по Вольтеру "Задиг, или Судьба"
Действующие лица
Задиг
Сеток - охранник-1 - юноша - молодой человек
Астарта - Земира - девушка - Аммона
Врач - министр - мужчина - китаец
Аримаз - халдей - старец
Учёный - еврей - рыбак - кельт
Судья - полицейский - грек - претендент
Архимаг - индиец - друг
Царь - охранник-2 - египтянин
1
Задиг – (к зрителю) Из книги Зороастра я узнал, что самолюбие есть воздушный шар: стоит его проколоть, и из него тут же вырвется буря. Так вот я никогда ничем не бахвалюсь. И даже человеку неблагодарному я не боюсь оказать услугу, по правилу того же Зороастра: «Когда ты ешь, - говорит он, - дай поесть и собаке, даже если она тебя укусила». Я молод и богат, но я умею усмирять свои страсти, я уважаю слабости других и отнюдь не желаю быть постоянно правым во всей той невежественной шумихе из слов, которая зовётся «беседою». Из физики и метафизики и из философии я знаю немногое, но я убеждён, что год состоит из трёхсот шестидесяти пяти дней с четвертью и что солнце – центр вселенной. Когда же меня называют врагом государства, раз я верю, что солнце вращается вокруг своей оси и что в году 12 месяцев, я не обнаруживаю ни гнева, ни презрения, я просто молчу. Ко всему вот-вот приближается счастливый день, когда Судьба соединит меня с любимой моей Земирой.
Земира – (вбегает) Задиг, о, дорогой мой супруг, телохранители Оркана, сына министра финансов, хотят похитить меня.
Задиг – Любимая, тебе ли кого бояться, ты воспитана при дворе: один твой взгляд может усмирить тигров!
Врываются двое, Задиг в схватке с ними ранен, но их отогнал.
Земира – (вытирая ему лицо) О Задиг, я любила вас как будущего супруга, теперь же люблю как человека, которому я обязана жизнью и честью! У вас глубокая рана возле глаза, надо призвать врача хорошего.
Врач – (он проходил мимо и, услышав зов, подошёл к ним, осмотрел лицо Задига) Доверьтесь мне, у меня глубокие познания в медицине. Так, вот оно как: если бы это был правый глаз, я бы его сразу вылечил, но рана левого глаза… неизлечима. (ушёл)
Земира – (говоря, она потихоньку удаляется) Как же так, Задир? Знаешь, я с детства испытывала непреодолимое отвращение к кривым: одноногим, одноглазым… (двумя открытыми в его сторону ладонями постепенно прикрывая лицо) Знаешь, Оркан, он такой, он такой…
Задиг – (платком перевязав глаз) Ушла. Жестокое непостоянство. А ведь пустяк: через дня два и шрама от раны не будет. Уроком мне: жениться надо на девушке простой, из простой семьи. Азора! Помню я! Но… она почему-то считает, что красивый молодой человек – непременно и умный, и добрый, но… не богатый. Почему, Азора? Ах, да ладно: первый месяц – медовый, а уже второй – полынный. Нет, не женюсь. (Прогуливается) Стану искать счастья в изучении природы. Философ! Вот кто счастливый! Живи себе спокойно, изучай растения, животных, людей не бойся…
Охранник-1 - (пробегает, подбегает к нему) Молодой человек, вы не видели здесь кобеля нашей леди?
Задиг – Маленькая болонка с длинными ушами?
Охранник -2 – Да-да, всё точно, вы её видели?
Задиг – Нет, не видел.
Охранник-1 – Как же вы знаете, что она болонка, с длинными ушами?
Охранник-2 – (подбегает) Ну что, нашёл?
Оханник-1 – Нет. Но я нашёл (вцепился в Задига) вот его, держи его, он украл собачку нашей леди! К судье его!
Выходит судья.
Охранники – (перебивая друг друга) Господин судья, вот он украл собачку нашей леди. (Охранник-2 выходит)
Судья – Ясно. Высечь. И на всю жизнь – в Сибирь.
Охранник-2 – (вбегает) Нашлась! Нашлась собачка нашей леди!
Судья – Да? Ну, что ж, надо изменить приговор: присуждаю Задига к крупному штрафу за то, что он сказал, что не видел того, что он видел.
