы с сестрой любили гулять в парке, особенно зимой это очень освежало. Мы любили поболтать о том, какие все вокруг дураки. Но эта традиция давно прервалась.
В этот раз я решил возобновить традицию и потащил ее по району, ностальгируя на каждом шагу. Даже заставил обойти вокруг школы. Она чуть не взвыла, ругалась, что согласилась на эту прогулку в стужу таскаться со мной по району и слушать мои бредни. Не знаю, может, она просто чувствительная, как сковорода, а, может, я и впрямь впал в сентиментальность. Я понимал, что в последний раз вот так хожу по району с сестрой, и боялся, что всего этого мне жутко будет не хватать.
Первые воспоминания о детстве - счастливые семейные картины. Я на плечах у папы и мы идем на крышу смотреть салют в окружении соседей и друзей. Следующее - я упиваюсь морсом на семейных праздниках до отрыжки, пока не запершит в горле, еще до прихода гостей: тети Лены, маминой подруги, с которой они работали в детском саду, с дочками и дядей Мишей, которого тетя Лена всегда уводила в разгаре веселья, когда он перебирал с алкоголем. Следующее - качаюсь на веревочной лестнице спортивного комплекса, который у нас располагался в центре широченного коридора, преграждая всем путь на кухню, и подпеваю Аллегровой и Шуфутинскому. Нам с папой больше нравилась Аллегрова, а маме Пугачева. Такого широкого коридора, как у нас, ни у кого не было, родители снесли шкафы, которые были во всех типовых двушках-распашонках шестнадцатиэтажных домов, которыми у нас застраивали в 80-ые все окраины Москвы.
Родители получили квартиру, когда мне было два года, так что вся моя жизнь прошла там. Мой папа - мастер на все руки, делал все оригинально. Этот гигантский коридор венчали витражные двери с изображением птиц и винограда, с грохотом открывающиеся гармошкой в сторону кухни. Папа специально нанял художника, который, правда, не слишком аккуратно изобразил рисунок. Зато в начале коридора был камин, но, конечно, как позже выяснилось, это была стилизация, довольно правда оригинальная. Сам камин был выложен из разноцветных плиток разных форм, которые только можно было найти в ту пору, и покрывался цветным линолеумом. Он служил в основном для хранения ключей и всякой ерунды, включая дисковый телефон. Мы не были слишком богаты и трубочный телефон с антенной появился у нас позже всех. Внутри камина хранился всякий хлам. Вместо заслонок были железяки с вырезанными в них отверстиями для ключей, которые папа забрал из мастерской. Одна ставилась при этом на другую, а держались они за счет того, что железки выгибались полукругом и цеплялись за бока отверстия, где вместо огня валялся всякий хлам и все время вечно вываливался из камина.
В верхней части над каминам, как и положено в замках, располагалась эпичная картина с видом Валаама, правда немного недорисованная. Не представляющая, по-видимому, особой художественной ценности. Зато размеры ее внушали почтение, она доставала до потолка и в ширину была пару метров, не меньше. Ее папа купил у художника с первого этажа. По бокам картины располагались две колонны до потолка, пластиковые трубы, обтянутые клеенкой под мрамор.
Во всем остальном обстановка нашей двушки была самая обыкновенная, по всем меркам конца Советской эпохи. Следующим шедевром папы был балкон, наверное, самый оригинальный в мире. Мама всю жизнь уговаривала папу его застеклить и вот однажды папа это осуществил с присущей ему оригинальностью. Окно балкона открывалось так же гармошкой. Никогда невозможно было закрыть его до конца,. Чтобы оставить его нараспашку, нужно было в ткнуть специальный колышек. С потолка капало, на изгибе был приварен кусок железа и получалось, что-то вроде треугольного стола, и широкое единое окно типа эркер. Это было специальное пространство, использовавшееся, как стол для пикника, когда приходили гости, за которым нужно было есть стоя. Но вид зато открывался шикарный, сами понимаете, на всю окрестность, пока опять же не воткнули новый дом через дорогу.
Потом мама завернула в одно лето все папины шедевры и устроила дома уютный евроремонт. С камином я смирился. В последние годы я ощущал от его вида некоторую неловкость. Но балкона, истинно дачного, со всеми горшками, с зеленью и кучей хлама, такого уютного деревенско-богемного мне до сих пор не хватает.
Я проводил там на раскладушке в студенчестве немало счастливых часов. Мы с сестрой любили торчать на балконе особенно летом и смотреть на самолеты, набирающие высоту, уносящие всех в жаркие страны в сезон отпусков.
Наш дом располагается на самом краю новенького спального района и является частью композиции из нескольких Олимпийских колец если смотреть с высоты птичьего полета, построенных к Олимпиаде 80.
Самые детские воспоминания связанны с моим другом, Сашей Кравченко. Мы ходили с ним в одну группу детского сада, а потом в один класс. Он был худощав, я толст, он брюнет, я блондин, у него был старший брат, у меня младшая сестра, он жил на втором этаже, я на шестнадцатом, его родители были зажиточными, мы жили весьма скромно. Но, как выяснилось позже, не только я во всем завидовал и подражал ему. С его стороны, по словам его старшего брата, зависти и подражания было не меньше.
Он завидовал тому, что у меня была младшая сестра, я тому, что у него старший брат, мне страшно нравился его синий болгарский ранец, а он вырезал карманы кухонным ножом на своем ранце, потому что такие были на моем громоздком красном портфеле, который я ненавидел. Сашу называли – Граф, производное от фамилии Крафченко, а меня называли Люха.
Как-то в детстве, гоняя на великах, еще в том возрасте, когда мы тусовались вместе с его старшим братом, они зачем-то начали меня дразнить и переделали мою дурацкую фамилию Папенькин в ПипИнькин. На следующий год я сказал учительнице, что моя фамилия ПЕтенькин, через буквы Т и Е. Конечно, это было круглое вранье. Только ленивый не смеялся над моей фамилией. Как ее только не коверкали. И Тетюнькин и Петюнькин. Сами понимаете, как мне с этим жилось.
И, будучи уже актером, который мелькал по телеку, уже после окончания института, я взял себе помпезную фамилию моей прабабушки, купчихи Софьи Грациановой, которая мне казалось на тот момент больше подходила актеру, будущему преподавателю. Это, конечно, вызвало у моих однокурсников приступ остроумия, и они изображали меня в плаще, пафосно развивающемся на ветру, произнося мою новую фамилию, типа я Граф Дракула. Я поздно понял, что поменял шило на мыло. Моя новая фамилия вызывала еще больше смеха, особенно среди тех, кто знал предыдущую. Но что поделаешь, не менять же обратно. Многие меняют фамилии. Вот недавно знакомый актер стал из Козлова Шаракоисом. Почему бы и мне не стать из Петенькина Грациановым!
Так вот, Граф был как бы моим лучшим другом. Он всегда шептал шутки на уроках, которые я озвучивал на весь класс. Граф был тайным координатором всех пакостей, он никогда не снисходил до того, чтобы строить из себя шута, это была моя фишка.
Однажды на дне рождения Ленки, в которую был безответно влюблен Юрик (это был главный роман нашего класса), классе в шестом, Граф подговорил ребят стащить юбку с подруги Ленки, новенькой в нашем классе, которая была в меня влюблена. Я знал про намечающуюся шутку, но счел достаточным не участвовать, хотя совесть подсказывала, что нужно было предотвратить готовящееся.
Так и случилось. Под гогот ребят она обиженная ушла на кухню и там просидела до конца дня рождения. Все впихивали меня к ней на кухню, чтобы она перестала дуться, зная ее особое ко мне расположение.
Я все думал, если уже хотелось так сильно обидеться, шла бы домой, в конце концов. Моя миссия была уговорить ее простить обидчиков, и я оказался в ужасно глупом положении. Я что-то мямлил о том, что это была глупая шутка.
Но она решительно попросила меня:
- Ой не надо.
И ее можно было понять, она не выходила из кухни до конца праздника. А я сидел рядом с ней, пялился в телек, как болван, и молчал.
Вначале нас разлучил лицей, который устроили на дому в начале девяностых многодетные мамаши, и из которого я вернулся в нашу общеобразовательную школу через полтора года и написал диктант в одно предложение с горой ошибок. Потом его отдали в спортивную школу, и Дрюша, коренастый силач, всегда ходивший за Графом по пятам, объявил, что мы с ним теперь самые крутые в классе. Но дружить с Дрюшей мне было не интересно, все наши катания с горок обычно заканчивались борьбой, в которой он неизменно побеждал.
В лицее у меня появился друг, Саша. Он был вялым и занудливым, из многодетной семьи. Его родители занимались Гербалайфом, потом косметикой Арифлэйм. У них была трешка в другом конце района и огромный старый плешивый дог.
Для Саши, например, было нормально напялить стариковскую жилетку из овечьей шерсти с дурацкими расцветками в комплекте с валенками, из очередной линии товаров, которую представляли его родители, на премьеру школьного спектакля "Ромео и Джульетта", в котором он играл отца Джульетты, а я Ромео. В общем, он был странен и это меня веселило.
У меня было две стороны. В одной я был самым непродвинутым и худшим игроком в компании волейболистов мажоров, которую возглавлял Граф. А для Саши из лицея я был затейником, вечно вынуждающим его в чем-то участвовать. Его и Катю двоечницу из нашего лицея. Она недавно перешла в мой класс, и моя мама занималась с ней математикой. Ее папа был банкиром, но его выгнала мама, застав с секретаршей. Большую часть свободного времени мы тусовались у нее дома, играя в Денди.
Когда родители оставляли нас одних, я уговаривал Катю и Сашу играть в ограбление. Мы с Катей изображали семейную пару, которая спала якобы в своем доме ночью. А Саше неизменно доставалась роль грабителя, который должен был проникнуть в квартиру для взлома сейфа. Моей задачей было обезвредить его при помощи спрятанного под подушкой пистолета.
Этот этюд разыгрывался много раз. От близости к Кате, которая лежала со мной на кровати в темноте, я погружался в чарующую негу. Я учил ее пукать без звука, а она приглашала меня играть в Барби , я естественно играл Кена. Ее сестра жила в Америке и присылала ей продвинутые по тем временам игрушки. Саша такой чести не удостаивался и считался занудой.
Помню один случай классе, наверное, в шестом. Такое безоблачное детство. Мы уже не начальная школа, куражимся, как можем перед девчонками. В окна светит солнце, у нас замена урока, ее проводят старшеклассники, они заказывают пиццу. У нас был класс А , так что особо заядлых хулиганов у нас не было, а главным клоуном был я.
И один из старшеклассников, самый крутой, похожий на Цыгана из "Неуловимых", не помню, как его звали, но помнится, что даже учителя его уважали. Такой курчавый брюнет, в спортивном костюме, четкий парниша.
С ироничным уверенным взглядом, осмотрев класс, он бросил на меня взгляд и спросил:
- Занимаешься?- показав на бицепс.
Пауза зависла в классе.
- Занимаюсь, – ответил я, глянув на Дрюшу с Юриком, которые знали, что я ни чем таким не занимаюсь кроме волейбола, в который я играл хуже других.
Он одобрительно кивнул.
- Видно,- подтвердил он, сморщив подбородок и слегка теряясь от зависшей в классе паузе.
Все глядели на меня. Даже Дрюша с Юриком как-то по-новому на меня взглянули, а я только почувствовал себя неловко, и пытался это скрыть. Этот старшеклассник хотел вычислить лидера и наладить с ним контакт, чтобы не было проблем. Теперь, когда я стал преподавать, я это понял, до этого все детство для меня было загадкой, почему он обратился ко мне.
Больше он ни с кем в классе не разговаривал, разве что девчонки немного с ним пококетничали, выпрашивая пиццу. Граф тогда перешел в спортивную школу и я оказался самым высоким и самым сильным на тот момент, не считая Дрюши, в нашем классе. Но, честно сказать, я особо тогда ни чем не занимался, так напяливал кимоно, которое осталось от детских занятий по айкидо, куда мы ходили еще с Графом в раннем детстве и откуда нас выгнали за баловство, и то только скорее, чтобы покуражиться, когда к нам приходила Катя Селезнева. Запираясь в комнате, я изображал что-то напоминающее тренировку.
Мы все смотрели фильмы с Ван Дамом или «Командос», в котором Шварцнейгер несет бревно на плече, а потом играли в детском саду, заправляя прямоугольные кубики за штаны, воображая что это пистолет.
У моего поколения так началось детство. Пустой зал в середине дня в доме отдыха, где я один смотрю «Конан Варвар», «Двойной удар», на который я иду уже с друзьями у бабушки в подмосковье и устраиваю истерику, когда мне не хотят давать денег на билет за какую-то провинность. «Остров дракона» с Брюсом Ли в видеосалоне у дома, куда мы непременно заходили с отцом, возвращаясь из бани. Стоил этот просмотр ровно рубль. Ну и «Самоволка», которую мы смотрим у Графа на видике...
Я увлекал всех ребят с бабушкиного двора, раздавал всем оружие из наборов полицейского, и мы играли в войнушку, по мотивам боевиков, которые все смотрели по видику. Это началось еще в детском саду и продолжалось чуть ли не до восьмого класса.
Хотелось быть таким же крутым одиночкой, бесстрашным и непобедимым. До восьмого класса так пожалуй и выходило, я был настолько бесстрашным, что мог запросто от нечего делать дать под дых Никре, которого все не любили, потому что его чморила классная руководительница, при всех , под молчаливое изумление девочек и одобрение ребят. Или подраться с сыном исторички из-за того, что он случайно задел меня дверью. А один раз в шестом классе я навалял восьмикласснику на физре.
Но однажды счастливое детство кончилось. Это было в начале восьмого класса. К нам тогда перевели Витю, которого оставили на второй год. В наш класс заперлись старшеклассники. Моим кумиром был тогда Ван Дам, я даже считался задирой, обижал Никру из нашего класса, так что надо мной даже назначили шефство, чтобы я не распускал руки. Старшеклассник по кличке Кит был выше всех в школе, едва не доставал потолка, но он не особо за мной следил.
Как-то на улице ко мне прицепился гранж из соседней школы. Ему наверное не понравились мои трубы, которые носили тогда рэперы, но больше всего его наверное раздражала моя шапка "Оникс", черный мешок с перевязанным длинным шнурком пучком. Рэперы вообще были в меньшинстве. Металлистов, которые были заодно с гранжами, было значительно больше. Почему-то считалось, если ты фанат Кобейна, то называешься гранж и больше ничего другого слушать не можешь. А если рэпер, то можешь слушать только Ice Mc или Publik Enemy. И эти две культуры непременно враждовали. Еще были скинхэды, футбольные фанаты. И все они были против рэперов. Потом появились еще рэйвери и кислотники. Эти, кажется, были ближе к реперам. Ну и, конечно, гопники. Или все остальные - это просто ребята в спорт штанах и кроссовках. При этом на спорткостюм одевалась куртка пилот, пальто или кожаная куртка. Они могли слушать что угодно, хоть Аллу Пугачеву, и носили обязательно шапку с помпоном.
