Памяти
Бориса Фёдоровича Деревянко и
Василия Андреевича Поникарова
Октябрь – месяц, в котором родился Борис Федорович Деревянко.
Незабываемого Редактора и неувядаемой Памяти Художника Василия Поникарова посвящаю
«И шли они… в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти,туда и шли;во время шествия своего не оборачивались.
Из Библии. Книга Пророка Иезекииля. Глава 1.12»
Подсолнухи по солнцу повернулись,
От света и от счастья захлебнулись…
И отразились цветом на листе,
Зерно рассыпав мысли по весне.
Оно упало в драпировку крови,
Ожесточив художника ладони,
Прошила сердце жухлая молва:
Остались незакончены дела.
Мигают, кружат ореолы свето-тени,
С зернистой краской перемешаны сомнения,
Внизу контрастно красно-красно покрывало.
Заметно сразу: я не все сказала.
Листы прожилки – стрелки циферблата,
Час утренний, однако — час заката.
Порвались разом лепестков живые пряди,
Упали вниз обломки жизни глади.
… Подарок подоспел по счастью срок.
Коварно пулю отпустил на смерть курок.
Как будто бы в подсолнухи упал,
Соцветия маков обозначили провал,
Зерно рассыпав, в память боль вмешав.
В история картиною вошла
Подсолнухов незримая душа,
Не удалось от смерти защитить,
Из тех семян растения будут жить.
Черта
«… Передают, будто греческий художник Апеллес, не застав дома своего соперника Зевксиса, провел черту на стене, по которой Зевксис догадался, какой гость был в его отсутствие. Зевксис в долгу не остался. Он выбрал время, когда заведомо знал, что Апеллеса дома не застанет, и оставит свой знак, ставший притчей художества.»Это — строки из эпиграфа к рассказу Бориса Пастернака «Апеллесова черта». Хочу оставить их эпиграфом к моему новому циклу «Витражи» — виражи жизни. Порой, они бывают трагическими. Но жизнь продолжается несмотря ни на что.
И вот веду дальше свою черту. Будто юркой компьютерной «мышью» следим за едва уловимой точкой, чертим виражи и линии в пространстве красками, взятыми у природы. На каком то отрезке – мы. Наши уязвимые места. Наши чудесные и мучительные мгновения. Маленькие и большие трагедии в бушующем и умиротворенном, изрыгающем и ласкающем, бьющим и кормящим океане жизни. Невосполнимые потери и прибывающие воспоминания. Приливы и отливы. Кажется рано подводить черту. А смотришь, уже поздно. Напоправимо поздно. А потом мучительно думаешь, как ее, так или иначе обозначенную в живом библейском пространстве между прошлым и будущим, ухватить?
Как птицу Феникс за хвост? Как разобрать ее маленькие, юркие штрихи на составляющие: черно-белые ласточки- нотные знаки, стремительно влетающие в свои жилища.
Возможно, эту черту оставляет в небе орел стервятник, угрожающе блестящий крыльями, притягивающий будто магнитом, от поверхности земли невинную жертву. Какие загадочные силуэты чертят птицы судьбы?
Какие вылетят сейчас из гнезда и отправятся по чью то душу?
Какая расправит зонтики-крылья и защитит жертву. Вступит в неравный бой с осквернителями человеческого стана?
Заклюет и затопчет когтистыми лапами. Или понесет дальше весточку надежды. Принесет в дальнем полете письмо любимому. Прочертит невидимую черту удачи, к которой все стремятся…
(Из опубликованного предисловия к эссе «Подсолнухи», из книги «Сад любви», 2007год.)
РЕДАКТОР ранним утром выходит из служебной машины и пешком идет несколько кварталов по родному городу в кабинет редакции. Идет не спеша. Своей дорогой. Чтобы к вечеру пришли последние новости более чем миллионного города, расчистили авгиевы конюшни подлости, мрака, нужно открыть запасные краны. Слишком много побочных продуктов реакции распада дает новое бесконечно перестроечное время.
Мог ли РЕДАКТОР стать художником?!
ХУДОЖНИК, прищурившись, смотрит на вчерашний лист на мольберте в мастерской. Проверяет его изображение в зеркале. Так надежнее. Виднее формы. Смотрит будто чужими глазами. Наносит последние послушные в умелых руках мазки акварели. Подправляет, растягивает краски.
Каждому цвету дает определенное, лично его место под солнцем. Как волшебник-гомеопат добивается из известных лекарственных трав фантастически новых эффектов. Один мини-шарик — и огромная невиданная сила вплетается в усталые, скомканные клетки тела и расправляет их. У художника это тело — холст. Или просто лист бумаги.