Задиг – О, звезда правосудия, бездна знания, зерцало истины! Я уплачу вам штраф, но я клянусь, что не видел почтенной собачки вашей почтенной леди. Я только увидел следы, по которым представил себе собачку.
Судья – (из-под очков) Так. А может, ты колдун, и тебя тогда следует сжечь на костре?!
Задиг – О, звезда правосудия, я понял, как опасно быть слишком наблюдательным. О, зерцало истины, я обещаю никогда не говорить даже того, что видел.
Судья – Суду ко всему этому ещё известно, что вы стояли у окна своего дома, когда по улице пробегал государственный преступник. Скажете, вы его не видели?
Задиг – О, бездна знания, может, я и стоял у окна моего дома, может, я и видел, пробегающего по улице человека, но я, клянусь вам, не знал, что он государственный преступник.
Судья – Вы уличены и признались в том, что стояли у окна и смотрели на улицу. Я присуждаю вас к штрафу.
Задиг – О, зерцало истины, благодарю вас за снисхождение. (один на свету, себе) Великий боже! Сколько приходится терпеть за прогулку по дороге, по которой до меня пробежала собачка леди. А как опасно подходить к своему окну... Как трудно даётся счастье в жизни.
2
Учёный – Закон Зороастра запрещает есть грифов.
Архимаг – Как можно запрещать есть грифов, когда таких животных не существует.
Учёный - Они должны существовать, раз Зороастр не хочет, чтобы их ели.
Задиг – (примирительно) Если грифы существуют, то мы не станем их есть, если же их нет – тем более есть их мы не будем, и таким образом будем исполнять закон Зороастра.
Учёный – (Архимагу) Да здравствуют солнце и грифы! Задиг, вы святой, у вас в птичнике водятся грифы, но вы их не едите. И вы утверждаете, что кролики не принадлежат к нечистым животным.
Архимаг – (покачивая головой) И всё же, вас, Задиг, надо посадить на кол за то, что вы дурно думали о грифах. (учёному) А вас наказать потому, что я так о кроликах не утверждал.
Учёный – А я думаю, что никого на кол сажать или наказывать не надо: и без того я предрекаю вам всем падение Вавилона.
Задиг – (Архимагу) Страшное дело, люди учёные: вы хотите наказывать даже за то, что не существует? (в сторону, задумчиво) Может, и счастья не существует, а я его ищу?
Входит Аримаз – богатый и злой сосед Задига.
Задиг – (представляет его) Сосед мой, Аримаз. Скучнейший умник. Если не добьётся успеха в большом свете, отомстит всем клеветой.
Аримаз – Шутишь, а ведь мне досаждает шум, то и дело подъезжающих к тебе гостей (к учёным) Подумать только, я жду даму, а она заходит к нему. Министр обещает пригласить на ужин меня, а там оказывается он. И ко всему, его называют Счастливчиком, понимаете, да, а меня Завистником.
Учёный – Зороастр говорит, что случай делать зло представляется сто раз в день, а случай делать добро – лишь раз в год.
Аримаз – Раз в год? Судите сами, какой это случай: я нашел стих Задига, который он потерял в саду, читая его той самой даме. Даме, но такие страшные оскорбления высочайшего особы!? (полон злобной радости, достаёт бумажку, читает) Коварством и изменой На троне утвердился Общественного мира Единственный губитель.
Задиг – (напуганным учёным) Дело прошлое, он подал на меня обвинение и я отсидел за стихотворение вместе с дамой в тюрьме. Помню, нас вели через толпу любопытных: они теснились, пытаясь разглядеть на наших лицах, красиво ли мы умрём. Но тут попугай министра принёс ему вторую половину бумаги, которую я порвал и бросил в кусты, потому стих не понравился той даме. Министр подумал, что там что-то против него зашифровано. Дама рассказала о судьбе бумажки (показывает руками, как рвал и бросал бумажку) и сказала, что целиком стих могу прочесть только один я. Меня тут же доставили к министру, и я прочитал ему:
Коварством и изменой крамола свирепела,
На троне утвердился царь, отстояв закон,
Общественного мира пора теперь приспела,
Единственный губитель душ наших – Купидон.
Министр тут же велел за несправедливое обвинение меня отдать мне всё имущество (показывает рукой) моего соседа. От чего я, конечно, отказался, и сосед мой был этому очень рад (тот согласно кивает), не благодарен, но рад. Министр стал приглашать меня к себе, советоваться со мной. Я стал известным в городе. И даже начал верить, что не так это трудно – быть счастливым.