В детстве мне страшно нравился этот стиль, но как выглядят рэперы, мне нравилось еще больше. Я пытался слушать черный рэп, но не пошло. Если честно, больше я тащился от ЕАST 17, и фанател от Майкла Джексона. Ставил видосы на кассетах на паузу и отрабатывал движения. Научился лунной походке и зажигал, когда дома никого не было. У меня над кроватью висел его плакат, я носил только белые носки и преимущественно только белые футболки в честь моего кумира. В 96-ом в Москву приезжал Майкл Джексон, и папа как-то вечером пришел и сказал, что видел короля поп музыки, когда тот проезжал мимо на автобусе и махал всем рукой, выглядывая из люка, я чуть не расплакался.
На всякий случай я послушал немного черного рэпа, чтобы оправдать свой стиль и купил шапку с надписью Оникс на рынке. Хотя музыку этой группы я ни разу слушал. Логотип мне показался более менее нейтральным.
Все металлисты воспринимали рэп, как личное оскорбление и считали, что рэперов нужно бить ногами. Желательно по голове и в гриндерсах или хотя бы в берцах.
Первое мое столкновение с противниками субкультур было у меня во дворе… Мне в голову попал снежок, я обернулся, но никого не было. Потом это повторилось и я матюкнулся, и из-за гаражей с разных сторон выбежали трое. Один здоровый гранж и пара ободраных металлистов в потертых подвернутых джинсах, увешанных цепями, что свидетельствовало о том, что они еще и немного скинхэды. Все трое были с бритыми головами.
Они обступили меня, и я приготовился держать оборону. Я тогда ходил на карате и даже занял третье место по ОФП, правда потому что был самый старший и выше всех в группе на голову. В общем, они меня окружили около подъезда Графа, и я собирался от них отбиваться, но из припаркованной тонированной девятки вышел чел с бритой головой и сказал авторитетно, мол парни вас трое, а он один, нехорошо получается. И я был спасен. Через пару дней я встретил этого гранжа в автобусе, и он назначил стрелку
- Сегодня в семь у школы.
- Сегодня я не могу.
- Ссыкло.
- Лан, давай завтра.
На следующий день, кажется, это был Татьянин День, у мамы в гостях была ее подруга тетя Лена. Они с мамой вместе работали в детском саду у них в группе был Серега, старший брат Графа. Маму мою он любил и всегда здоровался. А муж тети Лены был афганец. Его звали дядя Миша. Он работал в ФСБ, а папа работал у него водителем.
Мама с тетей Леной тискали меня накладывали салаты, чекались фужерами с шампанским. Уже стемнело, я отпросился немного погулять, и, видимо, потому что был праздник мама легко меня отпустила.
Я отправился к школе. Зима, темно, на улицах почти никого нет, у подвала школы кроме гранжа стояли еще один здоровяк из их школы и один двоечник, которого выгнали из нашей школы. И он перешел в 14-ую, которая считалась школой двоечников. Этот третий был неприятным типом. Я как-то в детстве его зачем-то побил. Его вид меня не страшил в отличие от второго, спортивного вида чела в черных трубах, который больше был похож на скинхэда. Ну да ладно. Гранж в оправдание того что он не один заявил:
- Не доверяю рэперам.
И мы пошли в лес.
Спустились с дороги в небольшой перешеек через овраг. Они закурили, я тогда еще не баловался сигаретами. И вдруг этот гранж пошел на меня. Вначале он понавешал мне, я как-то не особо хотел драться. Думал, раз ему надо, пусть побьет меня немного. Но он как-то всерьез увлекся, и я психанул, и нелетел на него со всей злобой. Тем более я несколько месяцев ходил на карате. Гранж начал отступать, я и не расчитывал, что мне удастся так его побороть, он был выше и сильнее меня. Но тут эти двое налетели на меня и повалили на снег. Гранж уселся на меня, и еще этот, который раньше учился у нас в школе, из неблагополучной семьи, достал бабочку чтобы попугать меня , хотел снять скальп, но гранж пожалел меня, говорит:
- Не надо.
Гранж продолжал бить меня по лицу, а мне оставалось только закрывать лицо руками. Вылезти из-под него не было возможности. Я даже слегка выключился на мгновение.
Побили меня по щекам и стали сваливать, пока я лежал и глядел в небо. Была такая тишина, вокруг ночь, все в снегу, рядом наш район и я лежу такой герой, распластавшись, избитый несправедливо в овраге, и вставать неохота.
Пока лежал, слышал, они там ржали, уходя. Встаю, отряхиваюсь, вижу шапку мою Оникс. Оказывается, они ее втроем обоссали. Но я всеравно ее зачем-то взял, почистил снегом, хотя не знаю зачем. После такого ходить в ней уже, сами понимаете, не будешь. Так что после этого как бы я был уже не рэпер.
Я тогда решил, раз я реп слушать всеравно не очень-то люблю, то не буду рэпером. И стал по-прежнему слушать попсу там всякую: Майкла Джексона и Руки Верх. Но трубы всеравно носил.
Иду как-то в школу в своих трубах и подлетает ко мне металлист один из нашей школы, разворачивает меня и говорит:
-Ты че, рэпер!?
- Нет, я гопник. А че?
- А это кто?
- Ну, тот, кто попсу слушает, а ты че, меня бить хотел?
- Ну да.
Все круто изменилось, когда меня стали преследовать чеченцы. К этому времени я даже бросил карате, на которое начал было ходить. А началось все с того, что я заступился за девчонку из нашего класса. Они ввалились вначале урока, когда училка где-то задерживалась и как-то не очень красиво докапывались до Дашки. Уж не знаю, чем она их зацепила, наверное, сама нарвалась. Но мне показалось, что это неправильно, так вот сидеть и смотреть, как унижают твою одноклассницу. Я еще посмотрел на Дрюшу с Юриком, но они явно не собирались вмешиваться. Я встал такой и как полагается крутому одиночке заявил, чтобы они отвалили, прям как сделал бы Чак Норис из сериала "Крутой Уокер. Правосудие по-техасски". Но тут откуда-то вылетел кабан по имени Мухтар Обдурахманович и, толкая меня в проходе между партами, начал кричать:
- Крутой, да? Че, типа Крутой? Да? Да??- вообще, он был какой-то бешеный .
Я только успевал отлетать назад за парты на глазах у всего класса. Ему, правда, преградил путь новенький, который остался на второй год, он знал Мухтара и пытался обратить все в шутку, приговаривал:
- Да ладно те, Мухтар, отстань от него…
Естественно они поджидали меня после уроков во дворе школы, но я ходил после школы на английский, который был в школьном переходе, и видел как они паслись во дворе. Так начались мои страданья.
- Ну что доигрался!- встретила меня мама словами у порога.
Дома у нас как всегда тусовалась Катя Селезнева, мама натаскивала Катю по математике. В Катю был влюблен тот что докапывался до Дашки.
На следующее утро во двор школы вошли мой папа и его босс, муж маминой подруги, Михалыч, афганец, который жил прям напротив школы. Я вытолкал их за пределы забора. Дядя Миша все повторял:
- А в чем проблема-то?
- Ща посадим его в джип, прокатимся!-наивно полагал папа.
- Так в чем дело-то?- не унимался дядя Миша.
Видно было, что он еще не проснулся. Я догадывался, что посадить в джип Мухтара и прокатиться с ним будет не просто. Да и вообще откуда-то слышал, что родители этого Мухтара и его друзей чеченские террористы, и держат гостиницу "Салют", в которой работала мама Кати. Я не хотел впутывать папу с дядей Мишей во все это.
Конечно, он встретил меня в холле и смачно дал под зад на виду у всех, кто сидел в коридоре перед раздевалками. Там тусила вся элита.
Тогда все крутые делились на две категории: героиновые нарики типа старшего брата Графа, или Микки, приехавшего из Нью-Йорка и борцы чеченцы типа Мухтара и его банды, состоявшей из Белялы и Исы, и некоторые наши гопники-спортсмены.
Я развернулся и крикнул ему в лицо что у него будут большие неприятности. Помню, он даже слегка растерялся от такого ответа. Его аж передернуло от того, что ему так при всех заявили. Он явно этого не ожидал. А я тогда, несмотря на смелый выпад, понял, что попал и что просто так они от меня не отстанут. И жизнь моя с тех пор превратилась в ад.
Чеченцы могли неожиданно подкрасться со спины, пока я беззаботно болтал с Дрюшей о школьном спектакле, где мне пришлось участвовать, и сделать подсечку так, что я падал на пол на виду у всего класса. А Дрюша, подлец, даже не предупредил. Или, натолкнувшись на меня во время урока, пока я шел из туалета, они могли затащить меня в столовую к раковинам, которые от столов отделяла стена, и начать толкать и прессовать. Двое держали меня, один стоял на стреме, а Мухтар хватал за грудки.
– У меня будут неприятности, да? У кого будут неприятности, а?
Похоже, они уже пробили, что я никакой не крутой, и отыгрывались за случай у раздевалки.
- Ну какие у меня будут неприятности, а?
Я стал прогуливать школу, запустил учебу. Причем нападали они только, если были втроем, а если я сталкивался с кем-то из них один на один, они проходили мимо не обращая внимания.
Ильдарчик в классе был в авторитете, потому что дерзил учителям и дорого одевался. Его папа был бизнесмен, а старший брат нарик.
Как-то мы с ним случайно встретились у школы и решили не идти на уроки, купили "папин йогурт" и давились им в подъезде. Так я впервые попробовал водку. Потом он познакомил меня с одной безумной компанией. Они тусовались в подъезде, в соседнем доме. Это были три девчонки. Одна, симпатичная, худая, высокая блондинка, по-моему она была девушкой Контакта, нового друга Графа. Вторая, толстуха. А третья к моменту моего появления расставалась с другом Контакта из Теплого стана. Он ваще был настоящий гопник, носил гринды и шапку на затылке.
Контакт - это был друг Графа, с которым он тусовался после спортшколы. Однажды мы с ним поспорили, что я выпью полбутылки водки и меня не стошнит. Он не поленился, приперся ко мне в выходной, мы пошли в магазин, он купил бутылку паленой лимонной водки (какая же это была дрянь). В общем, я проиграл спор. До вечера меня таскали по всему району, пока я все не вытошнил и в себя не пришел. Наверное, траванулся.
Так вот, эта третья девица слегка проявляла ко мне знаки внимания, она была маленькая и жутко остроумная, но не в моем вкусе. Времяпровождение было стандартное: алкоголь, сигареты, засосы, ступеньки лестничной клетки, которую от площадки лифта ограждала дверь напротив мусоропровода. Это была наша вселенная, свобода от школы и родителей. У девчонок тогда был прикол нападать всей кучей на кого-нибудь из ребят и стягивать с него штаны.
Вначале девчонки напали на Контакта. Я спросил, что это они делают. Он сказал:
- Прикол у них такой в последнее время.
Это страшно интриговало, все-таки это означало явный интерес со стороны девчонок. Мне было тринадцать, когда мы в день знакомства гуляли вечером по парку, который окружал наш район. Контакт сказал, что я на очереди. Мне это казалось верхом романтичности.
Девчонки повалили меня на снег и, держа за руки, стягивали джинсы, мы тогда носили трубы, они свисали до колен, так что особо стягивать не пришлось. Я пытался удержать трусы. В общем, это дело ничем не завершилось, нам всем было по тринадцать-четырнадцать лет.
Они серьезно увлекались мистикой, даже немного были похожи на ведьм. Разговоры шли такие, что в их доме какой-то энергетический столб. Кто-то из них видел его внутренним взором во время медитации. Его открыли то ли инопланетяне, то ли еще кто. К нему можно подключиться, чтобы путешествовать в другие миры. Они все медитировали вместо школы, наверное были из не очень благополучных семей, потому что все время торчали на лестничной клетке. Они подводили глаза черным, носили всякие там фенечки, но держались довольно серьезно.
Мне все эти их штуки с медитацией были не особо интересны, но вот Ильдарчик погружался во все это с головой. Говорили про какую-то девчонку, которая наобщавшись с ними, чуть ли не сошла сума, и теперь держится от них подальше, и ходит в Церковь, и не расстается с молитвословом.
Мы ходили на кладбище. Уж не знаю, чего они там искали. Я блондался за ними за компанию. Они выбирали какую-нибудь могилу с памятником, где можно поудобнее устроиться, и садились медитировать. Я тупо ждал, пока они закончат. Они разговаривали о чем-то своем, не посвящая меня.
Тогда Вик, которого к нам направили на второй год, и Эльдарчик уже познакомились. Вик тоже был фанатом Майкла Джексона и как я умел танцевать. Он показывал движения, которых я не знал. Его мама целыми днями работала и мы собирались у него и устраивали спиритические сеансы. Некоторые не верили в это. Кто-то яро протестовал, мне это было по приколу. В общем, я не особо верил. Они читали гороскопы, носили какие-то обереги, в общем, увлекались всем потусторонним. Я только помню, что все это очень не нравилось Контакту.
Как-то Граф с Контактом завалились на лестничную клетку и начали орать:
- Мы предупреждали. Еще раз увидим, что вы этим занимаетесь будем ногами пинать…
Еще девочки любили подушить друг друга шарфами для глюк.
Оказывается, Граф с Контактом тоже с ними тусили иногда.
Получилось, что наши с Графом пути снова пересеклись. Теперь он был всегда со своим новым другом Контактом (произв. от фам. Контакевич). Они с Контактом были довольно жестки ко всем, кого считали лохами, и издевались над многими нашими сверстниками, которые не котировались. Но к нам они относились слегка даже покровительственно, как бы в память о детской дружбе.
До того, пока я не стал изгоем, мы тусовались в основном с Дрюшей и Юриком. Бродили по детским садам, играли там в регби, подражая героям из американских фильмов, или в футбол, ходили в бассейн, зимой играли в "царя горы", летом гоняли на скейте, ну и смотрели клипы и обсуждали музыку. Я все еще фанател от EAST 17, а Дрюша с Юриком уже увлекались хард кором и рэйвом и чмырили меня за отсталость.