Но при соприкосновении с кистью (или талантом) открываются невиданные протоки, как в сообщающихся сосудах, перекачивающих энергию.
РЕДАКТОР в кабинете. Рабочий день еще не начался. Тихие длинные коридоры. Из окна — панорама любимого города. Он углубляется в утреннюю прессу. Открывает закладки в «толстых» журналах. Заправляет пишущие ручки в «козьем чертовом копытце» — стакане письменного прибора, выработанном каким-то народным умельцем. Выбивает и начиняет «Золотым руном» всевозможные курительные трубки. Любуется их коллекцией. Фотографиями внучек на письменном столе под стеклом. Видом из высокого восьмого этажа. Последнего этажа новой высотки, куда переехали в далеком 1975 году все городские редакции. Из центрального района города, рядом с морем, портом, оперным театром куда-то на Черемушки в новострой. Казалось так далеко и высоко. Но последний этаж был выбран Редактором безошибочно и бесповоротно. «Чтоб никто не возвышался», — заявил беспрекословно. С появлением миллионного жителя и новой газеты многое изменилось в городе. Газета набирала силу не по дням, а по часам, становясь рупором городской жизни. Проезжая рейдами по неблагополучным точкам. Срывая всяческие маски с должностных лиц в фейлетонных чистках.
Понравилось ли это маленьким и большим (по мере накопления капитала) князькам, царькам, королям учреждений, партийных организаций, всевозможных союзов, портов, рынков, заправок, ЖЭКов, гастрономов… С первых дней создания газеты и до последних дней вызывали на «ковер». Он без страха и упрека отстаивал точку зрения газеты, постоянно рискуя впасть в немилость сильных мира сего. Только кто помнит сегодня их имена!?
ХУДОЖНИК крепит новый, свежий лист. Лист бумаги, благоухающий чистотой лесов. Удалось достать недорого привезенную из Финляндии. Вспомнилась ее снежная чистота. В каких только странах ни побывал этот художник. Вместе с командой белоснежного красавца-лайнера «Федор Шаляпин» в лучшие его годы успел побывать во многих кругосветких, запечатлев красоты Планеты людей. Он был в Париже и Мадриде, Марселе и Александрии, Осло и Гамбурге, Лондоне и Антверпене. Позже со своими персональными выставками во многих странах мира.
В мастерской, где он работает, — маленький комбинат по производству красоты. Сюда он посторонних не пускает. Чтобы не мешали. Не подсмотрели его личные открытия и секреты. Отсюда его произведения идут в городскую мастерскую, двухкомнатное ателье, не так давно полученное художником в частное владение. Здесь бывают его гости. Те, кто уезжает и увозит частицу украинской природы с собой. Те, кто приезжает и идет снова за отдохновением и порцией соприкосновения с простой и чуткой душой художника, заражающей силой воздействия, гармонией красоты своих многочисленных друзей и посетителей.
РЕДАКТОРА по одной заваливают белыми с одной стороны и пустыми, а с другой — насыщенными полосами жизни города, сегодняшней газеты, вот-вот готовой родиться на свет. Как и во всем: есть правая и левая сторона медали. Когда обе стороны полос совместятся, читатель получит многократно сложенную, испещренную изгибами, как матушка-земля, газету.
«Любовь моя, журналистика!» Под таким девизом появлялся именинный экземпляр газеты. Любовь моя, жизнь! Отсюда появляются новые темы, очерки, статьи, фейлетоны, обзоры, сообщения и корреспонденции. Телетайп несет сообщения о новых событиях в мире. Почта заваливает новыми письмами читателей, обвинениями, приглашениями в суд. Требованиями возмездия и благодарности за проявленную заботу и заступничество. Подсказку и отстаивание интересов. Во времена до распада Союза он был избран депутатом Верховного Совета СССР. На стене у кабинета красовалась табличка с часами приема. При такой занятости успевал помогать обратившимся, достойным, на его взгляд, помощи. Несколько раз помогал и мне также устроить ребенка в детский сад, что было в свое время недоступно без огромных усилий, защитить мужа от несправедливого увольнения с должности директора, избранного коллективом в период борьбы за демократию. За защитой шли к таким людям… Он никогда не отказывал, как и многим другим помогал, несмотря ни на что… За это благодарна ему по сей день.
Он неустанно боролся. Ввязывался в острейшие ситуации — с проданным под чистую огромным украинским флотом, инфляцией, кризисом во всех сферах жизни, в том числе и в духовной. Возможно, наоборот… Из-за духовных проблем общества. Как из лука по открытой мишени без предупреждений полетели в него стрелы. Порой ядовитые.
