***
Любовь — это упоительная катастрофа: знаешь, что несешься прямо на стену, и все же жмешь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждешь минуты, когда рванет. Любовь — единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.
© Фредерик Бегбедер
***
«Самым интересным в нём была моя любовь,
А теперь – ничего особенного».
(из интернета)
Она просматривала ленту новостей в Контакте. Неожиданно на монитор резко, словно его забросила чья-то чужая рука, выплыло новое фото, и она увидела салон ЕГО автомобиля, снятый изнутри. Перед лобовым стеклом небрежно брошена фирменная белая сумочка с логотипом «Shanel”, с двумя тёмными безвольно упавшими верёвочными ручками.
У неё дух захватило – ей показалось на мгновение, что она ощутила горьковатый запах этих духов и словно ворвалась в чужую личную жизнь.
Это была его жизнь, здесь, рядом, в этом же городе, но словно в другом измерении, за непроницаемой прозрачной стеной, в который она не имела доступа.
Его жизнь.. .. Совсем другая. И очень притягательная. Наверное, как всё, что было связано с ним, неизведанное и тайное.
И женщины у него были другие, которые его интересовали намного больше. Иначе и быть не могло. Разница в возрасте составляла почти двадцать лет, и она годилась ему в матери.
Но странная штука любовь! Что она делает с нами, что вытворяет? Почему она врывается в нашу жизнь внезапно и без стука? Откуда она приходит? Кто её посылает, зачем?
Она даже не догадывалась, что способна на такое неожиданно-сильное, всепоглощающее чувство, захватившее её целиком в один момент, которое свалилось словно с неба в тот вечер, в какое-то неотвратимое предначертанное мгновение, посланное Богом? Или кем-то другим? Она даже не сразу осознала, что произошло, она испытала такое ощущение, словно кто-то сжал её в своём крепком кулаке и не хотел отпускать.
Она вся рассыпалась от счастья, от страха, охватившего внезапно всё её существо. Её трясло, и она не знала, как справиться с этой внутренней дрожью.
Подруга сказала: «Тебя зомбировали на любовь».
И это было похоже на правду. Когда он на третий день позвонил, она от страха и неожиданности не могла выговорить ни слова. Это было слишком! Настолько она срослась с ним в своих мыслях, что никакие слова уже не были нужны. С такой силой, так безрассудно она никого никогда не любила. И она подумала: я сошла с ума!
И уже тогда знала, что ничем хорошим это кончиться не может, что это Трагедия!
***
А всё началось с Хельги.
Если б она не познакомилась с ней в интернете, то ничего бы и не было! И в сегодняшний, хмуро - зеленеющий, мокрый от дождя майский день мысли в голове и заботы были бы совсем другие.
Но всё случилось именно так, как случилось. Ничего не изменишь.
Людям не приходит в голову, что новые знакомства надо заводить осторожно.
Ведь каждое сближение с новым человеком – это риск! Неизвестно, как он повлияет на твою судьбу.
Когда Аня написала Хельге первый, ничего не значащий, комментарий к рассказу на литературном сайте, она не предполагала, что уже через пару месяцев она примчится в их город и захочет встретиться с ней.
Хельга была коренная уфимка, но последние пять лет жила в столице у дочери.
Домой незнакомого человека Аня пригласить не могла, в кафе или в ресторан – дорого.
И вдруг она узнала, что в художественном музее на днях должна состояться Презентация книги местного поэта, прозаика и барда Петра Соколовского.
Это было то, что надо. Культурное мероприятие, которое должно было Хельге доставить удовольствие.
Автобус заворачивал за угол, приближаясь к музею, когда зазвонил её сотовый. Громкий женский голос раздражённо спросил: «Ну, вы где? Едете?». Она ответила, что будет через пять минут.
Глянула на свои наручные часы: нет, она не опаздывала. В запасе было ещё целых двадцать минут!
Но подстёгнутая телефонным звонком, она летела от автобуса к музею на предельной скорости.
Отворив тяжёлую дубовую дверь, Аня с идиотской улыбкой влетела в вестибюль и сразу наткнулась, как на штык, на взгляд ярко-голубых глаз. И поняла, что это Хельга.
По лицу Хельги расплылась слащавая заученная улыбочка:
- Анечка, это вы? Я вас сразу по фото узнала, - защебетала она.
Хельга предупреждала, что придёт не одна, с подругой, но Аня не предполагала, что её подругой окажется Кира Герасимовна Варгина, жена известного своим тяжёлым нравом Виктора Степановича, зав.кафедрой с матфака, у которого когда-то работал её муж.
Хельга и Кира Герасимовна были однокурсницы и дружили с молодости.
Кира Герасимовна ей понравилась. В её поведении и в речи не было фальши. Живая в общении, она ей даже показалась ровесницей поначалу, хотя они обе были намного старше Ани.
От концерта все были в восторге!
Песни об Уфе под гитару исполнялись с большим чувством и душевностью, известный в городе актёр – чтец Иван Багиров зачитывал с выражением отрывки из новой повести Соколовского «Синяя даль». Украшением концерта была, конечно, дочь Соколовского - обаятельная Лидия.
И, если бы ничего не было, ни спетых песен, ни изданной книги, ни старательного чтеца Багирова, одна Лидия своим присутствием, как нечаянно упавший из окна солнечный луч, озаряла бы это пёстрое собрание людей.
Это было в последних числах апреля, пять лет назад.
С того дня жизнь Ани качественно изменилась, всё пошло наперекосяк.
Уже в начале мая, когда она пошла в кафедральный собор Рождества Богородицы поклониться чудотворной иконе Божией Матери, которую привезли в город всего на несколько дней, по возвращении домой Ане стало плохо. Её словно что-то отталкивало от церкви: трясло, казалось, что церковь – это мрак, что-то тёмное.
Она сходила на исповедь, но священник как обычно ничего вразумительного сказать не смог, посоветовал – причаститься.