Это была эпоха великой музыки. Как грибы появлялись культовые группы, расцвет в музыкальном смысле: Сплин, Земфира, Руки вверх, MP-3, Mr Credo, Стрелки, Ди Джей Грув, Иванушки, Линда, Маша и Медведи, Hi-Fi, Дельфин, Ляпис Трубецкой, Тату, Ногу свело, Prodigy, Scooter. Столько культовых групп одновременно. С тех пор ничего такого, что бы хоть как-то соответствовало высокому уровню, не появилось на эстраде. Все эти фабрики, Тимати и Биллан в подметки не годились тому, что мы слушали в середине девяностых.
Еще я занимался танцами в фольклорно-хореографическом школьном ансамбле «Мозаика». И даже где-то выступал. Но я не очень хорошо танцевал, в основном помогал им таскать костюмы, но зато они брали меня во всякие поездки, летом в Крым и даже на Кипр один раз зимой. Там были одни девчонки. Меня туда затащила Катя Селезнева. С сыном директрисы, дутым выпендрежником, великим танцором, мы даже подрались на Кипре.
Эта новая жизнь была не похожа на мою прежнюю. У меня все дни были расписаны дополнительными занятиями по танцам, английскому, бассейну, карате. Одно время я даже на французский ходил, и на пиано как-то учился играть. С детства мама водила меня на фигурное катание, рисование, в общем, всюду, куда только можно. Но все это я делал спустя рукава и в один момент бросил и даже в школу перестал почти ходить.
Телек, школа и друзья оказывали на меня основное влияние, начиная с восьмого класса. Прогуливать уроки вообще считалось как-то естественно. Стало понятно, что никто за этим особо не следит, и с тринадцати лет начались тусовки по лестничным клеткам и квартирам во время школы, пока родители были на работе . Однажды папа сходил на родительское собрание и все это вскрылось. Мне тогда здорово досталось.
Словом, я не упускал возможности прогулять ненавистную школу, место моего позора и унижения. Я готов был шляться по кладбищам и подъездам лишь бы не ходить в школу.
В основном мы вместо школы торчали у Вика с Эльдарчиком и Сашей из лицея, и Катей. Вик угощал нас бутербродами и кофе. Девочки надевали мамины шубы и устраивали концерт по типу пародии на популярных эстрадных исполнителей. Эльдарчик говорил, что женится на Алле Пугачевой и станет звездой. Они все время прикалывались, издевались над всеми звездами эстрады, и вечно смеялись надо мной, когда я пытался петь. Говорили, что мне лучше этого не делать. Иногда к Вику заходили его старые одноклассники-торчки стрельнуть денег. Тогда все вокруг сидели на гере, каждый крутой должен был сидеть на игле, так было принято. Эльдарчик рассказывал, как его брат переживал ломку, как он орал и как к ним приходил врач.
У меня особо не было никаких идей, как проводить время, затейником в нашей новой компании был Ильдарчик. Он все время говорил: "Я - звезда!"
Ребята любили устраивать спиритические сеансы, или записать клип, выкрасить волосы. Мы либо торчали в подъезде, если была зима, а летом зачем-то таскались по кладбищам или тусовались в недостроенном корпусе института между общагой и рынком. Построили только бетонные полы и лестницы. Железные балки торчали вверх из-за отсутствия крыши. Все это давно поросло кустами и вокруг кроме заброшенных строительных вагончиков почти ничего не было.Изредка туда заходили по нужде продавщицы с рынка. Наблюдать за ними было главным делом. На самом деле ничего видно с нашей высоты не было. Но больше там делать было абсолютно нечего, разве что курить и глумиться над Сашей или над тем, как я пою.
Это была наша смотровая площадка, наше место, откуда были видны все окрестности. Мы просто приходили туда потупить, мы даже брали туда девчонок, но Катька с Аней не оценили наше место, подглядывать за продавщицами им было не по душе.
Ничего умного или интересного мы там не делали, пока однажды там не появились какие-то страшные челы. Мы заняли весь верхний этаж и как обычно бездельничали. И тут неожиданно с обратной стороны, куда мы никогда не ходили, появились какие-то странные люди, может какие-то бродяги-нарики, но выглядели, как зомби и стремительно распространялись по стройке, словно окружая нас, как звери, загоняя жертву, молча и быстро. Их было много, не меньше двенадцати человек. Я предложил всем свалить, заметив приближение странных людей, но никто кроме меня не почувствовал неладное. Девчонки вообще начали надо мной смеяться из-за того, что я испугался этих людей. Не знаю, может, конечно мне все это показалось, но выглядело это очень жутко. Я психанул, решив раз всем пофиг валить один, задолбавшись уговаривать всех покинуть это место, пока есть возможность, пока были пути отступления, и мы еле-еле ушли, не дождавшись столкновения, пока эти странные челы не захватили наше место, окружив нас. А мы аж почти убегали окольными путями, спустившись по одной из многочисленных лестниц, предназначавшихся для студентов недостроенного крыла института. Меня трясло от страха. Я не знал, что это были за люди. До сих пор понять не могу, почему они были такие странные и зачем приперлись на наше место, но больше мы там после этого как-то не тусовались.
Ильдарчик как-то поссорился с сестрой того чувака, который приставал к Дашке, из-за чего меня стали преследовать чеченцы. Само собой этот гопник побил Ильдарчика. Ильдарчик нажаловался брату и они забили стрелку. Гопник, имя которого я не помню, привел с собой двоих громил, а брат Ильдарчика, хоть в прошлом и был грозой района, на стрелку не приехал, он сидел на игле.
Чеченцы над Виком любили поиздеваться. Он раньше учился в их классе и они не оставляли его в покое, когда проходили мимо. Конечно, больше в шутку. Но все ровно неприятно. Поэтому мы не очень любили школу.
Однажды мы как обычно, чтобы избежать очередных унижений, решили не идти в школу. С нами была Катя и ее новая подруга Аня. Еще с нами увязались Дрюша с Юриком. И все мы приперлись к Вику. Эльдарчик был харизматичным, сам себе на уме. Дрюша с Юриком на его фоне казались простоватыми. Каждый в этой огромной тусовке нашел себе дело по вкусу. Мы приходили к Вику уже как к себе домой. Кто лопал просроченные бутерброды, мама Вика покупала продукты про запас, все шкафы были забиты едой и огромная тарелка с бутерами с бужениной всегда была в нашем распоряжении. Вик говорил: "Ешьте, не стесняйтесь, они все равно уже просроченные". И ржал, давясь. В общем, он тоже был слегка того, чудной, фанател от мультиков "Бакс Бани". Думаю, он был слегка не в себе. Рос без отца. Отец правда иногда приезжал к ним что-то ремонтировать. Но Вик с ним даже не разговаривал. Все у него было непохоже на ниши понятные и классические семьи.
Эльдарчик вообще был загадкой. Помимо прочего он был из другого района, сын какого-то крупного бизнесмена. Он рассказывал, как отец доверяет ему кейс полный бабла на сохранение во время перелетов. Словом, он умел заинтриговать и поддерживать этот ореол таинственности вокруг своей персоны. Еще с нами была Петрова. Это наша классная толстуха, важная такая. Она тогда даже встречалась с Виком. Это вообще для меня было непонятным явлением. Чем она его зацепила? Но Вик на все свои выходки, которые не мог объяснить, только ржал, давясь и хрюкая как полоумный. Не долго они, конечно, провстречались.
Вначале Петруха была подругой Ильдарчика, они дружили с начальных классов. Там с нами даже Дашка была, из-за которой я пострадал.
По-моему в тот день мы увели за собой добрую половину класса. Наверное, это просочилось и наша классная Татьяша на собрании все это выложила нашим мамашам. Рассказала о том, как мы собираемся у Вика, одеваем там якобы мамины шубы и устраиваем концерты. В тот день мы все тусили по разным комнатам. Кто-то просачивался к холодильнику и микроволновке за бутерами и кофе, нарушая спиритический сеанс, который проходил на кухне в полной темноте. Ильдарчик проводил мастер класс по медитации в комнате Вика. Меня это не привлекало, не хватало терпения долго сидеть без дела, да и ноги всегда затекали. Дрюша с Юриком учили меня курить. От первых сигарет здорово било по шарам и я сползал по стенке как пьяный. Я скурил все сиги Дрюши, а он, сволочь, увел у меня девчонку, новую подругу Кати, вернее это я их познакомил. Звали ее Аня.
Первый раз я ее увидел на перемене в кабинете географии, наш класс выходил, а они заходили. Она была в облегающих кожаных брюках и ботинках на огромной подошве. Это очень подчеркивало ее фигуру. В общем, обалденно сексуально для восьмиклассницы. Нас свел один мелкий шкет из шестого, с которым мы вместе ходили на английский. Так вот, уж не знаю, как он догадался, что она мне понравилась, но пару раз мы пошлялись по району с ее подругами и я притащил ее к Вику. И вдруг в самый разгар веселья кто-то прибежал, кажется это была Дашка, и начала вопить, что Ильдарчику плохо и что у него пена изо рта, и что он хочет себя убить!
Пока я добежал, чтобы все увидеть, он уже был более менее в себе, только руки тряслись и волосы были мокрые. Наверное, искупался в раковине. Непонятно было, играет он в это или его всерьез колбасило. Воообще, он был странным. Он зачем-то требовал нож, вокруг него была стена зевак, наших одноклассников. Вик выбрал самый тупой нож и передал ему, а Ильдарчик говорил, что ему срочно нужно увидеть себя в отражении ножа, все вопили: "Зачем ему нож, он себя убьет!"
Не знаю, откуда он взял, что так нужно выходить из медитации, если тебя вдруг начали преследовать темные сущности, может, прочитал это в какой-нибудь мистической книге! Все носились по корридору с криками и комментариями по поводу ножа. Дрюша с Юриком быстро засобирались, помню их испуганные лица в дверях, мы все полезли к Ильдарчику с расспросами, но он как обычно ничего не поведал. Кажется, говорили, что он орал не своим голосом, и что в него чуть кто-то там не вселился.
В общем, я как всегда пропустил все самое интересное, не вовремя ушел с сеанса медитации учиться курить, но тоже время зря не потерял. Дрюша увел у меня в тот день Аню, они ссосались в лифте, я случайно их застукал. Как сейчас помню его довольную улыбающуюся физиономию в шапке с пумпоном и Аню, повисшую на нем со взглядом, словно с обложки неприличного журнала. Она на пол головы была выше его. И я обкуренный, сползающий по стене напротив открывающихся дверей лифта. Потом она стала встречаться со стремным металлистом Артышом из бывшего класса Вика, и т.д... Все это было весной восьмого класса в 97 году.
Мама с Машей на Новый год уехали к бабушке, а я должен был приехать с папой на его джипе, но папа почему-то не пришел домой 31-ого днем, а пришел вечером, когда ехать было уже поздно, он был сам не свой, время было не простое .
На каникулах меня все оставили в покое, и я пригласил Аню к себе домой. Мы танцевали медляк под EAST 17 возле елки и она подарила мне колечко, но была какая-то странная тогда, наверное, ждала от меня чего-то, но я был туповат на все эти дела. Кажется, мы тогда и поцеловались. Она зачем-то притащила с собой младшую сестру, которая должна была оставить нас пока мы танцевали. Она еще все время хвасталась, что может выкурить десять сигарет подряд, прикольная такая девчонка.
Аня тоже была из многодетной семьи, они переехали в наш район недавно, она жила с отцом и мачехой, с которой у нее не очень-то ладилось, а мать жила где-то в другом месте. Наверное, я оказался не очень хороший целовальщик, раз она предпочла меня Дрюше. Кольцо было маленьким, потом пришлось снимать пассатижами, когда моя мама вернулась домой с бабушкой и тетушками. На утро палец опух и снять его уже было нельзя, пришлось сдаваться родителям, тетушки мои долго надо мной смеялись, а бабушка сразу поняла что это любовь.
Мы с мамой и сестренкой заперлись в детской в разгар очередного скандала и включили старенький телек. Не подумайте, у меня культовые родители и я их очень люблю, но в тот период они переживали кризис отношений. Мне даже хотелось, чтобы они развелись. И вот по телеку как раз шел фильм, мы просто тупо уставились в экран чтобы как-то отвлечься. Все были в стрессе. Мы смотрели фильм, вначале казалось это какая-то бытовая история, но вскоре стало затягивать, фильм рассказывал историю похожую на то, что происходило в нашей семье, и почти на девяносто процентов отражал мою жизнь.
Все в нем совпадало с моей жизнью. Мама была такой же доброй красавицей-блондинкой, которая меня обожала и баловала. У меня была такая же вредная младшая сестра, был такой же манерный лучший друг и еще другие друзья, брутальные спортсмены с вредными привычками. Я так же плохо вел себя в школе, а дома притворялся паинькой, отношения с отцом так же не ладились. Я уже не говорю о внешних сходствах всех персонажей с моим окружением. Я тоже ненавидел школу и все вокруг, и хотел куда-нибудь сбежать, впрочем как все подростки, которых не удовлетворяет их жизнь.
И потом мама сказала: "Смотри, как он (в смысле гл.герой) на тебя похож!"
В конце главный герой сбегает от ненавистного отчима, поступает в подготовительную школу и становится писателем. И тут меня осенило. Я понял, что хочу быть на него похожим, сбежать из дома и стать писателем. Я нашел в этом фильме выход из сложившегося жизненного тупика, в котором родители постоянно ссорились, а в школе были одни проблемы и жизнь мне представлялась сплошным серым туманом, из которого нет выхода. Этот фильм указал мне путь, я понял, что хочу стать писателем и актером, чтобы так же сниматься в кино и помогать людям находить себя.
Тогда никто еще не знал такого актера, как Ди Каприо. Его популярность докатилась до нас спустя пару лет, когда вышел знаменитый «Титаник», и одна отличница из нашего класса притащила в школу видеокассету с фильмом «Ромео и Джульетта», где он был изображен на обложке, для учительницы по москвоведению, чтобы продемонстрировать наше с ним сходство, после чего меня назначили на роль Ромео в школьном спектакле. Отказываться было бесполезно и я стал посмешищем для старшеклассников, которые в полном составе присутствовали на премьере. Мы приходили на репетиции пьяные, не относились к этому всерьез, бедная учительница только промучилась с нами. Я знал, что этот спектакль - позорная тема, но отвертеться уже не мог.
Перед премьерой заболел Про, который должен был играть Тибальда, и училка заставила нас тащиться к нему и привести его любой ценной. Понятное дело, он зассал позориться, хотя может и вправду болел. Вася, который играл брата Лоренцо, едва ростом доставал ему до пупка, но был бойким и решительным. Он привел какие-то правильные аргументы в пользу того, что ты типа блин всех подводишь, и если не придешь, спектакль, который мы все ненавидим, не состоится. И это не подссански типа дома отсиживаться, когда мы все будем позориться. Лучше бы Про остался дома. В общем, все это было бездарно, по-моему мы для смелости бухнули и я треснулся головой о леса, которые все время были за кулисами.