ХУДОЖНИК в мастерской вначале ставит на старенькую плитку кастрюльку, чтобы сварить бульон. Обыкновенный рыбный бульон. Завтрак художника?! Наловил рыбку на пленэре? Но нет, оказывается костная рыбная мука, готовая к употреблению, основа основ акварели. Его секрет. Для крепости акварельной натуры. Пропорции — секрет художника. Из глубин мирового океана приходит в плоскость воздушного листа бурлящая данность. Частица натуральной природы. Крепкость и надежность для цветастой канвы. Возможно, отсюда живучесть растительных пейзажей, отображенных на листе художником. У каждого за долгие годы творчества нарабатываются свои маленькие тайны и открытия. Потом они преображаются в самодостаточную и уникальную манеру и узнаваемость — почерк Мастера.
Почерк этого художника за долгие годы борьбы и творчества был отмечен всевозможными регалиями.
Включает радио. Звучит известная «Мама мия!» Сейчас этот аббовский хит в исполнении нового ансамбля утверждает непреходящую связь времен. Неизбывный интерес к тому, что было в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые. Вспоминается мама. В прошлом мастерица по росписи печей и хат, яиц, тарелок. Сейчас многие народные умельцы употребляют заготовки для создания массовых сувениров — изделий, выполненных на поток. Штамповок, призванных служить скорейшему зарабатыванию денег. Теряется первозданная ценность. Его мама творила!
РЕДАКТОР в краткие перерывы деятельности заезжал к своей старенькой маме в Ивановку. Стойко боролась она за жизнь. По старинке, без комфорта. С трудностями, зато здорово. Жизнь по большей мере наедине с природой. И ничто не поколебало эту сильную духом, щупленькую женщину изменить свои жизненные условия на более современные и комфортабельные, иногда предлагаемые ей.
Сила природы — сила добра. Но и зло из природы. Так и борются — кто кого, кто есть кто. Известный образ: подсолнух — благоухающий цветок, поворачивающийся за солнцем. Но и сухой, шуршащий, дикий стурпак; шелуха, мусор, грязь. Возможно, поэтому один из любимых образов живописи — подсолнухи: вангоговско-размноженный сюжет. Философия жизни: мусор выбросить, зерна отделить от плевел. Посадить в подготовленную почву. И начать новый цикл. Не будем снова об элементарном. «Известно, Волга впадает в Каспийское море, а лошади едят овес, во-о-т!» — вспоминается характерное с хрипотцей протянутое Редактором указательное междометие. Словно метит свою тему, как территорию. Ничего лишнего. Выражаться коротко и ясно. В этом сила.
— Почему вы все время на работе, почему никуда не едете, почему никогда не идете в отпуск, почему пьете так много кофе,что может быть уже вредно, почему во все вмешиваетесь, даже если это опасно для жизни? — всегда засыпала, как поле зерном, вопросами.
«В зависимости от того, что для человека главное, какой смысл, предназначение в жизни», — просто отвечал Редактор.
Силы ему было не занимать. Силы духа. Борьбы за лучшую жизнь. Без излишеств. Компромиссов. Крайностей. Сдерживающее начало. Союз. Больше всем, а не одному. Золотая середина, дающая будущие всходы. Пригретые солнечными лучами в охране лохматых желтогорячих листьев масляные зерна жизнетворного подсолнуха. В их сердцевине сконцентрирована сила черноземной, знойной земли. От нее он пополнял силы. Никуда не ездил. Но мысленно бывал везде. Еще до перестройки начал этот процесс в городе, активно вмешиваясь во все.
ХУДОЖНИКА любимый сюжет — цветочный натюрморт. Цветы на его листе благоухают. Рвутся за все пределы. Или изгибаются под тяжестью созревшего соцветия, вот-вот готовые упасть, или замирающие в тумане, размытые водой, освеженные, возможно, чьими-то слезами. Цветы — наши посредники между землей, небом и людьми. Наши участники торжественных, радостных и траурных событий. У художника весь божественный набор даров природы продуцируется с постоянным разнообразием. Еле умещаясь на уготовленном, приправленном, благословленном листе. Каких бы размеров он ни был, все вырыватся изнутри. В пространство. Назад в природу, отдавая от себя созидающую, утепляющую энергию. Расцвечивая и обогащая нас. Не имеет значения большие эти цветы, как лица, спрятанные с лепестках, или маленькие глазки — Анютины или Маргариткины, ромашки или ноготки. Или семьи-гроздья всецветных сиреней, флокс, гортензий, ландышей. Лохматые снежки пионов. Размякшие в стоячих водах ирисы, соединяющие землю с небом. Таинственно закрученные, королевские, порой коварные, удушающие лилии. Или откровенно глазеющие, непринужденно распахнутые, бесстыдно обнаженные, будто Маха, маки.