Через две недели неожиданно умер её племянник. Ему в июле должно было исполниться всего тридцать три. Он боялся этого возраста и, как оказалось, не зря.
Аня после посещения храма заболела и проболела всё лето. Ела одну овсянку на воде и обезжиренный творог. Да глотала таблетки.
В августе, когда ей стало лучше, она отпечатала свои фото и понесла их в Союз фотохудожников.
Союз фотохудожников находился на улице Комсомольской в том же здании, где располагалась редакция еженедельника «Родники».
Но вход в Союз был с другой стороны, со двора.
Она обогнула дом, спустилась по замшелым ступеням в глухой подвал.
В узком коридоре вдоль стен висели работы какого-то неизвестного ей фотографа: Уральские пейзажи, башкирки в национальных костюмах за чаепитием, деревенские картинки с бегающими козами, гусями.
В боковой светлой комнате Аню доброжелательно встретил работник Союза. Председателя не было на месте.
Просмотрев её работы, он дал визитку председателя. Но Аня так и не позвонила ему.
Она рассказала о своём походе в «Союз» Замесову. И они с Ильдаром решили организовать фотовыставку поэтов Уфы.
Аня занялась распечаткой своих фотографий, поиском подходящих по формату и цене рамкам и отложила поход в Союз на неопределённое время.
В конце осени была организована фотовыставка в помещении Республиканской библиотеки. Они собирались назвать её «Уфимские поэты об Уфе», но к ним присоединился художник одного из городских издательств Кирилл Шапкин. Он восемь месяцев проучился в Голландии и привёз много хороших снимков. Выставку назвали экзотично «Уфа – Голландия». А в голове у Ани так и вертелось по аналогии: «Москва-Васюки»
У Ани взяли шестнадцать работ.
Работы надо было развесить. Дом был купеческий, потолки высокие с лепниной. Штыри под самым потолком. Им выдали длинную хлипкую стремянку, по которой было опасно лазать: она ходила ходуном, изгибалась как струна.
Аня держала стремянку, а Замесов развешивал работы, её и свои.
Приближалось торжественное открытие фотовыставки. И тут Ане позвонила Кира Герасимовна. Она собиралась ехать в Москву на юбилей Хельги. Аня пригласила её на открытие и сказала, что заодно передаст для Хельги небольшой подарок. Она хотела подарить ей одну из своих работ с выставки.
Но Кира Герасимовна не пришла.
***
Как они познакомились с Германом? Она не помнила.
Но ей казалось, что они были знакомы всегда. Она сердцем чувствовала - это её человек. Хотя для него она, наверное, была всегда чужая, она не исключала этого.
Они были знакомы давно, в интернете. Лет пять он был в числе её друзей в Живом Журнале. В ЖЖ он был зарегистрирован под псевдонимом, вместо фотокарточки яркая смешная картинка. И она не догадывалась, кто это.
Впервые о нём она услышала от его матери. Когда речь зашла о детях, Кира Герасимовна долго и подробно рассказывала о своей дочери, кандидате наук.
А потом коротко бросила: «А сын живёт за границей». И всё! Аня тогда ещё подумала про себя: «Ну, за границей, так за границей. Отрезанный ломоть!».
И не стала ничего спрашивать.
Это было хорошее время. Только что прошла их фотовыставка. Выставка была коллективной, но газеты писали в основном про неё. И ей было неловко перед другими участниками.
С его матерью, Кирой Герасимовной, она встретилась уже после закрытия выставки.
Кира Герасимовна только что вернулась из Москвы с юбилея Хельги и привезла её новый роман.
Они сидели в небольшом уютном кафе, и Кира Герасимовна раскладывала перед Аней фотокарточки с юбилея Хельги. Фотографий было много – целая пачка! Вот, её дочь Ирэн, худющая, с острыми глазами-льдинками. А вот, внучка Женечка со своим другом, Артёмом Кудашевым. Они однокурсники.
- И в обоих течёт татарская кровь. Надо же, нашли друг друга в Москве!, - восклицала Кира Герасимовна.
У Ани тоже с собой были новые фото, которые она по дороге забрала из фотосалона. Одно из них особенно понравилось Кире Герасимовне, и она обещала определить по этому фото, какая у неё энергетика, светлая или тёмная?
Но так и не позвонила, не сообщила результата. И Аня стала подозревать, что энергетика у неё тёмная.
А через месяц она сломала ногу. Больница. Два месяца в гипсе.
Температура, слабость. Никуда не ходила.
А Герман в ЖЖ выставлял видеоролики церковных праздников и простых служб, интересные материалы по краеведению.
Иногда они что-то обсуждали, спорили.
Это скрашивало её жизнь, и она всё гадала, кто это? На фото, которые он выставлял, она видела знакомых ей краеведов. Но кто он сам, не знала.
И вдруг, в очередном посте он выставил своё фото, и она с большим удивлением увидела незнакомого молодого парня за старинным письменным столом.
Всё разъяснилось, когда она открыла свою страничку в «ВКонтакте». В «ВКонтакте» он был под своим настоящим именем, а вместо фото красовалась всё та же яркая смешная картинка.
Она удивлённо спросила у Хельги:
- Это, что, сын Киры Герасимовны?
Хельга утвердительно кивнула.
***
Что было потом? Хельга повела себя странно. Она неожиданно набросилась на Аню: « Как ты можешь дружить с сыном своей подруги?».
Аня растерялась: это нельзя было назвать дружбой. Обычное общение в соц.сетях. Да и Киру Герасимовну она не могла назвать подругой, просто общая знакомая, приятельница.
Нападки Хельги неожиданно сблизили её с Германом. По вечерам они как сумасшедшие переписывались в ВК.
Ане никогда не нравились блондины. А Герман нравился!
Она листала фотки на его странице и перед ней проходила вся его жизнь.
Она вглядывалась в его глаза, и ей казалось, что он глубоко несчастен. Масла в огонь подливала Хельга, с которой они постоянно общались по скайпу.