Я говорил слова как можно тише и побыстрее, чтобы скорее убраться со сцены. Мама до сих пор хранит кассету с этим позором. После премьеры во дворе меня встретила Дашка, за которую я тогда зачем-то заступился, и сказала, что чеченцы передали, что мне конец, хотя я и сам догадывался.
По случаю премьеры мама Сони, игравшей Джульетту, позвала всех артистов к ним домой на чай и, когда мы все собрались за чаем, сказала, что среди нас есть один настоящий артист. Все сказали:
- Илюша.
Кто то хлопнул меня по плечу, я залился краской, а мама сказала:
- А вот и нет - это Вася!
Вася и правду играл в отличие от всех остальных с чувством и громко.
Потом мы пошли в лес и там разожгли костер. Жарили сосиски, бухали пиво из баклажек и курили, чтобы совсем одуреть. Задача была просто набухаться и балдеть, кричать о том, как ты сильно набухался, как начались вертолеты (это когда все вокруг крутиться и ты уже не можешь ровно идти). Мы просто дико ржали от того, какими мы стали и какую чушь вытворяли. Самое главное, что на какое-то время это помогало забыть о гопниках и чеченцах, которые на районе отнимают зажигалки и издеваются в школе, о всех семейных проблемах.
А потом я жутко заболел, сильно поднялась температура, так, что всю ночь бредил и мама вызвала скорую. Врачи увезли меня с подозрением на менингит.
Помню, мне казалось, что огромные черные пустые камни проплывали мимо. Я ощущал их присутствие и они вызывали во мне муку. Всю ночь в больнице я был в беспамятстве и мне казалось, что я боролся с самой тьмой, которая пыталась меня извести, поглотить меня. Я напрягал все остатки своей воли, чтобы не дать себе сгинуть, не поддаться этому мраку, который хотел меня уничтожить. Я боролся сколько мог изо всех сил, а потом оказалось, что у меня вирус, и мы все вздохнули с облегчением.
Но с тех пор я стал иногда во сне отделяться от тела и в общем это был уже как бы не сон. Сознание присутствовало в полной мере, я как будто падал в бездонную темную пустоту, как в колодец без дна. Меня охватывал жуткий страх и я старался скорее проснуться. Мне казалось, что я умираю и падаю в ад. Тогда я вспоминал молитву, которой меня научила бабушка еще в детстве.
Я все лето проводил у бабушки и однажды убегал от местных и бабушка, конечно, меня прикрыла, когда за мной пришла компания местных, с которыми мы не поладили, чтобы я в случае какой-то беды всегда читал эту молитву. И с тех пор эта молитва меня никогда не подводила, всегда спасала в самых страшных ситуациях. Это, конечно, молитва «Отче наш...»
Во второй раз я попал в больницу тоже зимой, когда мне продуло ухо. Там у меня отобрали зажигалку типа "Зиппо", но, конечно, не родную, а такую подделку, которую продавали на всех рынках. Это был второй подарок Ани. Врачи передали зажигалку маме, и она догадалась, что я курю в тринадцать лет.
Там ко мне подошла одна женщина и попросила пообщаться со своей дочерью, которая давно лежала. Я подумал: странная просьба, учитывая, что мы хотели давно с ребятами пробраться к девчонкам в палату тусоваться. Это было отдельная тема.
Ее дочка была вся целиком обожжённая. Чеченка моего возраста. Она была вся перебинтована, только рот и глаза были слегка видны. Я сел напротив и не знал, что говорить. Она просто лежала и смотрела на меня. Я такой встречи не ожидал, а ее мама сидела рядом. Потом она говорит:
- Зачем пришел, что смотришь, русский, иди от сюда!
Я, конечно, не обиделся, посидел еще немного и потом ушел.
Как-то под новый год мы тусили в соседних домах с этими колдуньями, и так получилось, что там были Граф и Контакт. И я зачем-то стал рассказывать про случай со стрелкой в лесу, как они мою шапку обоссали, как я почти победил, пока они втроем не навалились. Но так чисто ради прикола они меня слушали и Контакт говорит:
- Пойдем, найдем его, он ваще лошара, я у него алгебру списывал...
Контакт учился с ним в школе для двоечников.
Я говорю: "Да вы че, я просто так рассказал, поприкалываться".
Ну, все ровно нужно было выходить за сигаретами, и вот выходим мы из подъезда и тут этот Гранж как раз. Да еще к тому же с Аней, моей бывшей девчонкой, с которой мы танцевали у елки и которую я с Дрюшей в лифте застукал, как они целовались, когда мы у Вика тусовались, прогуливая школу. И было понятно, что она теперь с ним. Ну, Граф с Контактом приняли грозный вид. И Контакт говорит ему:
- Слышь, сюда подойди, че оглох, давай сюда иди.
Он так потихонечку начал ретироваться. Я говорю:
- Ребят, да хорош, оставьте его, не надо.
А они говорят ему:
- Ладно, живи пока.
Мне так стыдно стало перед Аней. Она и так меня на Дрюшу променяла, потому что я целоваться не умел, а тут еще это. Я подумал, что она решит, что я их специально привел с ним разобраться. Не проходит и пары дней, как мне звонит Аня, рыдает в трубку, орет:
- Скажи, они тебя что, втроем тогда в лесу били, что ли? Сажи своим дружкам, чтобы они от него отстали. Ну и ты и гад!!! Тварь!!! Вот ты кто после этого!!!
Я звоню Графу, говорю:
- Вы чего там устроили?
А он мне:
- Да мы так, ничего особенного.
В общем, выяснилось, что они выследили Гранжа, разбили ему до крови лицо и шапку его повесили на подъезд и тоже обоссали.
Помню, отловили у нас в районе какого-то залетного скина, и Мотя пинал его в отсеке для мусорных баков у подъезда, и издевался, высмеивая перед всеми. Это было дико жестоко. Почему-то посмотреть на него собрался весь район, а он сидел такой, обхватив колени руками, несчастный, избитый страдалец.
Даже какие-то серьезные ребята приехали на тонированной девятке с пушкой, обещали что разбираться приедет какой-то крутой известный чел по прозвищу Пантера, и все его ждали.
И тут выходит этот Гранж из школы для двоечников. Увидел всех наших и они его увидели. Он стал пятиться, а все заржали, мол он типа на разборку пришел. Я тоже там был с одним челом из параллельного, который помогал мне купить ролики по рекомендации Юрика, с которым они дружили. Да только купили не те, с пластмассовыми колесами вместо гелевых, так что кататься было настоящей мукой, они громыхали на весь район.
Мы стояли в стороне, и мой приятель все приговаривал:
- А за что они его били, он ведь вроде никому ничего плохого не сделал. Не понимаю, разве это нормально.
Похоже ему одному из всего района пришло в голову, что это в обще-то не очень-то правильно бить кого-то ногами у подьезда и издеваться у всех на виду.
Потом этот Гранж спился совсем.
Иду я однажды по школьному коридору к тому месту, где наш класс тусуется в ожидании училки, а мне на встречу какие-то придурки из старших классов. И один из них такой самый наглый пихает меня плечом, типа он крутой. Ну меня это жутко задело. С чеченцами связываться было бесполезно. Один русский здоровяк как-то решил дать им отпор и потом сильно пожалел об этом. Потом ходил весь в гематомах, а сам был здоровый ваще. В общем, они не только меня доставали. Сопротивление короче было бесполезно.
Но тут на меня полез какой-то вонючий мажор. Может, на год всего меня и старше, проходя в большой компании, и я показал ему фак, когда он обернулся проверить реакцию. Он налетел на меня сразу, а у меня тут крышу и снесло, от всех этих обид видать накопилось. Ну и помню, как я его башкой об стену долбанул. Его друзья тут подоспели, а потом меня что-то большое за воротник так приподняло над всеми, как подъёмный кран. Это оказался тот самый парень по прозвищу Кит, который в школе был всех выше головы на две. Такой уж он огромный был. Его надо мной шефствовать назначили еще в шестом. И надо же, стоило мне руки только распустить, отомстив обидчику, а он тут как тут нарисовался и потащил меня к директору как главного виновника. Он, видать, только финал застал, где я старшеклассника башкой об стену звезданул. Вспомнил к девятому, что его надо мной шефствовать назначили, лучше бы над чеченцами этими шефство назначили.
Директор грозно так спросила, кто, мол, начал. Я зачем-то не стал выдавать этого мажора, кот меня толкнул. Там еще его классная сидела. Спросила у него на ухо, из-за чего вся история, а он ей типа что-то буркнул. Такой виноватый глядит на меня, думает, чего я его не закладываю, и его классная говорит:
- Но нельзя же всех бить, кто тебе не нравится!
А мне так пофиг на все это стало. Директор возмущается, а мне все ровно. Если меня из школы выпрут, так я только рад буду. В голове гудело от ударов, мы так изрядно друг другу со всей яростью понавешали.
Клоуна из меня, когда я выходил к доске, было не вытравить никакими страданиями, и мама отвела меня после девятого класса на прослушивание в театральный класс. Так закончились мои мучения, я прошел творческий конкурс и поступил в театральный класс в знаменитой актерской школе на Сухаревской. На следующий год я уже учился в новой школе с театральным уклоном в центре Москвы.
Так я попал в свой земной рай, вышел "Титаник" с Ди Каприо, а я был единственный из двух школ, кто носил такую же прическу. Плюс к этому я учился в театральном классе. Блин, со мной даже фотографировались девчонки из баскетбольного класса, на всякий случай, если я вдруг прославлюсь. Я ведь был будущим актером...
Мои мучения окончились и превратились в счастливые годы окончания школы. Конечно, там тоже были гопники и нарики, но они были в меньшинстве и мне как-то повезло, они почти все как раз к моему приходу ушли из школы. А все выпускные классы были профильными: либо литературными, либо театральными или баскетбольными.
А наш класс стал самым крутым и популярным, ведь мы были актеры и короли школы, потому как самые старшие. Не могу сказать, что у меня все гладко складывалось с баскетболистами. Но после моего района это были уже цветочки. На горизонте мелькал конец тысячелетия, сменялась эпоха. На смену боевикам с легендарными Брюсом Ли и Стивеном Сигалом пришли культовый «Беверли Хилс 90-210», «Пляж» и «Бойцовский клуб» Ван Дама со Шварцнеггером сменили Ди Каприо и Брэд Пит, крутые парни 90-ых уходили с арены. На смену пришли романтики-неудачники двухтысячных и я вписывался в это время как нельзя лучше.
Что же касается субкультур, то они тоже в это время как-то перемешались и уже не было такого четкого правила, что если ты слушаешь Майкла Джексона или Руки Вверх, то не должен слушать Nirvanа и Земфиру.
Шел 1998 год.., год в который я окончил среднюю школу в своем спальном районе и поступил в театральный класс. Конечно, какое-то время я еще виделся с Ильдарчиком, Виком и Катей. Но когда поступил в театральное училище, свободного времени почти не было. К тому моменту наши интересы окончательно разошлись и я, как и мечтал, стал сниматься в кино и покинул свой спальный район.
Москва 2020 г
Я почему-то ничего ей не рассказал. Наверное, был в шоке. Сходил за молочком. Вряд ли это был нарик, который хотел меня ограбить. Стал бы он так за мной бежать, потому как про ограбления в лифте я к этому времени уже кое-что знал.
Наверное, это год был такой особенно счастливый. Как раз накануне, заходит со мной в лифт парень. Лицо его не вызывало недоверия, в отличие от маньяка, который скакал за мной по лестнице. Он даже был чем-то похож на моего двоюродного дядю. Такой слегка праздный, свой в доску работяга. Но этот чел тыкнул на кнопку во время подъёма, и, когда лифт остановился, а эта функция в старых лифтах делала возможным остановить лифт на любом этаже, так что бы двери при этом не открывались (удобно, если вам нужно кого то ограбить или отлить), так вот он достает складной нож. Я распрощался с жизнью в первое мгновенье, а потом внутреннее чувство подсказало, что он меня не будет резать. Но я на всякий случай спросил:
- А вы меня убьете?
- Я че больной? Давай,- говорит.- Что там у тебя в пакете и в карманах.
- Да мелочь только,- посетовал я.
- Сгодится.
Я выгреб всю мелочь, искренне сожалея, что у меня с собой так мало денег. Одет он, кстати, был очень прилично, во все модное по тем временам, его кепка, помню, на рынке стоила целое состояние. Он поглядел в пакет, ткнул на кнопку лифта, двери открылись и он стал выходить, озираясь.
- Пойдешь за мной, убью!- сказал он на последок.
Я, конечно, не планировал выслеживать его. Вернулся домой и просидел полчаса в прихожей. На этот раз я рассказал все маме, она по-моему даже позвонила в полицию, но вряд ли они там конечно объявили план перехват.
Потом еще у меня пытались отобрать плеер какие-то гопники у метро, когда я ходил на танцы в соседнем районе.
Шел 96-ой.
В 96-ом у нас на районе самыми популярными были рэпер Мотя и Микки, который недавно вернулся из Нью-Йорка. Оба они по слухам кололись, и грозно носили трубы и клетчатые рубашки, подражая черным парням из «Не грози Южному централу». А еще брутальный татарин Руслан, который наорал на меня в актовом зале во время дискотеки. Он всегда носил спортивный костюм и кроссовки. Я как-то видел, как он прессовал одного парнишку у раздевалки. Не особо приятно.
Волейбол была самая популярная игра. Вся элита района собиралась на тренировки в школе после занятий. Это был своего рода клуб для всех крутых чуваков. Я тоже туда ходил какое-то время. Меня туда затащили Дрюша и Юрик, мои одноклассники, чтобы я перестал лажать во время игры на физре.
Сами понимаете, там тусовались одни упыри. Особенно меня раздражал один наглый чел, от которого плакала вся школа. У него старший брат был настоящий бандит. Вылитые братья Гафс из «Утиных историй». Никто бы не хотел с ними связываться.
Этот мелкий ничего не боялся. Очень неприятный тип. Всю тренировку портил. Он даже тренеру дерзил. А тот не знал что с ним делать, хоть сам не хило так был весь обвешан мускулатурой. Правда был человеком прошлой эпохи, он возможно даже не подозревал что Советский союз рухнул и, явно, успел побывать пионером, а то и комсомольцем. Я, например, только октябренком. Он раздражался на всех этих наших крутых ребят с района.