Сейчас на мольберте — подсолнухи. Как на сцене известный герой в новом исполнении. Медовой акварелью «вброшены» в зону пластики листа, как на игровое поле мяч, мохнатые, разгоряченные, облюбованные желтогорячими собратьями-шмелями, буйные «головы». В сердцевину — попал полыхающий разряд, испепелив его вчернь. А вниз упали алые полосы, размытого солнечно- рваного жара. Кажется, вот-вот прилетят желтые собратья — пчелы. И потечет мед. И пополнятся прозрачные акварельные краски медовой густотой. Отяжелеют могучие цветы от переполненных жизнью семян. И только красная материя подчеркивает тревожность и непредсказуемость бытия.
Импульсы настроений, предчувствий. Вибраторы души, экспрессии. Они, разрезанные будто ножом на отдельные линии (для этого есть специальные приспособления, мастихины, а то и просто лезвия), с просветами чистого, дышащего первозданностью воздушного листа бумаги, окутывают поднимающейся волной воображение. Ведут его дальше. Не дают покоя. Иногда вызывают дурные предчувствия. Оживают тайны. Так мазок к мазку — нюансы природы в движении пространства соединяют напрямую тонкую Сущность с природой и ее духовным началом.
Что главное в этом незатейливом сюжете? Прелесть цветка? Талант мастера? Чудо восприятия душ участников этого представления. Переплетение различных оттенков этого свечения. Оставим это исследователям синкретизма. Чуда искусства. Силы творчества. Мастерства. Отзвука в душах, сотворчества зрителя.
РЕДАКТОР в душе художник. В большей или меньшей степени проявляется его художественное начало на страницах созданной и выпестованной газеты. Его внимание к творческим личностям неразделимо газетными полосами-барьерами. Каждый, заслуживающий внимания, попадает в этот «спектакль» на отведенную ему роль. Редактор, один раз сказав, делает это замечание запоминаемым на всю жизнь. В его слове есть все: как в целебной мази, от воды до яда. Смешанные в нужных пропорциях дают особое действие. Но известно, каждое действие рождает противодействие. А если на слово — пуля? Какого колибра слово Редактора? Его слова — его солдаты. Они до сих пор в строю. Они и без него действуют. Сражаются. Отстаивают. Ведут за собой. Оставляют на память воспоминания. Для кого-то и неприятные. А у меня — строки рецензий в этой газете о творческой деятельности группы художников, которую курировала и выставки которых делаю до сих пор. Книга с экслибрисом «Из библиотеки… (далее следует фамилия Редактора)», где Тигр, «масти» подсолнуха, спокойно смотрит на своих собратьев по природе… Сейчас она хранится в моей семье.
Однажды в знак благодарности преподнесла Редактору огромный букет подсолнухов. Акварель известного одесского художника и широкой души человека — «Подсолнухи» Василия Поникарова, ныне заслуженного художника Украины. Эта картина необычная — она освящена талантом художника, искрящейся энергией природы.
РЕДАКТОР не выбрал для себя дороги в тиши мастерской. Скорее всего выбери такую стезю, стал бы успешным и знаменитым. Его яркая, размашистая, невыписанная, не могла бы быть иной, живопись заняла бы престижные салоны и галереи.
Гражданская позиция РЕДАКТОРА вела в гущу борьбы. На ковер против косности, застоя, за свободу и независимость. Его имя останется в веках. Созданная им газета «Вечерняя Одесса» известна и популярна. Книги. Коллеги. Дети. Память.
Светлая память, ТОВАРИЩ РЕДАКТОР!
Василий Поникаров, Заслуженный художник Украины – (26 августа 1929 – 16 мая 2014)
РЕДАКТОР — Борис Федорович ДЕРЕВЯНКО.
Заслуженный журналист Украины, создатель, бессменный Редактор газеты «Вечерняя Одесса» — центра общественно-политической деятельности в городе с 1973 по 1997 год, почетный академик Международной академии наук Евразии.
Год рождения — 6 октября 1939 года.
Место рождения — с. Ивановка Одесской области.
11 августа 1997 года погиб от пуль наемного убийцы.
Имена заказчиков — ?
Имя Редактора — Бориса Федоровича Деревянко высечено на мемориальной стелле Арлингтонского кладбища в США (пригород Вашингтона) среди имен журналистов, погибших при исполнении служебных обязанностей.