Хельга говорила, да, у него был ранний неудачный брак. После развода жена уехала за границу и увезла с собой сына. Ему уже 18 лет. Он родился, когда Герману было всего девятнадцать.
А здесь, в Уфе, он жил в гражданском браке со своей первой школьной любовью Марией, но они почему-то разбежались. Растёт сын Лёвочка, в котором он души не чает и уделяет ему много времени.
В девяностые он перегонял машины из Германии в Уфу. Потом занялся издательским бизнесом. Но прогорел и сейчас работает фотографом в модном фотоателье на Проспекте. Оно так и называется «Проспект». Хозяйка этого ателье некая Лина Подножкина.
Её отец, известный бизнесмен Галактион Подножкин, до перестройки, говорят, был простым таксистом. И все его звали Генка - таксист, но он быстро смекнул, что к чему. Ведь все таксопарки в 90-е ликвидировали. Теперь он уважаемый человек c деньгами.
***
В один из зимних вечеров Аня выставила в ВКонтакте старое фото: на фоне берёзы стояла она, молодая, стройная, с короткой стрижкой, и держала за руку свою милую десятилетнюю дочь.
Реакция у Германа была мгновенной: он в ту же минуту выставил своё фото со старшим сыном, снятое лет десять назад. Они очень были похожи и смотрелись как братья. Папа был слишком молод!
Аню поразило это фото, и она спросила Германа: «Это Ваш сын?».
-«Да!», - ответил он. И выкинул на свою страницу ещё несколько фоток, снятых в разные годы.
На одной из них в пёстрой весёлой колясочке, накрытой белой кружевной тюлью, безмятежно спал под ярким летним солнцем маленький Антон. В глубине сада на некотором расстоянии, в тени большого дерева, стояла и сосредоточенно думала о чём-то своём сестра Германа, Полина. А на переднем плане - тёща Германа. Герман, обнимал её со спины, положив руки на грудь. Это слегка кольнуло Аню. Она знала, что со своей родной матерью он бы не стал так фотографироваться. Тёща была женщиной лет пятидесяти, в меру полной, с коротко стриженными, крашенными в рыжий цвет волосами.
Женщины такого типа обычно торгуют на рынках или прямо на улице с машины продают разные тряпки: футболки, шорты, султанки. . .
На следующем фото Герман стоял один посреди улицы где-то в Париже. На удивление высокий, стройный, в ослепительно белом костюме. Настоящий пижон и красавчик!
Была ещё одна фотка, болгарская. Он был снят на фоне разноцветных яхт и пёстрых домов. Это фото хорошо передавало колорит приморских городов.
Той ночью они оживлённо переписывались.. Было слишком поздно и в Сети почти никого не было.
Аня всё глубже и глубже погружалась в его жизнь, Герман становился ей ближе и понятней. Но вдруг в какое-то мгновение её сознание пронзил острый страх. Она испугалась: а что дальше? Ведь между ними ничего не может быть, она старше его почти на двадцать лет!
И в этот момент её вдруг стала бомбить письмами едва знакомая ей Лариса, которая, оказывается, выросла на одной с ней улице.
Что-то сломалось в одно мгновение.
Герман тоже испугался, она это почувствовала. Он вдруг перестал выставлять фотки. Вместо фоток выставил песню на испанском языке: «Двери, между нами двери. Ты стоишь у двери, я уже слышу твой родной любимый голос, но не надо, не стучи, не буди меня, мне страшно, я боюсь разочарования. Пусть всё останется так, как есть, не будем ничего менять. . .»
Волшебный вечер закончился.
Аня была в отчаянии.
***
Но зря она думала, что никто не заметил их ночной переписки. Оказывается, Хельга в тот поздний час была в Сети и наблюдала за ними.
На следующий день она позвонила Ане по скайпу. Грубо и бесцеремонно напомнила Ане о разнице в возрасте.
- Да, он тебе в сыновья годится!, - кричала она.
Аня ей спокойно ответила:
- Я не собираюсь за него замуж.
Но эти слова ещё больше взбесили Хельгу.
Она стала кричать о том, что у них разное социальное положение.
- У Германа в семье все кандидаты наук! Папа - кандидат наук, сестра тоже кандидат наук. А ты кто такая?!!!, - кричала она.
Аня чувствовала себя растоптанной и униженной.
Ей очень хотелось сказать Хельге: «Вы ведь тоже не кандидат наук». Но она сдержалась.
***
Германа она видела всего два раза в жизни. Прошлым летом, в храме, он стоял напротив, смотрел и улыбался. Наверное, узнал по фото. В то июньское утро она сделала вид, что не узнала его.
В конце службы она присела на угловую скамейку, а он, не заметив её, прошёл мимо с Лёвочкой и незнакомой красивой женщиной, явно не церковной, ярко накрашенной и без платка.
Во второй раз, они виделись этой весной, в первых числах марта накануне Великого поста. Она приходила в храм в Прощёное воскресение, вечером, на чин Прощения. Они заранее списались, и он знал, что она должна прийти.
Но так получилось, что Аня опоздала.
Все молитвы были уже спеты и прочитаны, начинался сам чин Прощения. Священники вышли с иконами в руках и стали в ряд.
Аня, едва вошла, купила в свечном ящике свечу и торопилась поставить её к праздничной иконе. Народу в церкви было много, не протолкнёшься, и она, не заметив, налетела на Германа. И импульсивно, не подумав, коснулась его плеча и сказала:
-Герман, привет!
***
У них было много общего. Оба увлекались фотографией и любили риск.
Любили самолёты, поезда, дороги. . .
Герман увлекался съёмками с высоты.
И часто это делал без подстраховки.
Однажды он выставил фото, на котором
Фотографировал город со стрелы башенного крана.
Аня тоже любила риск, но такая чрезмерная сумасбродность её пугала.
И не зря. В конце лета разбился красный самолётик, на котором обычно летал Герман. Пилот погиб. Это произошло на авиапразднике в Самаре.