Туда захаживали и старший брат Графа, моего друга детства, с друзьями. Они приводили с собой девочек и уводили их в тренерскую. Тренеру не просто было с ними. Они, конечно, испытывали его терпение.
Поскольку я не был ни качком, ни нариком, мое место в иерархии нашего спального района было самым последним. Плюс ко всему к восьмому классу я запустил учебу и стал самым тормознутым троечником. До начала восьмого класса все, вроде, шло не плохо. Я регулярно отмачивал перлы у доски, демонстрируя свою глупость. Всем почему-то это нравилось, считали, что это у меня такой юмор, типа я так довожу классную Татьяшу, чуть не аплодировали мне. А я вначале и не понимал, почему все смеются. Потом догадался, стал подыгрывать, разыгрался пуще прежнего. Косить под дурака стало моим хобби. Лень было учиться. Тройку я, по крайней мере, заслуживал, разыгрывая тупицу. Классная руководительница посоветовала маме отвести меня в цирковое–эстрадное, а мама перепутала с театральным. Огромное им за это спасибо.Странная штука. Никогда бы не подумал, что мне будет так всего этого не хватать… Мне 37. Я живу в скромной коммуналке и работаю школьным режиссером. Моя карьера киноактера задохнулась на взлете, и я так и не стал знаменитостью, сыграв пару вторых ролей в сериалах, главную роль, самого себя, в студенческом фильме, и эпизод в крутом блокбастере с Михалковым, который прославил меня среди родственников и знакомых.
Моей сестре стукнуло 30, и она стала давить на родителей. После всех долгих кухонных совещаний, было принято решение продать нашу культовую двушку на окраине спального района.
Каждое воскресенье я приезжаю навестить родителей. Папа расспрашивает меня о делах в школе. Я рассказываю о своих приключениях, о том, как меня доводят школьники, как достала администрация, какие милые у детей родители, и о своих спорах с коллегами о проблемах образования в целом, и о том, какую я великую миссию исполняю на посту режиссера школьного театра, обучая подростков актерскому искусству!!
Папа как всегда разражается тирадой комментариев, мама пытается его угомонить. У них завязывается словесная потасовка, они перестают меня замечать, увлекшись спором, и я потихоньку ухожу слегка подремать в комнату сестры, которую мы когда-то делили, пока я не съехал в центр.
Пока я сплю, родители потихоньку прикрывают дверь и отправляются на прогулку, в наш культовый лесопарк, где всегда можно найти тихую уютную скамейку и послушать, как шумят деревья, поглядеть на березы, что за ручьем. Будто ты в ста километрах от Москвы, где в гуще прячется когда-то секретный вход в метро-2, и где с горы мы в детстве катались на лыжах во время физкультуры.
Это вам не какой-нибудь московский парк, где по проспекту с фонарями ходят тысячи людей с колясками. Это настоящий лес с кучей укромных мест, где мы бухали все детство и прятались от глаз взрослых и от действительности, которая нас угнетала.
Никогда не думал, что я буду скучать по воспоминаниям о моем переходном периоде, проведенном на окраине Москвы в спальном районе. Не думал, что мне будет не хватать тех, кто издевался надо мной. Всех этих гопников и чеченцев, кого я боялся встретить, проходя по району, и с кем избегал столкновения во время школьных перемен.
Но вот приходит сестра.
Она, кстати, тоже работает в той же школе, так что нам есть, что обсудить. Мы пьем чай и болтаем о том, о сем.
Раньше мы с сестрой любили гулять в парке, особенно зимой это очень освежало. Мы любили поболтать о том, какие все вокруг дураки. Но эта традиция давно прервалась.
В этот раз я решил возобновить традицию и потащил ее по району, ностальгируя на каждом шагу. Даже заставил обойти вокруг школы. Она чуть не взвыла, ругалась, что согласилась на эту прогулку в стужу таскаться со мной по району и слушать мои бредни. Не знаю, может, она просто чувствительная, как сковорода, а, может, я и впрямь впал в сентиментальность. Я понимал, что в последний раз вот так хожу по району с сестрой, и боялся, что всего этого мне жутко будет не хватать.
Первые воспоминания о детстве - счастливые семейные картины. Я на плечах у папы и мы идем на крышу смотреть салют в окружении соседей и друзей. Следующее - я упиваюсь морсом на семейных праздниках до отрыжки, пока не запершит в горле, еще до прихода гостей: тети Лены, маминой подруги, с которой они работали в детском саду, с дочками и дядей Мишей, которого тетя Лена всегда уводила в разгаре веселья, когда он перебирал с алкоголем. Следующее - качаюсь на веревочной лестнице спортивного комплекса, который у нас располагался в центре широченного коридора, преграждая всем путь на кухню, и подпеваю Аллегровой и Шуфутинскому. Нам с папой больше нравилась Аллегрова, а маме Пугачева. Такого широкого коридора, как у нас, ни у кого не было, родители снесли шкафы, которые были во всех типовых двушках-распашонках шестнадцатиэтажных домов, которыми у нас застраивали в 80-ые все окраины Москвы.
Родители получили квартиру, когда мне было два года, так что вся моя жизнь прошла там. Мой папа - мастер на все руки, делал все оригинально. Этот гигантский коридор венчали витражные двери с изображением птиц и винограда, с грохотом открывающиеся гармошкой в сторону кухни. Папа специально нанял художника, который, правда, не слишком аккуратно изобразил рисунок. Зато в начале коридора был камин, но, конечно, как позже выяснилось, это была стилизация, довольно правда оригинальная. Сам камин был выложен из разноцветных плиток разных форм, которые только можно было найти в ту пору, и покрывался цветным линолеумом. Он служил в основном для хранения ключей и всякой ерунды, включая дисковый телефон. Мы не были слишком богаты и трубочный телефон с антенной появился у нас позже всех. Внутри камина хранился всякий хлам. Вместо заслонок были железяки с вырезанными в них отверстиями для ключей, которые папа забрал из мастерской. Одна ставилась при этом на другую, а держались они за счет того, что железки выгибались полукругом и цеплялись за бока отверстия, где вместо огня валялся всякий хлам и все время вечно вываливался из камина.
В верхней части над каминам, как и положено в замках, располагалась эпичная картина с видом Валаама, правда немного недорисованная. Не представляющая, по-видимому, особой художественной ценности. Зато размеры ее внушали почтение, она доставала до потолка и в ширину была пару метров, не меньше. Ее папа купил у художника с первого этажа. По бокам картины располагались две колонны до потолка, пластиковые трубы, обтянутые клеенкой под мрамор.
Во всем остальном обстановка нашей двушки была самая обыкновенная, по всем меркам конца Советской эпохи. Следующим шедевром папы был балкон, наверное, самый оригинальный в мире. Мама всю жизнь уговаривала папу его застеклить и вот однажды папа это осуществил с присущей ему оригинальностью. Окно балкона открывалось так же гармошкой. Никогда невозможно было закрыть его до конца,. Чтобы оставить его нараспашку, нужно было в ткнуть специальный колышек. С потолка капало, на изгибе был приварен кусок железа и получалось, что-то вроде треугольного стола, и широкое единое окно типа эркер. Это было специальное пространство, использовавшееся, как стол для пикника, когда приходили гости, за которым нужно было есть стоя. Но вид зато открывался шикарный, сами понимаете, на всю окрестность, пока опять же не воткнули новый дом через дорогу.
Потом мама завернула в одно лето все папины шедевры и устроила дома уютный евроремонт. С камином я смирился. В последние годы я ощущал от его вида некоторую неловкость. Но балкона, истинно дачного, со всеми горшками, с зеленью и кучей хлама, такого уютного деревенско-богемного мне до сих пор не хватает.
Я проводил там на раскладушке в студенчестве немало счастливых часов. Мы с сестрой любили торчать на балконе особенно летом и смотреть на самолеты, набирающие высоту, уносящие всех в жаркие страны в сезон отпусков.
Наш дом располагается на самом краю новенького спального района и является частью композиции из нескольких Олимпийских колец если смотреть с высоты птичьего полета, построенных к Олимпиаде 80.
Самые детские воспоминания связанны с моим другом, Сашей Кравченко. Мы ходили с ним в одну группу детского сада, а потом в один класс. Он был худощав, я толст, он брюнет, я блондин, у него был старший брат, у меня младшая сестра, он жил на втором этаже, я на шестнадцатом, его родители были зажиточными, мы жили весьма скромно. Но, как выяснилось позже, не только я во всем завидовал и подражал ему. С его стороны, по словам его старшего брата, зависти и подражания было не меньше.
Он завидовал тому, что у меня была младшая сестра, я тому, что у него старший брат, мне страшно нравился его синий болгарский ранец, а он вырезал карманы кухонным ножом на своем ранце, потому что такие были на моем громоздком красном портфеле, который я ненавидел. Сашу называли – Граф, производное от фамилии Крафченко, а меня называли Люха.
Как-то в детстве, гоняя на великах, еще в том возрасте, когда мы тусовались вместе с его старшим братом, они зачем-то начали меня дразнить и переделали мою дурацкую фамилию Папенькин в ПипИнькин. На следующий год я сказал учительнице, что моя фамилия ПЕтенькин, через буквы Т и Е. Конечно, это было круглое вранье. Только ленивый не смеялся над моей фамилией. Как ее только не коверкали. И Тетюнькин и Петюнькин. Сами понимаете, как мне с этим жилось.
И, будучи уже актером, который мелькал по телеку, уже после окончания института, я взял себе помпезную фамилию моей прабабушки, купчихи Софьи Грациановой, которая мне казалось на тот момент больше подходила актеру, будущему преподавателю. Это, конечно, вызвало у моих однокурсников приступ остроумия, и они изображали меня в плаще, пафосно развивающемся на ветру, произнося мою новую фамилию, типа я Граф Дракула. Я поздно понял, что поменял шило на мыло. Моя новая фамилия вызывала еще больше смеха, особенно среди тех, кто знал предыдущую. Но что поделаешь, не менять же обратно. Многие меняют фамилии. Вот недавно знакомый актер стал из Козлова Шаракоисом. Почему бы и мне не стать из Петенькина Грациановым!
Так вот, Граф был как бы моим лучшим другом. Он всегда шептал шутки на уроках, которые я озвучивал на весь класс. Граф был тайным координатором всех пакостей, он никогда не снисходил до того, чтобы строить из себя шута, это была моя фишка.
Однажды на дне рождения Ленки, в которую был безответно влюблен Юрик (это был главный роман нашего класса), классе в шестом, Граф подговорил ребят стащить юбку с подруги Ленки, новенькой в нашем классе, которая была в меня влюблена. Я знал про намечающуюся шутку, но счел достаточным не участвовать, хотя совесть подсказывала, что нужно было предотвратить готовящееся.
Так и случилось. Под гогот ребят она обиженная ушла на кухню и там просидела до конца дня рождения. Все впихивали меня к ней на кухню, чтобы она перестала дуться, зная ее особое ко мне расположение.
Я все думал, если уже хотелось так сильно обидеться, шла бы домой, в конце концов. Моя миссия была уговорить ее простить обидчиков, и я оказался в ужасно глупом положении. Я что-то мямлил о том, что это была глупая шутка.
Но она решительно попросила меня:
- Ой не надо.
И ее можно было понять, она не выходила из кухни до конца праздника. А я сидел рядом с ней, пялился в телек, как болван, и молчал.
Вначале нас разлучил лицей, который устроили на дому в начале девяностых многодетные мамаши, и из которого я вернулся в нашу общеобразовательную школу через полтора года и написал диктант в одно предложение с горой ошибок. Потом его отдали в спортивную школу, и Дрюша, коренастый силач, всегда ходивший за Графом по пятам, объявил, что мы с ним теперь самые крутые в классе. Но дружить с Дрюшей мне было не интересно, все наши катания с горок обычно заканчивались борьбой, в которой он неизменно побеждал.
В лицее у меня появился друг, Саша. Он был вялым и занудливым, из многодетной семьи. Его родители занимались Гербалайфом, потом косметикой Арифлэйм. У них была трешка в другом конце района и огромный старый плешивый дог.
Для Саши, например, было нормально напялить стариковскую жилетку из овечьей шерсти с дурацкими расцветками в комплекте с валенками, из очередной линии товаров, которую представляли его родители, на премьеру школьного спектакля "Ромео и Джульетта", в котором он играл отца Джульетты, а я Ромео. В общем, он был странен и это меня веселило.
У меня было две стороны. В одной я был самым непродвинутым и худшим игроком в компании волейболистов мажоров, которую возглавлял Граф. А для Саши из лицея я был затейником, вечно вынуждающим его в чем-то участвовать. Его и Катю двоечницу из нашего лицея. Она недавно перешла в мой класс, и моя мама занималась с ней математикой. Ее папа был банкиром, но его выгнала мама, застав с секретаршей. Большую часть свободного времени мы тусовались у нее дома, играя в Денди.
Когда родители оставляли нас одних, я уговаривал Катю и Сашу играть в ограбление. Мы с Катей изображали семейную пару, которая спала якобы в своем доме ночью. А Саше неизменно доставалась роль грабителя, который должен был проникнуть в квартиру для взлома сейфа. Моей задачей было обезвредить его при помощи спрятанного под подушкой пистолета.
Этот этюд разыгрывался много раз. От близости к Кате, которая лежала со мной на кровати в темноте, я погружался в чарующую негу. Я учил ее пукать без звука, а она приглашала меня играть в Барби , я естественно играл Кена. Ее сестра жила в Америке и присылала ей продвинутые по тем временам игрушки. Саша такой чести не удостаивался и считался занудой.
Помню один случай классе, наверное, в шестом. Такое безоблачное детство. Мы уже не начальная школа, куражимся, как можем перед девчонками. В окна светит солнце, у нас замена урока, ее проводят старшеклассники, они заказывают пиццу. У нас был класс А , так что особо заядлых хулиганов у нас не было, а главным клоуном был я.
И один из старшеклассников, самый крутой, похожий на Цыгана из "Неуловимых", не помню, как его звали, но помнится, что даже учителя его уважали. Такой курчавый брюнет, в спортивном костюме, четкий парниша.
С ироничным уверенным взглядом, осмотрев класс, он бросил на меня взгляд и спросил:
- Занимаешься?- показав на бицепс.
Пауза зависла в классе.
- Занимаюсь, – ответил я, глянув на Дрюшу с Юриком, которые знали, что я ни чем таким не занимаюсь кроме волейбола, в который я играл хуже других.
Он одобрительно кивнул.
- Видно,- подтвердил он, сморщив подбородок и слегка теряясь от зависшей в классе паузе.
