***
Вот так забыться... странно... на мгновенье,
Среди пустой звенящей синевы;
И с каждым вздохом ощущать прикосновенье
Тепла и солнца, ветра и листвы.
И быть открытой каждому желанью,
Печали, вдохновению, тоске,
Ловя неощутимое дыханье
Травинки, прислонившейся к щеке.
Почувствовать: вот здесь, в твоей ладони,
Как бабочка, трепещет тишина;
Пусть в целом мире – ты и это поле,
Оно и ты, заснувшая без сна.
Земли коснуться робко, осторожно,
Поверить ей, принять ее такой...
Ее понять рассудком невозможно,
Как до звезды дотронуться рукой.
***
Посмотри: как празднично и зыбко,
Ласков, беззаботен и далек,
Канет лист в струящуюся дымку –
Солнечный осенний мотылек.
И, покорный ветра дуновенью,
Веря в красоту, которой нет,
Станет на короткое мгновенье
Бабочкой, летящею на свет.
Сон ли это, сказка или небыль?
Кружится, чаруя и маня,
Бабочка, прорвавшаяся в небо
Медленно сгорающего дня.
И, переплавляясь в свет и звуки,
Тихо промелькнув над головой,
Падает на сомкнутые руки
Желтой, окровавленной листвой
***
В зеркальный омут, мутный и желанный,
Не отрываясь, смотрится луна;
Волшебный мир, покинутый и странный...
Притихший сад,.. сиянье... и – Она.
Она парит, не узнанная нами,
Она мертва... Ее как будто нет,
На той святой, неуловимой грани,
Когда страданье переходит в свет.
И шепчет сад, смущенный и счастливый,
Готовый слушать ночи напролет:
Она худа, скромна и некрасива,
Она бледна,
но как она поет!
***
Наверно летом печальным и солнечным
В твои глаза засмотрелась сирень,
И заблудился испуганным облачком
В льняных кудрях расцветающий день.
А может, песня однажды умолкшая
Теперь воскресла, чтобы мучить опять.
В угаре лет позабытое прошлое
Так больно помнить, так страшно терять.
***
По грязной тропе апреля
Он шел, как идут к престолу;
Он нес свою боль, как к свадьбе
Невеста несет букет;
И щуря глаза на солнце,
Разбрызганное по долу,
От мира стыдливо прятал
Их робкий, счастливый свет.
Он шел по тропе апреля,
Как царь по дороге рая,
Сбывались капелью грезы,
Сбывались ручьями сны;
Быть может, впервые в жизни
Открыто благословляя
И робкую ласку ветра,
И хрупкий цветок весны.
Он был одинок и бледен,
Он был над собой не властен,
Он был так влюблен, как верно
Никто еше в мире не был.
Но лишь у апрельского снега
Есть призрачный запах счастья,
А в самой невзрачной луже
Такое высокое небо...
***
Не светит огонь и не греет,
Горит – для чего не пойму,
И чайка встревоженно реет
В морозном тяжелом дыму.
Взмывает за черные пашни,
За дальний, темнеющий лес,
И падает в волны бесстрашно
С холодных осенних небес.
Вода заблестит, как живая,
Тростник полыхнет золотым,
Костер отчадит, догорая,
И в горький развеется дым.
И свет разольется рекою
В багровой, слепой полумгле
Такого святого покоя,
Которого нет на Земле.
Уже не захочется верить,
Безумствовать, плакать, любить;
Сплетает созвездия вечер
В дрожащую, яркую нить...
А только сидеть и печально,
У ног разостлав небосвод,
Смотреть, как пугливая чайка
Терзает спокойствие вод.
Вот так забыться... странно... на мгновенье,
Среди пустой звенящей синевы;
И с каждым вздохом ощущать прикосновенье
Тепла и солнца, ветра и листвы.
И быть открытой каждому желанью,
Печали, вдохновению, тоске,
Ловя неощутимое дыханье
Травинки, прислонившейся к щеке.
Почувствовать: вот здесь, в твоей ладони,
Как бабочка, трепещет тишина;
Пусть в целом мире – ты и это поле,
Оно и ты, заснувшая без сна.
Земли коснуться робко, осторожно,
Поверить ей, принять ее такой...
Ее понять рассудком невозможно,
Как до звезды дотронуться рукой.
***
Посмотри: как празднично и зыбко,
Ласков, беззаботен и далек,
Канет лист в струящуюся дымку –
Солнечный осенний мотылек.
И, покорный ветра дуновенью,
Веря в красоту, которой нет,
Станет на короткое мгновенье
Бабочкой, летящею на свет.
Сон ли это, сказка или небыль?
Кружится, чаруя и маня,
Бабочка, прорвавшаяся в небо
Медленно сгорающего дня.
И, переплавляясь в свет и звуки,
Тихо промелькнув над головой,
Падает на сомкнутые руки
Желтой, окровавленной листвой
***
В зеркальный омут, мутный и желанный,
Не отрываясь, смотрится луна;
Волшебный мир, покинутый и странный...
Притихший сад,.. сиянье... и – Она.
Она парит, не узнанная нами,
Она мертва... Ее как будто нет,
На той святой, неуловимой грани,
Когда страданье переходит в свет.
И шепчет сад, смущенный и счастливый,
Готовый слушать ночи напролет:
Она худа, скромна и некрасива,
Она бледна,
но как она поет!
***
Наверно летом печальным и солнечным
В твои глаза засмотрелась сирень,
И заблудился испуганным облачком
В льняных кудрях расцветающий день.
А может, песня однажды умолкшая
Теперь воскресла, чтобы мучить опять.
В угаре лет позабытое прошлое
Так больно помнить, так страшно терять.
***
По грязной тропе апреля
Он шел, как идут к престолу;
Он нес свою боль, как к свадьбе
Невеста несет букет;
И щуря глаза на солнце,
Разбрызганное по долу,
От мира стыдливо прятал
Их робкий, счастливый свет.
Он шел по тропе апреля,
Как царь по дороге рая,
Сбывались капелью грезы,
Сбывались ручьями сны;
Быть может, впервые в жизни
Открыто благословляя
И робкую ласку ветра,
И хрупкий цветок весны.
Он был одинок и бледен,
Он был над собой не властен,
Он был так влюблен, как верно
Никто еше в мире не был.
Но лишь у апрельского снега
Есть призрачный запах счастья,
А в самой невзрачной луже
Такое высокое небо...
***
Не светит огонь и не греет,
Горит – для чего не пойму,
И чайка встревоженно реет
В морозном тяжелом дыму.
Взмывает за черные пашни,
За дальний, темнеющий лес,
И падает в волны бесстрашно
С холодных осенних небес.
Вода заблестит, как живая,
Тростник полыхнет золотым,
Костер отчадит, догорая,
И в горький развеется дым.
И свет разольется рекою
В багровой, слепой полумгле
Такого святого покоя,
Которого нет на Земле.
Уже не захочется верить,
Безумствовать, плакать, любить;
Сплетает созвездия вечер
В дрожащую, яркую нить...
А только сидеть и печально,
У ног разостлав небосвод,
Смотреть, как пугливая чайка
Терзает спокойствие вод.