***
Заканчивался апрель. После грубых нападок Хельги, Аня решила исчезнуть из его жизни. Это был лучший выход из положения, ведь она знала, что Герману она не нужна. Это она, сама, не может и минуты без него прожить. А он о ней и не думает. Во всяком случае, именно это пыталась ей вбить в голову Хельга.
Аня не знала, правда это или нет. Но подозревала, что и Герман подвергается такому же прессу со стороны родителей, благодаря Хельге.
У Ани появилась тяга к самоубийству, её тянуло повеситься. Но повесилась не она, а зять Хельги. Пошёл выносить мусор и пропал. Нашли его повешенным в подвале дома.
Все объяснили это тем, что зять очень тосковал по жене, которая умерла два месяца назад.
Хельга приезжала на похороны, но увидеться они не смогли.
После смерти зятя Хельга оставила Аню в покое.
Но чёрное дело было уже сделано. Едва взошедший, едва зазеленевший росток новорожденного чувства был сломан и растоптан.
Аня навсегда разлюбила весну. Весна закрепилась в её памяти как открытая рана, боль. Разве можно вынести эти режущие глаз своей новизной и свежестью первые листья, этот пьянящий будоражащий воздух? Этот открывшийся простор?
И сирень, густую, ароматную, ту пору, когда хочется бродить по парку, взявшись за руку с любимым человеком.
***
Заканчивался июнь с его прозрачностями, многозначностями, невзрачностями, недоговорённостями. . Начинался июль, жаркий, строгий и определённый, который весь мир резко делит на свет и тени.
С утра от солнца некуда было деться.
Каждый уголок был высвечен до мелочей.
Каждая травинка, каждый цветочек тянулись к небу.
Утром, раздвинув шторы, она увидела нездоровый яркий блеск солнца и поняла, что день будет очень жарким, а ночь, следовательно, мягкой и тёплой, очень подходящей для концерта на природе.
Уже несколько лет такие концерты симфонической музыки проходили в их городе на берегу реки, в ложбинке за Конгресс-холлом, бывшем Черкалихинским оврагом, и собирали великое множество людей. Назывался такой концерт романтично «Симфоническая ночь».
Тьма, огни, музыка, люди. . .и волнующая надежда на нечаянную встречу с ним.
Оркестр выступал с установленной на время концерта эстрады, а люди сидели прямо на траве.
Аня немного опоздала. Исполняли Грига.
Ночь всё плотнее обнимала город. Мелкие огни за рекой как россыпь бус горели ярко и отрешённо.
Поляну неровно освещали фонари, стилизованные под старину. Музыка звучала мощно и выразительно, будила в душе забытые чувства, оттенки чувств, какие-то воспоминания и просто доставляла удовольствие.
Аня в детстве не училась музыке, она её с детства чувствовала душой. Музыка – главное в мире, она это знала. Весь мир – музыка. Всего семь нот, а сколько разнообразия!
На концерты классической музыки она любила ходить одна. В студенческие годы частенько убегала с вечерних лекций и шла в филармонию на концерт приехавшего из Москвы или Питера известного пианиста или скрипача.
Это были лучшие вечера её молодости.
Она с грустью вспоминала ту, старую, уютную филармонию, в которой до революции помещалась синагога. Сейчас её перестроили, модернизировали под современность. От прежнего уюта ничего не осталось. Публика на концерты ходила одна и та же, поэтому она многих знала в лицо.
Сейчас же на поляне сидело несколько тысяч человек. Такую аудиторию не вместил бы ни один концертный зал.
Всем казалось, что концерт будет длиться до самого утра, до первой светлой полоски на небе. Но он закончился неожиданно. Долго аплодировали. И стали расходиться.
Толпа рассыпалась как горстка семечек. Тёмные фигурки разбредались в разные стороны. Сила, объединяющая их, утратила свою власть.
Аня стояла на остановке, ждала автобус. И вдруг увидела серебристый автомобиль Германа, он усаживал в него Лину Подножкину.
Лина, высокая, стильная, с хорошей косметикой на лице.
Аня отвернулась, не хотела, чтобы они её заметили.
Автомобиль отъехал, а Аня ещё долго ждала автобуса. Автобус битком набился народом, но она, всё же, нашла свободное местечко и села.
***
В то лето её все тормошили, куда-то звали, водили. . Словно боялись оставить наедине с собой.
Но, увы, лето заканчивалось. . .Вчера была последняя летняя ночь, тёплая, весёлая, великолепная! Они возвращались из Аксаковского музея с открытия выставки «Первая Мировая». Мечеть светилась как необычный стеклянный фонарь, изнутри наполненный светом. Её ворота были широко распахнуты. Двор, и сама мечеть, были тоже наполнены электрическим светом, словно спелое яблоко соком.
Воздух был бархатным, осязаемым. .. Они много смеялись и болтали. .. И ей вдруг показалось, что она, наконец, забывает его, что впервые за последние семь месяцев она счастлива. Просто так, без всякого повода.
***
. . .Проснуться и понять, что ты никому не нужна. Что за окном туман, дождь и ветер. За окном – октябрь!
Подумать о том, сможешь ли ты простить ту, которая убила твою любовь? Вспомнить о ней, только потому, что ночью неожиданно пришло от неё письмо.. . .
Подумать о том, которого всё лето любила. Жаль, что не вела дневника!
Но как можно было его вести в состоянии постоянной влюблённости и слёз?
Посмотреть на часы и подумать о том, что пора идти в ванную, на кухню. . пока все спят. Хочешь, не хочешь, но жизнь продолжается. Повседневные дела засасывают. И это хорошо, иначе можно было бы просто сойти с ума.
Похоже, ласточки улетели,- сказала за завтраком дочь. И действительно, ласточек за окном не было видно. А обычно, каждое утро, они в бешеной радости от того, что начался новый день, носились по небу взад и вперёд, как угорелые, и звенели на все голоса. . .
От их беспечности становилось легко и радостно на душе. А сегодня за окном глухое упрямое молчание. Только проезжающие изредка автомобили нарушали утреннюю сонную тишину. Но шуршание их шин раздражало.