Все глядели на меня. Даже Дрюша с Юриком как-то по-новому на меня взглянули, а я только почувствовал себя неловко, и пытался это скрыть. Этот старшеклассник хотел вычислить лидера и наладить с ним контакт, чтобы не было проблем. Теперь, когда я стал преподавать, я это понял, до этого все детство для меня было загадкой, почему он обратился ко мне.
Больше он ни с кем в классе не разговаривал, разве что девчонки немного с ним пококетничали, выпрашивая пиццу. Граф тогда перешел в спортивную школу и я оказался самым высоким и самым сильным на тот момент, не считая Дрюши, в нашем классе. Но, честно сказать, я особо тогда ни чем не занимался, так напяливал кимоно, которое осталось от детских занятий по айкидо, куда мы ходили еще с Графом в раннем детстве и откуда нас выгнали за баловство, и то только скорее, чтобы покуражиться, когда к нам приходила Катя Селезнева. Запираясь в комнате, я изображал что-то напоминающее тренировку.
Мы все смотрели фильмы с Ван Дамом или «Командос», в котором Шварцнейгер несет бревно на плече, а потом играли в детском саду, заправляя прямоугольные кубики за штаны, воображая что это пистолет.
У моего поколения так началось детство. Пустой зал в середине дня в доме отдыха, где я один смотрю «Конан Варвар», «Двойной удар», на который я иду уже с друзьями у бабушки в подмосковье и устраиваю истерику, когда мне не хотят давать денег на билет за какую-то провинность. «Остров дракона» с Брюсом Ли в видеосалоне у дома, куда мы непременно заходили с отцом, возвращаясь из бани. Стоил этот просмотр ровно рубль. Ну и «Самоволка», которую мы смотрим у Графа на видике...
Я увлекал всех ребят с бабушкиного двора, раздавал всем оружие из наборов полицейского, и мы играли в войнушку, по мотивам боевиков, которые все смотрели по видику. Это началось еще в детском саду и продолжалось чуть ли не до восьмого класса.
Хотелось быть таким же крутым одиночкой, бесстрашным и непобедимым. До восьмого класса так пожалуй и выходило, я был настолько бесстрашным, что мог запросто от нечего делать дать под дых Никре, которого все не любили, потому что его чморила классная руководительница, при всех , под молчаливое изумление девочек и одобрение ребят. Или подраться с сыном исторички из-за того, что он случайно задел меня дверью. А один раз в шестом классе я навалял восьмикласснику на физре.
Но однажды счастливое детство кончилось. Это было в начале восьмого класса. К нам тогда перевели Витю, которого оставили на второй год. В наш класс заперлись старшеклассники. Моим кумиром был тогда Ван Дам, я даже считался задирой, обижал Никру из нашего класса, так что надо мной даже назначили шефство, чтобы я не распускал руки. Старшеклассник по кличке Кит был выше всех в школе, едва не доставал потолка, но он не особо за мной следил.
Как-то на улице ко мне прицепился гранж из соседней школы. Ему наверное не понравились мои трубы, которые носили тогда рэперы, но больше всего его наверное раздражала моя шапка "Оникс", черный мешок с перевязанным длинным шнурком пучком. Рэперы вообще были в меньшинстве. Металлистов, которые были заодно с гранжами, было значительно больше. Почему-то считалось, если ты фанат Кобейна, то называешься гранж и больше ничего другого слушать не можешь. А если рэпер, то можешь слушать только Ice Mc или Publik Enemy. И эти две культуры непременно враждовали. Еще были скинхэды, футбольные фанаты. И все они были против рэперов. Потом появились еще рэйвери и кислотники. Эти, кажется, были ближе к реперам. Ну и, конечно, гопники. Или все остальные - это просто ребята в спорт штанах и кроссовках. При этом на спорткостюм одевалась куртка пилот, пальто или кожаная куртка. Они могли слушать что угодно, хоть Аллу Пугачеву, и носили обязательно шапку с помпоном.
В детстве мне страшно нравился этот стиль, но как выглядят рэперы, мне нравилось еще больше. Я пытался слушать черный рэп, но не пошло. Если честно, больше я тащился от ЕАST 17, и фанател от Майкла Джексона. Ставил видосы на кассетах на паузу и отрабатывал движения. Научился лунной походке и зажигал, когда дома никого не было. У меня над кроватью висел его плакат, я носил только белые носки и преимущественно только белые футболки в честь моего кумира. В 96-ом в Москву приезжал Майкл Джексон, и папа как-то вечером пришел и сказал, что видел короля поп музыки, когда тот проезжал мимо на автобусе и махал всем рукой, выглядывая из люка, я чуть не расплакался.
На всякий случай я послушал немного черного рэпа, чтобы оправдать свой стиль и купил шапку с надписью Оникс на рынке. Хотя музыку этой группы я ни разу слушал. Логотип мне показался более менее нейтральным.
Все металлисты воспринимали рэп, как личное оскорбление и считали, что рэперов нужно бить ногами. Желательно по голове и в гриндерсах или хотя бы в берцах.
Первое мое столкновение с противниками субкультур было у меня во дворе… Мне в голову попал снежок, я обернулся, но никого не было. Потом это повторилось и я матюкнулся, и из-за гаражей с разных сторон выбежали трое. Один здоровый гранж и пара ободраных металлистов в потертых подвернутых джинсах, увешанных цепями, что свидетельствовало о том, что они еще и немного скинхэды. Все трое были с бритыми головами.
Они обступили меня, и я приготовился держать оборону. Я тогда ходил на карате и даже занял третье место по ОФП, правда потому что был самый старший и выше всех в группе на голову. В общем, они меня окружили около подъезда Графа, и я собирался от них отбиваться, но из припаркованной тонированной девятки вышел чел с бритой головой и сказал авторитетно, мол парни вас трое, а он один, нехорошо получается. И я был спасен. Через пару дней я встретил этого гранжа в автобусе, и он назначил стрелку
- Сегодня в семь у школы.
- Сегодня я не могу.
- Ссыкло.
- Лан, давай завтра.
На следующий день, кажется, это был Татьянин День, у мамы в гостях была ее подруга тетя Лена. Они с мамой вместе работали в детском саду у них в группе был Серега, старший брат Графа. Маму мою он любил и всегда здоровался. А муж тети Лены был афганец. Его звали дядя Миша. Он работал в ФСБ, а папа работал у него водителем.
Мама с тетей Леной тискали меня накладывали салаты, чекались фужерами с шампанским. Уже стемнело, я отпросился немного погулять, и, видимо, потому что был праздник мама легко меня отпустила.
Я отправился к школе. Зима, темно, на улицах почти никого нет, у подвала школы кроме гранжа стояли еще один здоровяк из их школы и один двоечник, которого выгнали из нашей школы. И он перешел в 14-ую, которая считалась школой двоечников. Этот третий был неприятным типом. Я как-то в детстве его зачем-то побил. Его вид меня не страшил в отличие от второго, спортивного вида чела в черных трубах, который больше был похож на скинхэда. Ну да ладно. Гранж в оправдание того что он не один заявил:
- Не доверяю рэперам.
И мы пошли в лес.
Спустились с дороги в небольшой перешеек через овраг. Они закурили, я тогда еще не баловался сигаретами. И вдруг этот гранж пошел на меня. Вначале он понавешал мне, я как-то не особо хотел драться. Думал, раз ему надо, пусть побьет меня немного. Но он как-то всерьез увлекся, и я психанул, и нелетел на него со всей злобой. Тем более я несколько месяцев ходил на карате. Гранж начал отступать, я и не расчитывал, что мне удастся так его побороть, он был выше и сильнее меня. Но тут эти двое налетели на меня и повалили на снег. Гранж уселся на меня, и еще этот, который раньше учился у нас в школе, из неблагополучной семьи, достал бабочку чтобы попугать меня , хотел снять скальп, но гранж пожалел меня, говорит:
- Не надо.
Гранж продолжал бить меня по лицу, а мне оставалось только закрывать лицо руками. Вылезти из-под него не было возможности. Я даже слегка выключился на мгновение.
Побили меня по щекам и стали сваливать, пока я лежал и глядел в небо. Была такая тишина, вокруг ночь, все в снегу, рядом наш район и я лежу такой герой, распластавшись, избитый несправедливо в овраге, и вставать неохота.
Пока лежал, слышал, они там ржали, уходя. Встаю, отряхиваюсь, вижу шапку мою Оникс. Оказывается, они ее втроем обоссали. Но я всеравно ее зачем-то взял, почистил снегом, хотя не знаю зачем. После такого ходить в ней уже, сами понимаете, не будешь. Так что после этого как бы я был уже не рэпер.
Я тогда решил, раз я реп слушать всеравно не очень-то люблю, то не буду рэпером. И стал по-прежнему слушать попсу там всякую: Майкла Джексона и Руки Верх. Но трубы всеравно носил.
Иду как-то в школу в своих трубах и подлетает ко мне металлист один из нашей школы, разворачивает меня и говорит:
-Ты че, рэпер!?
- Нет, я гопник. А че?
- А это кто?
- Ну, тот, кто попсу слушает, а ты че, меня бить хотел?
- Ну да.
Все круто изменилось, когда меня стали преследовать чеченцы. К этому времени я даже бросил карате, на которое начал было ходить. А началось все с того, что я заступился за девчонку из нашего класса. Они ввалились вначале урока, когда училка где-то задерживалась и как-то не очень красиво докапывались до Дашки. Уж не знаю, чем она их зацепила, наверное, сама нарвалась. Но мне показалось, что это неправильно, так вот сидеть и смотреть, как унижают твою одноклассницу. Я еще посмотрел на Дрюшу с Юриком, но они явно не собирались вмешиваться. Я встал такой и как полагается крутому одиночке заявил, чтобы они отвалили, прям как сделал бы Чак Норис из сериала "Крутой Уокер. Правосудие по-техасски". Но тут откуда-то вылетел кабан по имени Мухтар Обдурахманович и, толкая меня в проходе между партами, начал кричать:
- Крутой, да? Че, типа Крутой? Да? Да??- вообще, он был какой-то бешеный .
Я только успевал отлетать назад за парты на глазах у всего класса. Ему, правда, преградил путь новенький, который остался на второй год, он знал Мухтара и пытался обратить все в шутку, приговаривал:
- Да ладно те, Мухтар, отстань от него…
Естественно они поджидали меня после уроков во дворе школы, но я ходил после школы на английский, который был в школьном переходе, и видел как они паслись во дворе. Так начались мои страданья.
- Ну что доигрался!- встретила меня мама словами у порога.
Дома у нас как всегда тусовалась Катя Селезнева, мама натаскивала Катю по математике. В Катю был влюблен тот что докапывался до Дашки.
На следующее утро во двор школы вошли мой папа и его босс, муж маминой подруги, Михалыч, афганец, который жил прям напротив школы. Я вытолкал их за пределы забора. Дядя Миша все повторял:
- А в чем проблема-то?
- Ща посадим его в джип, прокатимся!-наивно полагал папа.
- Так в чем дело-то?- не унимался дядя Миша.
Видно было, что он еще не проснулся. Я догадывался, что посадить в джип Мухтара и прокатиться с ним будет не просто. Да и вообще откуда-то слышал, что родители этого Мухтара и его друзей чеченские террористы, и держат гостиницу "Салют", в которой работала мама Кати. Я не хотел впутывать папу с дядей Мишей во все это.
Конечно, он встретил меня в холле и смачно дал под зад на виду у всех, кто сидел в коридоре перед раздевалками. Там тусила вся элита.
Тогда все крутые делились на две категории: героиновые нарики типа старшего брата Графа, или Микки, приехавшего из Нью-Йорка и борцы чеченцы типа Мухтара и его банды, состоявшей из Белялы и Исы, и некоторые наши гопники-спортсмены.
Я развернулся и крикнул ему в лицо что у него будут большие неприятности. Помню, он даже слегка растерялся от такого ответа. Его аж передернуло от того, что ему так при всех заявили. Он явно этого не ожидал. А я тогда, несмотря на смелый выпад, понял, что попал и что просто так они от меня не отстанут. И жизнь моя с тех пор превратилась в ад.
Чеченцы могли неожиданно подкрасться со спины, пока я беззаботно болтал с Дрюшей о школьном спектакле, где мне пришлось участвовать, и сделать подсечку так, что я падал на пол на виду у всего класса. А Дрюша, подлец, даже не предупредил. Или, натолкнувшись на меня во время урока, пока я шел из туалета, они могли затащить меня в столовую к раковинам, которые от столов отделяла стена, и начать толкать и прессовать. Двое держали меня, один стоял на стреме, а Мухтар хватал за грудки.
– У меня будут неприятности, да? У кого будут неприятности, а?
Похоже, они уже пробили, что я никакой не крутой, и отыгрывались за случай у раздевалки.
- Ну какие у меня будут неприятности, а?
Я стал прогуливать школу, запустил учебу. Причем нападали они только, если были втроем, а если я сталкивался с кем-то из них один на один, они проходили мимо не обращая внимания.
Ильдарчик в классе был в авторитете, потому что дерзил учителям и дорого одевался. Его папа был бизнесмен, а старший брат нарик.
Как-то мы с ним случайно встретились у школы и решили не идти на уроки, купили "папин йогурт" и давились им в подъезде. Так я впервые попробовал водку. Потом он познакомил меня с одной безумной компанией. Они тусовались в подъезде, в соседнем доме. Это были три девчонки. Одна, симпатичная, худая, высокая блондинка, по-моему она была девушкой Контакта, нового друга Графа. Вторая, толстуха. А третья к моменту моего появления расставалась с другом Контакта из Теплого стана. Он ваще был настоящий гопник, носил гринды и шапку на затылке.
Контакт - это был друг Графа, с которым он тусовался после спортшколы. Однажды мы с ним поспорили, что я выпью полбутылки водки и меня не стошнит. Он не поленился, приперся ко мне в выходной, мы пошли в магазин, он купил бутылку паленой лимонной водки (какая же это была дрянь). В общем, я проиграл спор. До вечера меня таскали по всему району, пока я все не вытошнил и в себя не пришел. Наверное, траванулся.
Так вот, эта третья девица слегка проявляла ко мне знаки внимания, она была маленькая и жутко остроумная, но не в моем вкусе. Времяпровождение было стандартное: алкоголь, сигареты, засосы, ступеньки лестничной клетки, которую от площадки лифта ограждала дверь напротив мусоропровода. Это была наша вселенная, свобода от школы и родителей. У девчонок тогда был прикол нападать всей кучей на кого-нибудь из ребят и стягивать с него штаны.
Вначале девчонки напали на Контакта. Я спросил, что это они делают. Он сказал:
- Прикол у них такой в последнее время.