Бориса Фёдоровича Деревянко и
Василия Андреевича Поникарова
Октябрь – месяц, в котором родился Борис Федорович Деревянко.
Незабываемого Редактора и неувядаемой Памяти Художника Василия Поникарова посвящаю
«И шли они… в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти,туда и шли;во время шествия своего не оборачивались.
Из Библии. Книга Пророка Иезекииля. Глава 1.12»
Подсолнухи по солнцу повернулись,
От света и от счастья захлебнулись…
И отразились цветом на листе,
Зерно рассыпав мысли по весне.
Оно упало в драпировку крови,
Ожесточив художника ладони,
Прошила сердце жухлая молва:
Остались незакончены дела.
Мигают, кружат ореолы свето-тени,
С зернистой краской перемешаны сомнения,
Внизу контрастно красно-красно покрывало.
Заметно сразу: я не все сказала.
Листы прожилки – стрелки циферблата,
Час утренний, однако — час заката.
Порвались разом лепестков живые пряди,
Упали вниз обломки жизни глади.
… Подарок подоспел по счастью срок.
Коварно пулю отпустил на смерть курок.
Как будто бы в подсолнухи упал,
Соцветия маков обозначили провал,
Зерно рассыпав, в память боль вмешав.
В история картиною вошла
Подсолнухов незримая душа,
Не удалось от смерти защитить,
Из тех семян растения будут жить.
Черта
«… Передают, будто греческий художник Апеллес, не застав дома своего соперника Зевксиса, провел черту на стене, по которой Зевксис догадался, какой гость был в его отсутствие. Зевксис в долгу не остался. Он выбрал время, когда заведомо знал, что Апеллеса дома не застанет, и оставит свой знак, ставший притчей художества.»Это — строки из эпиграфа к рассказу Бориса Пастернака «Апеллесова черта». Хочу оставить их эпиграфом к моему новому циклу «Витражи» — виражи жизни. Порой, они бывают трагическими. Но жизнь продолжается несмотря ни на что.
И вот веду дальше свою черту. Будто юркой компьютерной «мышью» следим за едва уловимой точкой, чертим виражи и линии в пространстве красками, взятыми у природы. На каком то отрезке – мы. Наши уязвимые места. Наши чудесные и мучительные мгновения. Маленькие и большие трагедии в бушующем и умиротворенном, изрыгающем и ласкающем, бьющим и кормящим океане жизни. Невосполнимые потери и прибывающие воспоминания. Приливы и отливы. Кажется рано подводить черту. А смотришь, уже поздно. Напоправимо поздно. А потом мучительно думаешь, как ее, так или иначе обозначенную в живом библейском пространстве между прошлым и будущим, ухватить?
Как птицу Феникс за хвост? Как разобрать ее маленькие, юркие штрихи на составляющие: черно-белые ласточки- нотные знаки, стремительно влетающие в свои жилища.
Возможно, эту черту оставляет в небе орел стервятник, угрожающе блестящий крыльями, притягивающий будто магнитом, от поверхности земли невинную жертву. Какие загадочные силуэты чертят птицы судьбы?
Какие вылетят сейчас из гнезда и отправятся по чью то душу?
Какая расправит зонтики-крылья и защитит жертву. Вступит в неравный бой с осквернителями человеческого стана?
Заклюет и затопчет когтистыми лапами. Или понесет дальше весточку надежды. Принесет в дальнем полете письмо любимому. Прочертит невидимую черту удачи, к которой все стремятся…
(Из опубликованного предисловия к эссе «Подсолнухи», из книги «Сад любви», 2007год.)
РЕДАКТОР ранним утром выходит из служебной машины и пешком идет несколько кварталов по родному городу в кабинет редакции. Идет не спеша. Своей дорогой. Чтобы к вечеру пришли последние новости более чем миллионного города, расчистили авгиевы конюшни подлости, мрака, нужно открыть запасные краны. Слишком много побочных продуктов реакции распада дает новое бесконечно перестроечное время.
Мог ли РЕДАКТОР стать художником?!
ХУДОЖНИК, прищурившись, смотрит на вчерашний лист на мольберте в мастерской. Проверяет его изображение в зеркале. Так надежнее. Виднее формы. Смотрит будто чужими глазами. Наносит последние послушные в умелых руках мазки акварели. Подправляет, растягивает краски.
Каждому цвету дает определенное, лично его место под солнцем. Как волшебник-гомеопат добивается из известных лекарственных трав фантастически новых эффектов. Один мини-шарик — и огромная невиданная сила вплетается в усталые, скомканные клетки тела и расправляет их. У художника это тело — холст. Или просто лист бумаги.