Любовь — это упоительная катастрофа: знаешь, что несешься прямо на стену, и все же жмешь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждешь минуты, когда рванет. Любовь — единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.
© Фредерик Бегбедер
***
«Самым интересным в нём была моя любовь,
А теперь – ничего особенного».
(из интернета)
Она просматривала ленту новостей в Контакте. Неожиданно на монитор резко, словно его забросила чья-то чужая рука, выплыло новое фото, и она увидела салон ЕГО автомобиля, снятый изнутри. Перед лобовым стеклом небрежно брошена фирменная белая сумочка с логотипом «Shanel”, с двумя тёмными безвольно упавшими верёвочными ручками.
У неё дух захватило – ей показалось на мгновение, что она ощутила горьковатый запах этих духов и словно ворвалась в чужую личную жизнь.
Это была его жизнь, здесь, рядом, в этом же городе, но словно в другом измерении, за непроницаемой прозрачной стеной, в который она не имела доступа.
Его жизнь.. .. Совсем другая. И очень притягательная. Наверное, как всё, что было связано с ним, неизведанное и тайное.
И женщины у него были другие, которые его интересовали намного больше. Иначе и быть не могло. Разница в возрасте составляла почти двадцать лет, и она годилась ему в матери.
Но странная штука любовь! Что она делает с нами, что вытворяет? Почему она врывается в нашу жизнь внезапно и без стука? Откуда она приходит? Кто её посылает, зачем?
Она даже не догадывалась, что способна на такое неожиданно-сильное, всепоглощающее чувство, захватившее её целиком в один момент, которое свалилось словно с неба в тот вечер, в какое-то неотвратимое предначертанное мгновение, посланное Богом? Или кем-то другим? Она даже не сразу осознала, что произошло, она испытала такое ощущение, словно кто-то сжал её в своём крепком кулаке и не хотел отпускать.
Она вся рассыпалась от счастья, от страха, охватившего внезапно всё её существо. Её трясло, и она не знала, как справиться с этой внутренней дрожью.
Подруга сказала: «Тебя зомбировали на любовь».
И это было похоже на правду. Когда он на третий день позвонил, она от страха и неожиданности не могла выговорить ни слова. Это было слишком! Настолько она срослась с ним в своих мыслях, что никакие слова уже не были нужны. С такой силой, так безрассудно она никого никогда не любила. И она подумала: я сошла с ума!
И уже тогда знала, что ничем хорошим это кончиться не может, что это Трагедия!
***
А всё началось с Хельги.
Если б она не познакомилась с ней в интернете, то ничего бы и не было! И в сегодняшний, хмуро - зеленеющий, мокрый от дождя майский день мысли в голове и заботы были бы совсем другие.
Но всё случилось именно так, как случилось. Ничего не изменишь.
Людям не приходит в голову, что новые знакомства надо заводить осторожно.
Ведь каждое сближение с новым человеком – это риск! Неизвестно, как он повлияет на твою судьбу.
Когда Аня написала Хельге первый, ничего не значащий, комментарий к рассказу на литературном сайте, она не предполагала, что уже через пару месяцев она примчится в их город и захочет встретиться с ней.
Хельга была коренная уфимка, но последние пять лет жила в столице у дочери.
Домой незнакомого человека Аня пригласить не могла, в кафе или в ресторан – дорого.
И вдруг она узнала, что в художественном музее на днях должна состояться Презентация книги местного поэта, прозаика и барда Петра Соколовского.
Это было то, что надо. Культурное мероприятие, которое должно было Хельге доставить удовольствие.
Автобус заворачивал за угол, приближаясь к музею, когда зазвонил её сотовый. Громкий женский голос раздражённо спросил: «Ну, вы где? Едете?». Она ответила, что будет через пять минут.
Глянула на свои наручные часы: нет, она не опаздывала. В запасе было ещё целых двадцать минут!
Но подстёгнутая телефонным звонком, она летела от автобуса к музею на предельной скорости.
Отворив тяжёлую дубовую дверь, Аня с идиотской улыбкой влетела в вестибюль и сразу наткнулась, как на штык, на взгляд ярко-голубых глаз. И поняла, что это Хельга.
По лицу Хельги расплылась слащавая заученная улыбочка:
- Анечка, это вы? Я вас сразу по фото узнала, - защебетала она.
Хельга предупреждала, что придёт не одна, с подругой, но Аня не предполагала, что её подругой окажется Кира Герасимовна Варгина, жена известного своим тяжёлым нравом Виктора Степановича, зав.кафедрой с матфака, у которого когда-то работал её муж.
Хельга и Кира Герасимовна были однокурсницы и дружили с молодости.
Кира Герасимовна ей понравилась. В её поведении и в речи не было фальши. Живая в общении, она ей даже показалась ровесницей поначалу, хотя они обе были намного старше Ани.
От концерта все были в восторге!
Песни об Уфе под гитару исполнялись с большим чувством и душевностью, известный в городе актёр – чтец Иван Багиров зачитывал с выражением отрывки из новой повести Соколовского «Синяя даль». Украшением концерта была, конечно, дочь Соколовского - обаятельная Лидия.
И, если бы ничего не было, ни спетых песен, ни изданной книги, ни старательного чтеца Багирова, одна Лидия своим присутствием, как нечаянно упавший из окна солнечный луч, озаряла бы это пёстрое собрание людей.
Это было в последних числах апреля, пять лет назад.
С того дня жизнь Ани качественно изменилась, всё пошло наперекосяк.
Уже в начале мая, когда она пошла в кафедральный собор Рождества Богородицы поклониться чудотворной иконе Божией Матери, которую привезли в город всего на несколько дней, по возвращении домой Ане стало плохо. Её словно что-то отталкивало от церкви: трясло, казалось, что церковь – это мрак, что-то тёмное.
Она сходила на исповедь, но священник как обычно ничего вразумительного сказать не смог, посоветовал – причаститься.