Это страшно интриговало, все-таки это означало явный интерес со стороны девчонок. Мне было тринадцать, когда мы в день знакомства гуляли вечером по парку, который окружал наш район. Контакт сказал, что я на очереди. Мне это казалось верхом романтичности.
Девчонки повалили меня на снег и, держа за руки, стягивали джинсы, мы тогда носили трубы, они свисали до колен, так что особо стягивать не пришлось. Я пытался удержать трусы. В общем, это дело ничем не завершилось, нам всем было по тринадцать-четырнадцать лет.
Они серьезно увлекались мистикой, даже немного были похожи на ведьм. Разговоры шли такие, что в их доме какой-то энергетический столб. Кто-то из них видел его внутренним взором во время медитации. Его открыли то ли инопланетяне, то ли еще кто. К нему можно подключиться, чтобы путешествовать в другие миры. Они все медитировали вместо школы, наверное были из не очень благополучных семей, потому что все время торчали на лестничной клетке. Они подводили глаза черным, носили всякие там фенечки, но держались довольно серьезно.
Мне все эти их штуки с медитацией были не особо интересны, но вот Ильдарчик погружался во все это с головой. Говорили про какую-то девчонку, которая наобщавшись с ними, чуть ли не сошла сума, и теперь держится от них подальше, и ходит в Церковь, и не расстается с молитвословом.
Мы ходили на кладбище. Уж не знаю, чего они там искали. Я блондался за ними за компанию. Они выбирали какую-нибудь могилу с памятником, где можно поудобнее устроиться, и садились медитировать. Я тупо ждал, пока они закончат. Они разговаривали о чем-то своем, не посвящая меня.
Тогда Вик, которого к нам направили на второй год, и Эльдарчик уже познакомились. Вик тоже был фанатом Майкла Джексона и как я умел танцевать. Он показывал движения, которых я не знал. Его мама целыми днями работала и мы собирались у него и устраивали спиритические сеансы. Некоторые не верили в это. Кто-то яро протестовал, мне это было по приколу. В общем, я не особо верил. Они читали гороскопы, носили какие-то обереги, в общем, увлекались всем потусторонним. Я только помню, что все это очень не нравилось Контакту.
Как-то Граф с Контактом завалились на лестничную клетку и начали орать:
- Мы предупреждали. Еще раз увидим, что вы этим занимаетесь будем ногами пинать…
Еще девочки любили подушить друг друга шарфами для глюк.
Оказывается, Граф с Контактом тоже с ними тусили иногда.
Получилось, что наши с Графом пути снова пересеклись. Теперь он был всегда со своим новым другом Контактом (произв. от фам. Контакевич). Они с Контактом были довольно жестки ко всем, кого считали лохами, и издевались над многими нашими сверстниками, которые не котировались. Но к нам они относились слегка даже покровительственно, как бы в память о детской дружбе.
До того, пока я не стал изгоем, мы тусовались в основном с Дрюшей и Юриком. Бродили по детским садам, играли там в регби, подражая героям из американских фильмов, или в футбол, ходили в бассейн, зимой играли в "царя горы", летом гоняли на скейте, ну и смотрели клипы и обсуждали музыку. Я все еще фанател от EAST 17, а Дрюша с Юриком уже увлекались хард кором и рэйвом и чмырили меня за отсталость.
Это была эпоха великой музыки. Как грибы появлялись культовые группы, расцвет в музыкальном смысле: Сплин, Земфира, Руки вверх, MP-3, Mr Credo, Стрелки, Ди Джей Грув, Иванушки, Линда, Маша и Медведи, Hi-Fi, Дельфин, Ляпис Трубецкой, Тату, Ногу свело, Prodigy, Scooter. Столько культовых групп одновременно. С тех пор ничего такого, что бы хоть как-то соответствовало высокому уровню, не появилось на эстраде. Все эти фабрики, Тимати и Биллан в подметки не годились тому, что мы слушали в середине девяностых.
Еще я занимался танцами в фольклорно-хореографическом школьном ансамбле «Мозаика». И даже где-то выступал. Но я не очень хорошо танцевал, в основном помогал им таскать костюмы, но зато они брали меня во всякие поездки, летом в Крым и даже на Кипр один раз зимой. Там были одни девчонки. Меня туда затащила Катя Селезнева. С сыном директрисы, дутым выпендрежником, великим танцором, мы даже подрались на Кипре.
Эта новая жизнь была не похожа на мою прежнюю. У меня все дни были расписаны дополнительными занятиями по танцам, английскому, бассейну, карате. Одно время я даже на французский ходил, и на пиано как-то учился играть. С детства мама водила меня на фигурное катание, рисование, в общем, всюду, куда только можно. Но все это я делал спустя рукава и в один момент бросил и даже в школу перестал почти ходить.
Телек, школа и друзья оказывали на меня основное влияние, начиная с восьмого класса. Прогуливать уроки вообще считалось как-то естественно. Стало понятно, что никто за этим особо не следит, и с тринадцати лет начались тусовки по лестничным клеткам и квартирам во время школы, пока родители были на работе . Однажды папа сходил на родительское собрание и все это вскрылось. Мне тогда здорово досталось.
Словом, я не упускал возможности прогулять ненавистную школу, место моего позора и унижения. Я готов был шляться по кладбищам и подъездам лишь бы не ходить в школу.
В основном мы вместо школы торчали у Вика с Эльдарчиком и Сашей из лицея, и Катей. Вик угощал нас бутербродами и кофе. Девочки надевали мамины шубы и устраивали концерт по типу пародии на популярных эстрадных исполнителей. Эльдарчик говорил, что женится на Алле Пугачевой и станет звездой. Они все время прикалывались, издевались над всеми звездами эстрады, и вечно смеялись надо мной, когда я пытался петь. Говорили, что мне лучше этого не делать. Иногда к Вику заходили его старые одноклассники-торчки стрельнуть денег. Тогда все вокруг сидели на гере, каждый крутой должен был сидеть на игле, так было принято. Эльдарчик рассказывал, как его брат переживал ломку, как он орал и как к ним приходил врач.
У меня особо не было никаких идей, как проводить время, затейником в нашей новой компании был Ильдарчик. Он все время говорил: "Я - звезда!"
Ребята любили устраивать спиритические сеансы, или записать клип, выкрасить волосы. Мы либо торчали в подъезде, если была зима, а летом зачем-то таскались по кладбищам или тусовались в недостроенном корпусе института между общагой и рынком. Построили только бетонные полы и лестницы. Железные балки торчали вверх из-за отсутствия крыши. Все это давно поросло кустами и вокруг кроме заброшенных строительных вагончиков почти ничего не было.Изредка туда заходили по нужде продавщицы с рынка. Наблюдать за ними было главным делом. На самом деле ничего видно с нашей высоты не было. Но больше там делать было абсолютно нечего, разве что курить и глумиться над Сашей или над тем, как я пою.
Это была наша смотровая площадка, наше место, откуда были видны все окрестности. Мы просто приходили туда потупить, мы даже брали туда девчонок, но Катька с Аней не оценили наше место, подглядывать за продавщицами им было не по душе.
Ничего умного или интересного мы там не делали, пока однажды там не появились какие-то страшные челы. Мы заняли весь верхний этаж и как обычно бездельничали. И тут неожиданно с обратной стороны, куда мы никогда не ходили, появились какие-то странные люди, может какие-то бродяги-нарики, но выглядели, как зомби и стремительно распространялись по стройке, словно окружая нас, как звери, загоняя жертву, молча и быстро. Их было много, не меньше двенадцати человек. Я предложил всем свалить, заметив приближение странных людей, но никто кроме меня не почувствовал неладное. Девчонки вообще начали надо мной смеяться из-за того, что я испугался этих людей. Не знаю, может, конечно мне все это показалось, но выглядело это очень жутко. Я психанул, решив раз всем пофиг валить один, задолбавшись уговаривать всех покинуть это место, пока есть возможность, пока были пути отступления, и мы еле-еле ушли, не дождавшись столкновения, пока эти странные челы не захватили наше место, окружив нас. А мы аж почти убегали окольными путями, спустившись по одной из многочисленных лестниц, предназначавшихся для студентов недостроенного крыла института. Меня трясло от страха. Я не знал, что это были за люди. До сих пор понять не могу, почему они были такие странные и зачем приперлись на наше место, но больше мы там после этого как-то не тусовались.
Ильдарчик как-то поссорился с сестрой того чувака, который приставал к Дашке, из-за чего меня стали преследовать чеченцы. Само собой этот гопник побил Ильдарчика. Ильдарчик нажаловался брату и они забили стрелку. Гопник, имя которого я не помню, привел с собой двоих громил, а брат Ильдарчика, хоть в прошлом и был грозой района, на стрелку не приехал, он сидел на игле.
Чеченцы над Виком любили поиздеваться. Он раньше учился в их классе и они не оставляли его в покое, когда проходили мимо. Конечно, больше в шутку. Но все ровно неприятно. Поэтому мы не очень любили школу.
Однажды мы как обычно, чтобы избежать очередных унижений, решили не идти в школу. С нами была Катя и ее новая подруга Аня. Еще с нами увязались Дрюша с Юриком. И все мы приперлись к Вику. Эльдарчик был харизматичным, сам себе на уме. Дрюша с Юриком на его фоне казались простоватыми. Каждый в этой огромной тусовке нашел себе дело по вкусу. Мы приходили к Вику уже как к себе домой. Кто лопал просроченные бутерброды, мама Вика покупала продукты про запас, все шкафы были забиты едой и огромная тарелка с бутерами с бужениной всегда была в нашем распоряжении. Вик говорил: "Ешьте, не стесняйтесь, они все равно уже просроченные". И ржал, давясь. В общем, он тоже был слегка того, чудной, фанател от мультиков "Бакс Бани". Думаю, он был слегка не в себе. Рос без отца. Отец правда иногда приезжал к ним что-то ремонтировать. Но Вик с ним даже не разговаривал. Все у него было непохоже на ниши понятные и классические семьи.
Эльдарчик вообще был загадкой. Помимо прочего он был из другого района, сын какого-то крупного бизнесмена. Он рассказывал, как отец доверяет ему кейс полный бабла на сохранение во время перелетов. Словом, он умел заинтриговать и поддерживать этот ореол таинственности вокруг своей персоны. Еще с нами была Петрова. Это наша классная толстуха, важная такая. Она тогда даже встречалась с Виком. Это вообще для меня было непонятным явлением. Чем она его зацепила? Но Вик на все свои выходки, которые не мог объяснить, только ржал, давясь и хрюкая как полоумный. Не долго они, конечно, провстречались.
Вначале Петруха была подругой Ильдарчика, они дружили с начальных классов. Там с нами даже Дашка была, из-за которой я пострадал.
По-моему в тот день мы увели за собой добрую половину класса. Наверное, это просочилось и наша классная Татьяша на собрании все это выложила нашим мамашам. Рассказала о том, как мы собираемся у Вика, одеваем там якобы мамины шубы и устраиваем концерты. В тот день мы все тусили по разным комнатам. Кто-то просачивался к холодильнику и микроволновке за бутерами и кофе, нарушая спиритический сеанс, который проходил на кухне в полной темноте. Ильдарчик проводил мастер класс по медитации в комнате Вика. Меня это не привлекало, не хватало терпения долго сидеть без дела, да и ноги всегда затекали. Дрюша с Юриком учили меня курить. От первых сигарет здорово било по шарам и я сползал по стенке как пьяный. Я скурил все сиги Дрюши, а он, сволочь, увел у меня девчонку, новую подругу Кати, вернее это я их познакомил. Звали ее Аня.
Первый раз я ее увидел на перемене в кабинете географии, наш класс выходил, а они заходили. Она была в облегающих кожаных брюках и ботинках на огромной подошве. Это очень подчеркивало ее фигуру. В общем, обалденно сексуально для восьмиклассницы. Нас свел один мелкий шкет из шестого, с которым мы вместе ходили на английский. Так вот, уж не знаю, как он догадался, что она мне понравилась, но пару раз мы пошлялись по району с ее подругами и я притащил ее к Вику. И вдруг в самый разгар веселья кто-то прибежал, кажется это была Дашка, и начала вопить, что Ильдарчику плохо и что у него пена изо рта, и что он хочет себя убить!
Пока я добежал, чтобы все увидеть, он уже был более менее в себе, только руки тряслись и волосы были мокрые. Наверное, искупался в раковине. Непонятно было, играет он в это или его всерьез колбасило. Воообще, он был странным. Он зачем-то требовал нож, вокруг него была стена зевак, наших одноклассников. Вик выбрал самый тупой нож и передал ему, а Ильдарчик говорил, что ему срочно нужно увидеть себя в отражении ножа, все вопили: "Зачем ему нож, он себя убьет!"
Не знаю, откуда он взял, что так нужно выходить из медитации, если тебя вдруг начали преследовать темные сущности, может, прочитал это в какой-нибудь мистической книге! Все носились по корридору с криками и комментариями по поводу ножа. Дрюша с Юриком быстро засобирались, помню их испуганные лица в дверях, мы все полезли к Ильдарчику с расспросами, но он как обычно ничего не поведал. Кажется, говорили, что он орал не своим голосом, и что в него чуть кто-то там не вселился.
В общем, я как всегда пропустил все самое интересное, не вовремя ушел с сеанса медитации учиться курить, но тоже время зря не потерял. Дрюша увел у меня в тот день Аню, они ссосались в лифте, я случайно их застукал. Как сейчас помню его довольную улыбающуюся физиономию в шапке с пумпоном и Аню, повисшую на нем со взглядом, словно с обложки неприличного журнала. Она на пол головы была выше его. И я обкуренный, сползающий по стене напротив открывающихся дверей лифта. Потом она стала встречаться со стремным металлистом Артышом из бывшего класса Вика, и т.д... Все это было весной восьмого класса в 97 году.
Мама с Машей на Новый год уехали к бабушке, а я должен был приехать с папой на его джипе, но папа почему-то не пришел домой 31-ого днем, а пришел вечером, когда ехать было уже поздно, он был сам не свой, время было не простое .
На каникулах меня все оставили в покое, и я пригласил Аню к себе домой. Мы танцевали медляк под EAST 17 возле елки и она подарила мне колечко, но была какая-то странная тогда, наверное, ждала от меня чего-то, но я был туповат на все эти дела. Кажется, мы тогда и поцеловались. Она зачем-то притащила с собой младшую сестру, которая должна была оставить нас пока мы танцевали. Она еще все время хвасталась, что может выкурить десять сигарет подряд, прикольная такая девчонка.