Но при соприкосновении с кистью (или талантом) открываются невиданные протоки, как в сообщающихся сосудах, перекачивающих энергию.
РЕДАКТОР в кабинете. Рабочий день еще не начался. Тихие длинные коридоры. Из окна — панорама любимого города. Он углубляется в утреннюю прессу. Открывает закладки в «толстых» журналах. Заправляет пишущие ручки в «козьем чертовом копытце» — стакане письменного прибора, выработанном каким-то народным умельцем. Выбивает и начиняет «Золотым руном» всевозможные курительные трубки. Любуется их коллекцией. Фотографиями внучек на письменном столе под стеклом. Видом из высокого восьмого этажа. Последнего этажа новой высотки, куда переехали в далеком 1975 году все городские редакции. Из центрального района города, рядом с морем, портом, оперным театром куда-то на Черемушки в новострой. Казалось так далеко и высоко. Но последний этаж был выбран Редактором безошибочно и бесповоротно. «Чтоб никто не возвышался», — заявил беспрекословно. С появлением миллионного жителя и новой газеты многое изменилось в городе. Газета набирала силу не по дням, а по часам, становясь рупором городской жизни. Проезжая рейдами по неблагополучным точкам. Срывая всяческие маски с должностных лиц в фейлетонных чистках.
Понравилось ли это маленьким и большим (по мере накопления капитала) князькам, царькам, королям учреждений, партийных организаций, всевозможных союзов, портов, рынков, заправок, ЖЭКов, гастрономов… С первых дней создания газеты и до последних дней вызывали на «ковер». Он без страха и упрека отстаивал точку зрения газеты, постоянно рискуя впасть в немилость сильных мира сего. Только кто помнит сегодня их имена!?
ХУДОЖНИК крепит новый, свежий лист. Лист бумаги, благоухающий чистотой лесов. Удалось достать недорого привезенную из Финляндии. Вспомнилась ее снежная чистота. В каких только странах ни побывал этот художник. Вместе с командой белоснежного красавца-лайнера «Федор Шаляпин» в лучшие его годы успел побывать во многих кругосветких, запечатлев красоты Планеты людей. Он был в Париже и Мадриде, Марселе и Александрии, Осло и Гамбурге, Лондоне и Антверпене. Позже со своими персональными выставками во многих странах мира.
В мастерской, где он работает, — маленький комбинат по производству красоты. Сюда он посторонних не пускает. Чтобы не мешали. Не подсмотрели его личные открытия и секреты. Отсюда его произведения идут в городскую мастерскую, двухкомнатное ателье, не так давно полученное художником в частное владение. Здесь бывают его гости. Те, кто уезжает и увозит частицу украинской природы с собой. Те, кто приезжает и идет снова за отдохновением и порцией соприкосновения с простой и чуткой душой художника, заражающей силой воздействия, гармонией красоты своих многочисленных друзей и посетителей.
РЕДАКТОРА по одной заваливают белыми с одной стороны и пустыми, а с другой — насыщенными полосами жизни города, сегодняшней газеты, вот-вот готовой родиться на свет. Как и во всем: есть правая и левая сторона медали. Когда обе стороны полос совместятся, читатель получит многократно сложенную, испещренную изгибами, как матушка-земля, газету.
«Любовь моя, журналистика!» Под таким девизом появлялся именинный экземпляр газеты. Любовь моя, жизнь! Отсюда появляются новые темы, очерки, статьи, фейлетоны, обзоры, сообщения и корреспонденции. Телетайп несет сообщения о новых событиях в мире. Почта заваливает новыми письмами читателей, обвинениями, приглашениями в суд. Требованиями возмездия и благодарности за проявленную заботу и заступничество. Подсказку и отстаивание интересов. Во времена до распада Союза он был избран депутатом Верховного Совета СССР. На стене у кабинета красовалась табличка с часами приема. При такой занятости успевал помогать обратившимся, достойным, на его взгляд, помощи. Несколько раз помогал и мне также устроить ребенка в детский сад, что было в свое время недоступно без огромных усилий, защитить мужа от несправедливого увольнения с должности директора, избранного коллективом в период борьбы за демократию. За защитой шли к таким людям… Он никогда не отказывал, как и многим другим помогал, несмотря ни на что… За это благодарна ему по сей день.
Он неустанно боролся. Ввязывался в острейшие ситуации — с проданным под чистую огромным украинским флотом, инфляцией, кризисом во всех сферах жизни, в том числе и в духовной. Возможно, наоборот… Из-за духовных проблем общества. Как из лука по открытой мишени без предупреждений полетели в него стрелы. Порой ядовитые.