Через две недели неожиданно умер её племянник. Ему в июле должно было исполниться всего тридцать три. Он боялся этого возраста и, как оказалось, не зря.
Аня после посещения храма заболела и проболела всё лето. Ела одну овсянку на воде и обезжиренный творог. Да глотала таблетки.
В августе, когда ей стало лучше, она отпечатала свои фото и понесла их в Союз фотохудожников.
Союз фотохудожников находился на улице Комсомольской в том же здании, где располагалась редакция еженедельника «Родники».
Но вход в Союз был с другой стороны, со двора.
Она обогнула дом, спустилась по замшелым ступеням в глухой подвал.
В узком коридоре вдоль стен висели работы какого-то неизвестного ей фотографа: Уральские пейзажи, башкирки в национальных костюмах за чаепитием, деревенские картинки с бегающими козами, гусями.
В боковой светлой комнате Аню доброжелательно встретил работник Союза. Председателя не было на месте.
Просмотрев её работы, он дал визитку председателя. Но Аня так и не позвонила ему.
Она рассказала о своём походе в «Союз» Замесову. И они с Ильдаром решили организовать фотовыставку поэтов Уфы.
Аня занялась распечаткой своих фотографий, поиском подходящих по формату и цене рамкам и отложила поход в Союз на неопределённое время.
В конце осени была организована фотовыставка в помещении Республиканской библиотеки. Они собирались назвать её «Уфимские поэты об Уфе», но к ним присоединился художник одного из городских издательств Кирилл Шапкин. Он восемь месяцев проучился в Голландии и привёз много хороших снимков. Выставку назвали экзотично «Уфа – Голландия». А в голове у Ани так и вертелось по аналогии: «Москва-Васюки»
У Ани взяли шестнадцать работ.
Работы надо было развесить. Дом был купеческий, потолки высокие с лепниной. Штыри под самым потолком. Им выдали длинную хлипкую стремянку, по которой было опасно лазать: она ходила ходуном, изгибалась как струна.
Аня держала стремянку, а Замесов развешивал работы, её и свои.
Приближалось торжественное открытие фотовыставки. И тут Ане позвонила Кира Герасимовна. Она собиралась ехать в Москву на юбилей Хельги. Аня пригласила её на открытие и сказала, что заодно передаст для Хельги небольшой подарок. Она хотела подарить ей одну из своих работ с выставки.
Но Кира Герасимовна не пришла.
***
Как они познакомились с Германом? Она не помнила.
Но ей казалось, что они были знакомы всегда. Она сердцем чувствовала - это её человек. Хотя для него она, наверное, была всегда чужая, она не исключала этого.
Они были знакомы давно, в интернете. Лет пять он был в числе её друзей в Живом Журнале. В ЖЖ он был зарегистрирован под псевдонимом, вместо фотокарточки яркая смешная картинка. И она не догадывалась, кто это.
Впервые о нём она услышала от его матери. Когда речь зашла о детях, Кира Герасимовна долго и подробно рассказывала о своей дочери, кандидате наук.
А потом коротко бросила: «А сын живёт за границей». И всё! Аня тогда ещё подумала про себя: «Ну, за границей, так за границей. Отрезанный ломоть!».
И не стала ничего спрашивать.
Это было хорошее время. Только что прошла их фотовыставка. Выставка была коллективной, но газеты писали в основном про неё. И ей было неловко перед другими участниками.
С его матерью, Кирой Герасимовной, она встретилась уже после закрытия выставки.
Кира Герасимовна только что вернулась из Москвы с юбилея Хельги и привезла её новый роман.
Они сидели в небольшом уютном кафе, и Кира Герасимовна раскладывала перед Аней фотокарточки с юбилея Хельги. Фотографий было много – целая пачка! Вот, её дочь Ирэн, худющая, с острыми глазами-льдинками. А вот, внучка Женечка со своим другом, Артёмом Кудашевым. Они однокурсники.
- И в обоих течёт татарская кровь. Надо же, нашли друг друга в Москве!, - восклицала Кира Герасимовна.
У Ани тоже с собой были новые фото, которые она по дороге забрала из фотосалона. Одно из них особенно понравилось Кире Герасимовне, и она обещала определить по этому фото, какая у неё энергетика, светлая или тёмная?
Но так и не позвонила, не сообщила результата. И Аня стала подозревать, что энергетика у неё тёмная.
А через месяц она сломала ногу. Больница. Два месяца в гипсе.
Температура, слабость. Никуда не ходила.
А Герман в ЖЖ выставлял видеоролики церковных праздников и простых служб, интересные материалы по краеведению.
Иногда они что-то обсуждали, спорили.
Это скрашивало её жизнь, и она всё гадала, кто это? На фото, которые он выставлял, она видела знакомых ей краеведов. Но кто он сам, не знала.
И вдруг, в очередном посте он выставил своё фото, и она с большим удивлением увидела незнакомого молодого парня за старинным письменным столом.
Всё разъяснилось, когда она открыла свою страничку в «ВКонтакте». В «ВКонтакте» он был под своим настоящим именем, а вместо фото красовалась всё та же яркая смешная картинка.
Она удивлённо спросила у Хельги:
- Это, что, сын Киры Герасимовны?
Хельга утвердительно кивнула.
***
Что было потом? Хельга повела себя странно. Она неожиданно набросилась на Аню: « Как ты можешь дружить с сыном своей подруги?».
Аня растерялась: это нельзя было назвать дружбой. Обычное общение в соц.сетях. Да и Киру Герасимовну она не могла назвать подругой, просто общая знакомая, приятельница.
Нападки Хельги неожиданно сблизили её с Германом. По вечерам они как сумасшедшие переписывались в ВК.
Ане никогда не нравились блондины. А Герман нравился!
Она листала фотки на его странице и перед ней проходила вся его жизнь.
Она вглядывалась в его глаза, и ей казалось, что он глубоко несчастен. Масла в огонь подливала Хельга, с которой они постоянно общались по скайпу.