Аня тоже была из многодетной семьи, они переехали в наш район недавно, она жила с отцом и мачехой, с которой у нее не очень-то ладилось, а мать жила где-то в другом месте. Наверное, я оказался не очень хороший целовальщик, раз она предпочла меня Дрюше. Кольцо было маленьким, потом пришлось снимать пассатижами, когда моя мама вернулась домой с бабушкой и тетушками. На утро палец опух и снять его уже было нельзя, пришлось сдаваться родителям, тетушки мои долго надо мной смеялись, а бабушка сразу поняла что это любовь.
Часть II
Мы с мамой и сестренкой заперлись в детской в разгар очередного скандала и включили старенький телек. Не подумайте, у меня культовые родители и я их очень люблю, но в тот период они переживали кризис отношений. Мне даже хотелось, чтобы они развелись. И вот по телеку как раз шел фильм, мы просто тупо уставились в экран чтобы как-то отвлечься. Все были в стрессе. Мы смотрели фильм, вначале казалось это какая-то бытовая история, но вскоре стало затягивать, фильм рассказывал историю похожую на то, что происходило в нашей семье, и почти на девяносто процентов отражал мою жизнь.
Все в нем совпадало с моей жизнью. Мама была такой же доброй красавицей-блондинкой, которая меня обожала и баловала. У меня была такая же вредная младшая сестра, был такой же манерный лучший друг и еще другие друзья, брутальные спортсмены с вредными привычками. Я так же плохо вел себя в школе, а дома притворялся паинькой, отношения с отцом так же не ладились. Я уже не говорю о внешних сходствах всех персонажей с моим окружением. Я тоже ненавидел школу и все вокруг, и хотел куда-нибудь сбежать, впрочем как все подростки, которых не удовлетворяет их жизнь.
И потом мама сказала: "Смотри, как он (в смысле гл.герой) на тебя похож!"
В конце главный герой сбегает от ненавистного отчима, поступает в подготовительную школу и становится писателем. И тут меня осенило. Я понял, что хочу быть на него похожим, сбежать из дома и стать писателем. Я нашел в этом фильме выход из сложившегося жизненного тупика, в котором родители постоянно ссорились, а в школе были одни проблемы и жизнь мне представлялась сплошным серым туманом, из которого нет выхода. Этот фильм указал мне путь, я понял, что хочу стать писателем и актером, чтобы так же сниматься в кино и помогать людям находить себя.
Тогда никто еще не знал такого актера, как Ди Каприо. Его популярность докатилась до нас спустя пару лет, когда вышел знаменитый «Титаник», и одна отличница из нашего класса притащила в школу видеокассету с фильмом «Ромео и Джульетта», где он был изображен на обложке, для учительницы по москвоведению, чтобы продемонстрировать наше с ним сходство, после чего меня назначили на роль Ромео в школьном спектакле. Отказываться было бесполезно и я стал посмешищем для старшеклассников, которые в полном составе присутствовали на премьере. Мы приходили на репетиции пьяные, не относились к этому всерьез, бедная учительница только промучилась с нами. Я знал, что этот спектакль - позорная тема, но отвертеться уже не мог.
Перед премьерой заболел Про, который должен был играть Тибальда, и училка заставила нас тащиться к нему и привести его любой ценной. Понятное дело, он зассал позориться, хотя может и вправду болел. Вася, который играл брата Лоренцо, едва ростом доставал ему до пупка, но был бойким и решительным. Он привел какие-то правильные аргументы в пользу того, что ты типа блин всех подводишь, и если не придешь, спектакль, который мы все ненавидим, не состоится. И это не подссански типа дома отсиживаться, когда мы все будем позориться. Лучше бы Про остался дома. В общем, все это было бездарно, по-моему мы для смелости бухнули и я треснулся головой о леса, которые все время были за кулисами.
Я говорил слова как можно тише и побыстрее, чтобы скорее убраться со сцены. Мама до сих пор хранит кассету с этим позором. После премьеры во дворе меня встретила Дашка, за которую я тогда зачем-то заступился, и сказала, что чеченцы передали, что мне конец, хотя я и сам догадывался.
По случаю премьеры мама Сони, игравшей Джульетту, позвала всех артистов к ним домой на чай и, когда мы все собрались за чаем, сказала, что среди нас есть один настоящий артист. Все сказали:
- Илюша.
Кто то хлопнул меня по плечу, я залился краской, а мама сказала:
- А вот и нет - это Вася!
Вася и правду играл в отличие от всех остальных с чувством и громко.
Потом мы пошли в лес и там разожгли костер. Жарили сосиски, бухали пиво из баклажек и курили, чтобы совсем одуреть. Задача была просто набухаться и балдеть, кричать о том, как ты сильно набухался, как начались вертолеты (это когда все вокруг крутиться и ты уже не можешь ровно идти). Мы просто дико ржали от того, какими мы стали и какую чушь вытворяли. Самое главное, что на какое-то время это помогало забыть о гопниках и чеченцах, которые на районе отнимают зажигалки и издеваются в школе, о всех семейных проблемах.
А потом я жутко заболел, сильно поднялась температура, так, что всю ночь бредил и мама вызвала скорую. Врачи увезли меня с подозрением на менингит.
Помню, мне казалось, что огромные черные пустые камни проплывали мимо. Я ощущал их присутствие и они вызывали во мне муку. Всю ночь в больнице я был в беспамятстве и мне казалось, что я боролся с самой тьмой, которая пыталась меня извести, поглотить меня. Я напрягал все остатки своей воли, чтобы не дать себе сгинуть, не поддаться этому мраку, который хотел меня уничтожить. Я боролся сколько мог изо всех сил, а потом оказалось, что у меня вирус, и мы все вздохнули с облегчением.
Но с тех пор я стал иногда во сне отделяться от тела и в общем это был уже как бы не сон. Сознание присутствовало в полной мере, я как будто падал в бездонную темную пустоту, как в колодец без дна. Меня охватывал жуткий страх и я старался скорее проснуться. Мне казалось, что я умираю и падаю в ад. Тогда я вспоминал молитву, которой меня научила бабушка еще в детстве.
Я все лето проводил у бабушки и однажды убегал от местных и бабушка, конечно, меня прикрыла, когда за мной пришла компания местных, с которыми мы не поладили, чтобы я в случае какой-то беды всегда читал эту молитву. И с тех пор эта молитва меня никогда не подводила, всегда спасала в самых страшных ситуациях. Это, конечно, молитва «Отче наш...»
Во второй раз я попал в больницу тоже зимой, когда мне продуло ухо. Там у меня отобрали зажигалку типа "Зиппо", но, конечно, не родную, а такую подделку, которую продавали на всех рынках. Это был второй подарок Ани. Врачи передали зажигалку маме, и она догадалась, что я курю в тринадцать лет.
Там ко мне подошла одна женщина и попросила пообщаться со своей дочерью, которая давно лежала. Я подумал: странная просьба, учитывая, что мы хотели давно с ребятами пробраться к девчонкам в палату тусоваться. Это было отдельная тема.
Ее дочка была вся целиком обожжённая. Чеченка моего возраста. Она была вся перебинтована, только рот и глаза были слегка видны. Я сел напротив и не знал, что говорить. Она просто лежала и смотрела на меня. Я такой встречи не ожидал, а ее мама сидела рядом. Потом она говорит:
- Зачем пришел, что смотришь, русский, иди от сюда!
Я, конечно, не обиделся, посидел еще немного и потом ушел.
Как-то под новый год мы тусили в соседних домах с этими колдуньями, и так получилось, что там были Граф и Контакт. И я зачем-то стал рассказывать про случай со стрелкой в лесу, как они мою шапку обоссали, как я почти победил, пока они втроем не навалились. Но так чисто ради прикола они меня слушали и Контакт говорит:
- Пойдем, найдем его, он ваще лошара, я у него алгебру списывал...
Контакт учился с ним в школе для двоечников.
Я говорю: "Да вы че, я просто так рассказал, поприкалываться".
Ну, все ровно нужно было выходить за сигаретами, и вот выходим мы из подъезда и тут этот Гранж как раз. Да еще к тому же с Аней, моей бывшей девчонкой, с которой мы танцевали у елки и которую я с Дрюшей в лифте застукал, как они целовались, когда мы у Вика тусовались, прогуливая школу. И было понятно, что она теперь с ним. Ну, Граф с Контактом приняли грозный вид. И Контакт говорит ему:
- Слышь, сюда подойди, че оглох, давай сюда иди.
Он так потихонечку начал ретироваться. Я говорю:
- Ребят, да хорош, оставьте его, не надо.
А они говорят ему:
- Ладно, живи пока.
Мне так стыдно стало перед Аней. Она и так меня на Дрюшу променяла, потому что я целоваться не умел, а тут еще это. Я подумал, что она решит, что я их специально привел с ним разобраться. Не проходит и пары дней, как мне звонит Аня, рыдает в трубку, орет:
- Скажи, они тебя что, втроем тогда в лесу били, что ли? Сажи своим дружкам, чтобы они от него отстали. Ну и ты и гад!!! Тварь!!! Вот ты кто после этого!!!
Я звоню Графу, говорю:
- Вы чего там устроили?
А он мне:
- Да мы так, ничего особенного.
В общем, выяснилось, что они выследили Гранжа, разбили ему до крови лицо и шапку его повесили на подъезд и тоже обоссали.
Помню, отловили у нас в районе какого-то залетного скина, и Мотя пинал его в отсеке для мусорных баков у подъезда, и издевался, высмеивая перед всеми. Это было дико жестоко. Почему-то посмотреть на него собрался весь район, а он сидел такой, обхватив колени руками, несчастный, избитый страдалец.
Даже какие-то серьезные ребята приехали на тонированной девятке с пушкой, обещали что разбираться приедет какой-то крутой известный чел по прозвищу Пантера, и все его ждали.
И тут выходит этот Гранж из школы для двоечников. Увидел всех наших и они его увидели. Он стал пятиться, а все заржали, мол он типа на разборку пришел. Я тоже там был с одним челом из параллельного, который помогал мне купить ролики по рекомендации Юрика, с которым они дружили. Да только купили не те, с пластмассовыми колесами вместо гелевых, так что кататься было настоящей мукой, они громыхали на весь район.
Мы стояли в стороне, и мой приятель все приговаривал:
- А за что они его били, он ведь вроде никому ничего плохого не сделал. Не понимаю, разве это нормально.
Похоже ему одному из всего района пришло в голову, что это в обще-то не очень-то правильно бить кого-то ногами у подьезда и издеваться у всех на виду.
Потом этот Гранж спился совсем.
Иду я однажды по школьному коридору к тому месту, где наш класс тусуется в ожидании училки, а мне на встречу какие-то придурки из старших классов. И один из них такой самый наглый пихает меня плечом, типа он крутой. Ну меня это жутко задело. С чеченцами связываться было бесполезно. Один русский здоровяк как-то решил дать им отпор и потом сильно пожалел об этом. Потом ходил весь в гематомах, а сам был здоровый ваще. В общем, они не только меня доставали. Сопротивление короче было бесполезно.
Но тут на меня полез какой-то вонючий мажор. Может, на год всего меня и старше, проходя в большой компании, и я показал ему фак, когда он обернулся проверить реакцию. Он налетел на меня сразу, а у меня тут крышу и снесло, от всех этих обид видать накопилось. Ну и помню, как я его башкой об стену долбанул. Его друзья тут подоспели, а потом меня что-то большое за воротник так приподняло над всеми, как подъёмный кран. Это оказался тот самый парень по прозвищу Кит, который в школе был всех выше головы на две. Такой уж он огромный был. Его надо мной шефствовать назначили еще в шестом. И надо же, стоило мне руки только распустить, отомстив обидчику, а он тут как тут нарисовался и потащил меня к директору как главного виновника. Он, видать, только финал застал, где я старшеклассника башкой об стену звезданул. Вспомнил к девятому, что его надо мной шефствовать назначили, лучше бы над чеченцами этими шефство назначили.
Директор грозно так спросила, кто, мол, начал. Я зачем-то не стал выдавать этого мажора, кот меня толкнул. Там еще его классная сидела. Спросила у него на ухо, из-за чего вся история, а он ей типа что-то буркнул. Такой виноватый глядит на меня, думает, чего я его не закладываю, и его классная говорит:
- Но нельзя же всех бить, кто тебе не нравится!
А мне так пофиг на все это стало. Директор возмущается, а мне все ровно. Если меня из школы выпрут, так я только рад буду. В голове гудело от ударов, мы так изрядно друг другу со всей яростью понавешали.
Клоуна из меня, когда я выходил к доске, было не вытравить никакими страданиями, и мама отвела меня после девятого класса на прослушивание в театральный класс. Так закончились мои мучения, я прошел творческий конкурс и поступил в театральный класс в знаменитой актерской школе на Сухаревской. На следующий год я уже учился в новой школе с театральным уклоном в центре Москвы.
Так я попал в свой земной рай, вышел "Титаник" с Ди Каприо, а я был единственный из двух школ, кто носил такую же прическу. Плюс к этому я учился в театральном классе. Блин, со мной даже фотографировались девчонки из баскетбольного класса, на всякий случай, если я вдруг прославлюсь. Я ведь был будущим актером...
Мои мучения окончились и превратились в счастливые годы окончания школы. Конечно, там тоже были гопники и нарики, но они были в меньшинстве и мне как-то повезло, они почти все как раз к моему приходу ушли из школы. А все выпускные классы были профильными: либо литературными, либо театральными или баскетбольными.
А наш класс стал самым крутым и популярным, ведь мы были актеры и короли школы, потому как самые старшие. Не могу сказать, что у меня все гладко складывалось с баскетболистами. Но после моего района это были уже цветочки. На горизонте мелькал конец тысячелетия, сменялась эпоха. На смену боевикам с легендарными Брюсом Ли и Стивеном Сигалом пришли культовый «Беверли Хилс 90-210», «Пляж» и «Бойцовский клуб» Ван Дама со Шварцнеггером сменили Ди Каприо и Брэд Пит, крутые парни 90-ых уходили с арены. На смену пришли романтики-неудачники двухтысячных и я вписывался в это время как нельзя лучше.
Что же касается субкультур, то они тоже в это время как-то перемешались и уже не было такого четкого правила, что если ты слушаешь Майкла Джексона или Руки Вверх, то не должен слушать Nirvanа и Земфиру.
Шел 1998 год.., год в который я окончил среднюю школу в своем спальном районе и поступил в театральный класс. Конечно, какое-то время я еще виделся с Ильдарчиком, Виком и Катей. Но когда поступил в театральное училище, свободного времени почти не было. К тому моменту наши интересы окончательно разошлись и я, как и мечтал, стал сниматься в кино и покинул свой спальный район.
Москва 2020 г