ХУДОЖНИК в мастерской вначале ставит на старенькую плитку кастрюльку, чтобы сварить бульон. Обыкновенный рыбный бульон. Завтрак художника?! Наловил рыбку на пленэре? Но нет, оказывается костная рыбная мука, готовая к употреблению, основа основ акварели. Его секрет. Для крепости акварельной натуры. Пропорции — секрет художника. Из глубин мирового океана приходит в плоскость воздушного листа бурлящая данность. Частица натуральной природы. Крепкость и надежность для цветастой канвы. Возможно, отсюда живучесть растительных пейзажей, отображенных на листе художником. У каждого за долгие годы творчества нарабатываются свои маленькие тайны и открытия. Потом они преображаются в самодостаточную и уникальную манеру и узнаваемость — почерк Мастера.
Почерк этого художника за долгие годы борьбы и творчества был отмечен всевозможными регалиями.
Включает радио. Звучит известная «Мама мия!» Сейчас этот аббовский хит в исполнении нового ансамбля утверждает непреходящую связь времен. Неизбывный интерес к тому, что было в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые. Вспоминается мама. В прошлом мастерица по росписи печей и хат, яиц, тарелок. Сейчас многие народные умельцы употребляют заготовки для создания массовых сувениров — изделий, выполненных на поток. Штамповок, призванных служить скорейшему зарабатыванию денег. Теряется первозданная ценность. Его мама творила!
РЕДАКТОР в краткие перерывы деятельности заезжал к своей старенькой маме в Ивановку. Стойко боролась она за жизнь. По старинке, без комфорта. С трудностями, зато здорово. Жизнь по большей мере наедине с природой. И ничто не поколебало эту сильную духом, щупленькую женщину изменить свои жизненные условия на более современные и комфортабельные, иногда предлагаемые ей.
Сила природы — сила добра. Но и зло из природы. Так и борются — кто кого, кто есть кто. Известный образ: подсолнух — благоухающий цветок, поворачивающийся за солнцем. Но и сухой, шуршащий, дикий стурпак; шелуха, мусор, грязь. Возможно, поэтому один из любимых образов живописи — подсолнухи: вангоговско-размноженный сюжет. Философия жизни: мусор выбросить, зерна отделить от плевел. Посадить в подготовленную почву. И начать новый цикл. Не будем снова об элементарном. «Известно, Волга впадает в Каспийское море, а лошади едят овес, во-о-т!» — вспоминается характерное с хрипотцей протянутое Редактором указательное междометие. Словно метит свою тему, как территорию. Ничего лишнего. Выражаться коротко и ясно. В этом сила.
— Почему вы все время на работе, почему никуда не едете, почему никогда не идете в отпуск, почему пьете так много кофе,что может быть уже вредно, почему во все вмешиваетесь, даже если это опасно для жизни? — всегда засыпала, как поле зерном, вопросами.
«В зависимости от того, что для человека главное, какой смысл, предназначение в жизни», — просто отвечал Редактор.
Силы ему было не занимать. Силы духа. Борьбы за лучшую жизнь. Без излишеств. Компромиссов. Крайностей. Сдерживающее начало. Союз. Больше всем, а не одному. Золотая середина, дающая будущие всходы. Пригретые солнечными лучами в охране лохматых желтогорячих листьев масляные зерна жизнетворного подсолнуха. В их сердцевине сконцентрирована сила черноземной, знойной земли. От нее он пополнял силы. Никуда не ездил. Но мысленно бывал везде. Еще до перестройки начал этот процесс в городе, активно вмешиваясь во все.
ХУДОЖНИКА любимый сюжет — цветочный натюрморт. Цветы на его листе благоухают. Рвутся за все пределы. Или изгибаются под тяжестью созревшего соцветия, вот-вот готовые упасть, или замирающие в тумане, размытые водой, освеженные, возможно, чьими-то слезами. Цветы — наши посредники между землей, небом и людьми. Наши участники торжественных, радостных и траурных событий. У художника весь божественный набор даров природы продуцируется с постоянным разнообразием. Еле умещаясь на уготовленном, приправленном, благословленном листе. Каких бы размеров он ни был, все вырыватся изнутри. В пространство. Назад в природу, отдавая от себя созидающую, утепляющую энергию. Расцвечивая и обогащая нас. Не имеет значения большие эти цветы, как лица, спрятанные с лепестках, или маленькие глазки — Анютины или Маргариткины, ромашки или ноготки. Или семьи-гроздья всецветных сиреней, флокс, гортензий, ландышей. Лохматые снежки пионов. Размякшие в стоячих водах ирисы, соединяющие землю с небом. Таинственно закрученные, королевские, порой коварные, удушающие лилии. Или откровенно глазеющие, непринужденно распахнутые, бесстыдно обнаженные, будто Маха, маки.