Хельга говорила, да, у него был ранний неудачный брак. После развода жена уехала за границу и увезла с собой сына. Ему уже 18 лет. Он родился, когда Герману было всего девятнадцать.
А здесь, в Уфе, он жил в гражданском браке со своей первой школьной любовью Марией, но они почему-то разбежались. Растёт сын Лёвочка, в котором он души не чает и уделяет ему много времени.
В девяностые он перегонял машины из Германии в Уфу. Потом занялся издательским бизнесом. Но прогорел и сейчас работает фотографом в модном фотоателье на Проспекте. Оно так и называется «Проспект». Хозяйка этого ателье некая Лина Подножкина.
Её отец, известный бизнесмен Галактион Подножкин, до перестройки, говорят, был простым таксистом. И все его звали Генка - таксист, но он быстро смекнул, что к чему. Ведь все таксопарки в 90-е ликвидировали. Теперь он уважаемый человек c деньгами.
***
В один из зимних вечеров Аня выставила в ВКонтакте старое фото: на фоне берёзы стояла она, молодая, стройная, с короткой стрижкой, и держала за руку свою милую десятилетнюю дочь.
Реакция у Германа была мгновенной: он в ту же минуту выставил своё фото со старшим сыном, снятое лет десять назад. Они очень были похожи и смотрелись как братья. Папа был слишком молод!
Аню поразило это фото, и она спросила Германа: «Это Ваш сын?».
-«Да!», - ответил он. И выкинул на свою страницу ещё несколько фоток, снятых в разные годы.
На одной из них в пёстрой весёлой колясочке, накрытой белой кружевной тюлью, безмятежно спал под ярким летним солнцем маленький Антон. В глубине сада на некотором расстоянии, в тени большого дерева, стояла и сосредоточенно думала о чём-то своём сестра Германа, Полина. А на переднем плане - тёща Германа. Герман, обнимал её со спины, положив руки на грудь. Это слегка кольнуло Аню. Она знала, что со своей родной матерью он бы не стал так фотографироваться. Тёща была женщиной лет пятидесяти, в меру полной, с коротко стриженными, крашенными в рыжий цвет волосами.
Женщины такого типа обычно торгуют на рынках или прямо на улице с машины продают разные тряпки: футболки, шорты, султанки. . .
На следующем фото Герман стоял один посреди улицы где-то в Париже. На удивление высокий, стройный, в ослепительно белом костюме. Настоящий пижон и красавчик!
Была ещё одна фотка, болгарская. Он был снят на фоне разноцветных яхт и пёстрых домов. Это фото хорошо передавало колорит приморских городов.
Той ночью они оживлённо переписывались.. Было слишком поздно и в Сети почти никого не было.
Аня всё глубже и глубже погружалась в его жизнь, Герман становился ей ближе и понятней. Но вдруг в какое-то мгновение её сознание пронзил острый страх. Она испугалась: а что дальше? Ведь между ними ничего не может быть, она старше его почти на двадцать лет!
И в этот момент её вдруг стала бомбить письмами едва знакомая ей Лариса, которая, оказывается, выросла на одной с ней улице.
Что-то сломалось в одно мгновение.
Герман тоже испугался, она это почувствовала. Он вдруг перестал выставлять фотки. Вместо фоток выставил песню на испанском языке: «Двери, между нами двери. Ты стоишь у двери, я уже слышу твой родной любимый голос, но не надо, не стучи, не буди меня, мне страшно, я боюсь разочарования. Пусть всё останется так, как есть, не будем ничего менять. . .»
Волшебный вечер закончился.
Аня была в отчаянии.
***
Но зря она думала, что никто не заметил их ночной переписки. Оказывается, Хельга в тот поздний час была в Сети и наблюдала за ними.
На следующий день она позвонила Ане по скайпу. Грубо и бесцеремонно напомнила Ане о разнице в возрасте.
- Да, он тебе в сыновья годится!, - кричала она.
Аня ей спокойно ответила:
- Я не собираюсь за него замуж.
Но эти слова ещё больше взбесили Хельгу.
Она стала кричать о том, что у них разное социальное положение.
- У Германа в семье все кандидаты наук! Папа - кандидат наук, сестра тоже кандидат наук. А ты кто такая?!!!, - кричала она.
Аня чувствовала себя растоптанной и униженной.
Ей очень хотелось сказать Хельге: «Вы ведь тоже не кандидат наук». Но она сдержалась.
***
Германа она видела всего два раза в жизни. Прошлым летом, в храме, он стоял напротив, смотрел и улыбался. Наверное, узнал по фото. В то июньское утро она сделала вид, что не узнала его.
В конце службы она присела на угловую скамейку, а он, не заметив её, прошёл мимо с Лёвочкой и незнакомой красивой женщиной, явно не церковной, ярко накрашенной и без платка.
Во второй раз, они виделись этой весной, в первых числах марта накануне Великого поста. Она приходила в храм в Прощёное воскресение, вечером, на чин Прощения. Они заранее списались, и он знал, что она должна прийти.
Но так получилось, что Аня опоздала.
Все молитвы были уже спеты и прочитаны, начинался сам чин Прощения. Священники вышли с иконами в руках и стали в ряд.
Аня, едва вошла, купила в свечном ящике свечу и торопилась поставить её к праздничной иконе. Народу в церкви было много, не протолкнёшься, и она, не заметив, налетела на Германа. И импульсивно, не подумав, коснулась его плеча и сказала:
-Герман, привет!
***
У них было много общего. Оба увлекались фотографией и любили риск.
Любили самолёты, поезда, дороги. . .
Герман увлекался съёмками с высоты.
И часто это делал без подстраховки.
Однажды он выставил фото, на котором
Фотографировал город со стрелы башенного крана.
Аня тоже любила риск, но такая чрезмерная сумасбродность её пугала.
И не зря. В конце лета разбился красный самолётик, на котором обычно летал Герман. Пилот погиб. Это произошло на авиапразднике в Самаре.