Сейчас на мольберте — подсолнухи. Как на сцене известный герой в новом исполнении. Медовой акварелью «вброшены» в зону пластики листа, как на игровое поле мяч, мохнатые, разгоряченные, облюбованные желтогорячими собратьями-шмелями, буйные «головы». В сердцевину — попал полыхающий разряд, испепелив его вчернь. А вниз упали алые полосы, размытого солнечно- рваного жара. Кажется, вот-вот прилетят желтые собратья — пчелы. И потечет мед. И пополнятся прозрачные акварельные краски медовой густотой. Отяжелеют могучие цветы от переполненных жизнью семян. И только красная материя подчеркивает тревожность и непредсказуемость бытия.
Импульсы настроений, предчувствий. Вибраторы души, экспрессии. Они, разрезанные будто ножом на отдельные линии (для этого есть специальные приспособления, мастихины, а то и просто лезвия), с просветами чистого, дышащего первозданностью воздушного листа бумаги, окутывают поднимающейся волной воображение. Ведут его дальше. Не дают покоя. Иногда вызывают дурные предчувствия. Оживают тайны. Так мазок к мазку — нюансы природы в движении пространства соединяют напрямую тонкую Сущность с природой и ее духовным началом.
Что главное в этом незатейливом сюжете? Прелесть цветка? Талант мастера? Чудо восприятия душ участников этого представления. Переплетение различных оттенков этого свечения. Оставим это исследователям синкретизма. Чуда искусства. Силы творчества. Мастерства. Отзвука в душах, сотворчества зрителя.
РЕДАКТОР в душе художник. В большей или меньшей степени проявляется его художественное начало на страницах созданной и выпестованной газеты. Его внимание к творческим личностям неразделимо газетными полосами-барьерами. Каждый, заслуживающий внимания, попадает в этот «спектакль» на отведенную ему роль. Редактор, один раз сказав, делает это замечание запоминаемым на всю жизнь. В его слове есть все: как в целебной мази, от воды до яда. Смешанные в нужных пропорциях дают особое действие. Но известно, каждое действие рождает противодействие. А если на слово — пуля? Какого колибра слово Редактора? Его слова — его солдаты. Они до сих пор в строю. Они и без него действуют. Сражаются. Отстаивают. Ведут за собой. Оставляют на память воспоминания. Для кого-то и неприятные. А у меня — строки рецензий в этой газете о творческой деятельности группы художников, которую курировала и выставки которых делаю до сих пор. Книга с экслибрисом «Из библиотеки… (далее следует фамилия Редактора)», где Тигр, «масти» подсолнуха, спокойно смотрит на своих собратьев по природе… Сейчас она хранится в моей семье.
Однажды в знак благодарности преподнесла Редактору огромный букет подсолнухов. Акварель известного одесского художника и широкой души человека — «Подсолнухи» Василия Поникарова, ныне заслуженного художника Украины. Эта картина необычная — она освящена талантом художника, искрящейся энергией природы.
РЕДАКТОР не выбрал для себя дороги в тиши мастерской. Скорее всего выбери такую стезю, стал бы успешным и знаменитым. Его яркая, размашистая, невыписанная, не могла бы быть иной, живопись заняла бы престижные салоны и галереи.
Гражданская позиция РЕДАКТОРА вела в гущу борьбы. На ковер против косности, застоя, за свободу и независимость. Его имя останется в веках. Созданная им газета «Вечерняя Одесса» известна и популярна. Книги. Коллеги. Дети. Память.
Светлая память, ТОВАРИЩ РЕДАКТОР!
Василий Поникаров, Заслуженный художник Украины – (26 августа 1929 – 16 мая 2014)
РЕДАКТОР — Борис Федорович ДЕРЕВЯНКО.
Заслуженный журналист Украины, создатель, бессменный Редактор газеты «Вечерняя Одесса» — центра общественно-политической деятельности в городе с 1973 по 1997 год, почетный академик Международной академии наук Евразии.
Год рождения — 6 октября 1939 года.
Место рождения — с. Ивановка Одесской области.
11 августа 1997 года погиб от пуль наемного убийцы.
Имена заказчиков — ?
Имя Редактора — Бориса Федоровича Деревянко высечено на мемориальной стелле Арлингтонского кладбища в США (пригород Вашингтона) среди имен журналистов, погибших при исполнении служебных обязанностей.