***
Заканчивался апрель. После грубых нападок Хельги, Аня решила исчезнуть из его жизни. Это был лучший выход из положения, ведь она знала, что Герману она не нужна. Это она, сама, не может и минуты без него прожить. А он о ней и не думает. Во всяком случае, именно это пыталась ей вбить в голову Хельга.
Аня не знала, правда это или нет. Но подозревала, что и Герман подвергается такому же прессу со стороны родителей, благодаря Хельге.
У Ани появилась тяга к самоубийству, её тянуло повеситься. Но повесилась не она, а зять Хельги. Пошёл выносить мусор и пропал. Нашли его повешенным в подвале дома.
Все объяснили это тем, что зять очень тосковал по жене, которая умерла два месяца назад.
Хельга приезжала на похороны, но увидеться они не смогли.
После смерти зятя Хельга оставила Аню в покое.
Но чёрное дело было уже сделано. Едва взошедший, едва зазеленевший росток новорожденного чувства был сломан и растоптан.
Аня навсегда разлюбила весну. Весна закрепилась в её памяти как открытая рана, боль. Разве можно вынести эти режущие глаз своей новизной и свежестью первые листья, этот пьянящий будоражащий воздух? Этот открывшийся простор?
И сирень, густую, ароматную, ту пору, когда хочется бродить по парку, взявшись за руку с любимым человеком.
***
Заканчивался июнь с его прозрачностями, многозначностями, невзрачностями, недоговорённостями. . Начинался июль, жаркий, строгий и определённый, который весь мир резко делит на свет и тени.
С утра от солнца некуда было деться.
Каждый уголок был высвечен до мелочей.
Каждая травинка, каждый цветочек тянулись к небу.
Утром, раздвинув шторы, она увидела нездоровый яркий блеск солнца и поняла, что день будет очень жарким, а ночь, следовательно, мягкой и тёплой, очень подходящей для концерта на природе.
Уже несколько лет такие концерты симфонической музыки проходили в их городе на берегу реки, в ложбинке за Конгресс-холлом, бывшем Черкалихинским оврагом, и собирали великое множество людей. Назывался такой концерт романтично «Симфоническая ночь».
Тьма, огни, музыка, люди. . .и волнующая надежда на нечаянную встречу с ним.
Оркестр выступал с установленной на время концерта эстрады, а люди сидели прямо на траве.
Аня немного опоздала. Исполняли Грига.
Ночь всё плотнее обнимала город. Мелкие огни за рекой как россыпь бус горели ярко и отрешённо.
Поляну неровно освещали фонари, стилизованные под старину. Музыка звучала мощно и выразительно, будила в душе забытые чувства, оттенки чувств, какие-то воспоминания и просто доставляла удовольствие.
Аня в детстве не училась музыке, она её с детства чувствовала душой. Музыка – главное в мире, она это знала. Весь мир – музыка. Всего семь нот, а сколько разнообразия!
На концерты классической музыки она любила ходить одна. В студенческие годы частенько убегала с вечерних лекций и шла в филармонию на концерт приехавшего из Москвы или Питера известного пианиста или скрипача.
Это были лучшие вечера её молодости.
Она с грустью вспоминала ту, старую, уютную филармонию, в которой до революции помещалась синагога. Сейчас её перестроили, модернизировали под современность. От прежнего уюта ничего не осталось. Публика на концерты ходила одна и та же, поэтому она многих знала в лицо.
Сейчас же на поляне сидело несколько тысяч человек. Такую аудиторию не вместил бы ни один концертный зал.
Всем казалось, что концерт будет длиться до самого утра, до первой светлой полоски на небе. Но он закончился неожиданно. Долго аплодировали. И стали расходиться.
Толпа рассыпалась как горстка семечек. Тёмные фигурки разбредались в разные стороны. Сила, объединяющая их, утратила свою власть.
Аня стояла на остановке, ждала автобус. И вдруг увидела серебристый автомобиль Германа, он усаживал в него Лину Подножкину.
Лина, высокая, стильная, с хорошей косметикой на лице.
Аня отвернулась, не хотела, чтобы они её заметили.
Автомобиль отъехал, а Аня ещё долго ждала автобуса. Автобус битком набился народом, но она, всё же, нашла свободное местечко и села.
***
В то лето её все тормошили, куда-то звали, водили. . Словно боялись оставить наедине с собой.
Но, увы, лето заканчивалось. . .Вчера была последняя летняя ночь, тёплая, весёлая, великолепная! Они возвращались из Аксаковского музея с открытия выставки «Первая Мировая». Мечеть светилась как необычный стеклянный фонарь, изнутри наполненный светом. Её ворота были широко распахнуты. Двор, и сама мечеть, были тоже наполнены электрическим светом, словно спелое яблоко соком.
Воздух был бархатным, осязаемым. .. Они много смеялись и болтали. .. И ей вдруг показалось, что она, наконец, забывает его, что впервые за последние семь месяцев она счастлива. Просто так, без всякого повода.
***
. . .Проснуться и понять, что ты никому не нужна. Что за окном туман, дождь и ветер. За окном – октябрь!
Подумать о том, сможешь ли ты простить ту, которая убила твою любовь? Вспомнить о ней, только потому, что ночью неожиданно пришло от неё письмо.. . .
Подумать о том, которого всё лето любила. Жаль, что не вела дневника!
Но как можно было его вести в состоянии постоянной влюблённости и слёз?
Посмотреть на часы и подумать о том, что пора идти в ванную, на кухню. . пока все спят. Хочешь, не хочешь, но жизнь продолжается. Повседневные дела засасывают. И это хорошо, иначе можно было бы просто сойти с ума.
Похоже, ласточки улетели,- сказала за завтраком дочь. И действительно, ласточек за окном не было видно. А обычно, каждое утро, они в бешеной радости от того, что начался новый день, носились по небу взад и вперёд, как угорелые, и звенели на все голоса. . .
От их беспечности становилось легко и радостно на душе. А сегодня за окном глухое упрямое молчание. Только проезжающие изредка автомобили нарушали утреннюю сонную тишину. Но шуршание их шин раздражало.