3
Министр – Я своё место занял. Судьи рядом со мной. Начинаем праздник великодушного поступка: претендентов на приз прошу делать свои признания.
Судья – (он рядом с министром, встаёт) Из-за моей ошибки один гражданин проиграл значительный процесс, но я отдал ему состояние своё, по ценности равное потерянному им.
Юноша – Я был влюблён без памяти и должен был уже жениться. Но я уступил свою девушку другу, умиравшему от любви к ней. Да, и кроме того, я дал ей приданое!
Молодой человек – Я защищал свою возлюбленную от напавших на неё похитителей. Но тут мне сообщили, что рядом похищают мою мать. Я бросился спасать мать. Потом хотел бежать спасать возлюбленную, но мать со слезами сказала, что я единственная её опора и что она умрёт, если я её оставлю. У меня хватило мужества забыть возлюбленную.
Задиг – Меня предал завистливый сосед мой. Судьи присудили мне его имущество. Но я вернул его ему. Мне того не надо.
Министр – (посовещавшись с судьями) Мы выслушали всех. Поступки ваши все прекрасны. Но вот Задиг вчера совершил поступок, который меня удивил: я хотел освободить одного своего сотрудника, ругал его, и все другие старались чернить его и говорили мне, что я ещё мягок с ним. Я спросил Задига, что он о нём думает, и он осмелился отозваться о нём хорошо. Я вручу вам всем грамоты, но чашу первенства я отдам Задигу. (вручает)
Задиг – (берёт чашу) Господин министр, получить эту чашу заслуживает только один человек – это вы. Вы совершили благородный поступок: вы – министр, не рассердились на меня, своего подчинённого, когда я высказался против вашего мнения (ставит чашу на стол перед министром).
4
Задиг – (другу) Друг мой, я несчастен: меня полюбила Астарта. Она так прекрасна! И я тоже полюбил её!
Друг – Несчастье твоё порождено твоими достоинствами. Жёны посходили с ума: слышал я, спорят меж собой, кто сумеет соблазнить тебя.
Задиг – Я стараюсь подавить пламень, который зажгла в сердце моём Астарта: я призываю философию…
Друг – И что?
Задиг – Она не приходит: Астарта подавляет её. Но она же – жена Министра, ты понимаешь?
Друг – Тебе надо перестать посещать дом Министра. Он хороший человек, но с одним недостатком: он очень ревнив, потому что и сам любит свою жену.
Задиг – Но я не могу отказать ей: она постоянно приглашает меня на свои философские беседы.
Друг – Если бы вы сблизились, сумели бы отвести глаза всем: чувство удовлетворённое скрыть легко, а так – страсть, которую вы подавляете в себе, прорывается наружу.
Задиг – Как, друг ты мой, ты предлагаешь мне изменить Министру, моему благодетелю? Я и без того чувствую себя рядом с ним преступником.
Друг – Тогда я предлагаю тебе другое – бежать! Бежать, мой друг, и как можно скорее.
Задиг – Бежать… вот она судьба моя: одна женщина обманула меня, другую должен оставить я. Почему-то всё, что я делаю хорошего, становится источником моих трудностей и страданий. Неужели, чтобы быть счастливым, надо быть жестокосердным?
Друг – Беги мой друг. А я скажу всем, что ты в отъезде по важному для тебя поводу.
Задиг – Бежать… и куда?
Друг – Да хоть в Египет!
Задиг – Может и ты со мной?
Друг – А что, можно и так, друзья познаются в беде. Дашь знать, где будешь, постараюсь прибежать.
5
Задиг – (прогуливаясь) Египет! Над головой всё то же самое, и там, в той бесконечности витает душа моя и созерцает неизменный порядок вселенной. Но как только душа чувствует биение сердца моего, тут же на ум мой посылает она Астарту, и я – всё тот же несчастный Задиг.
Девушка – (с криком врывается, за ней - мужчина, который бьёт её) Помогите! Молодой человек, освободите меня от этого ужасного варвара, спасите мне жизнь!
Задиг – (бросается к ней, и, встав меж ними – ему) Мужчина, пощадите красоту и слабость. Как можно избивать созданье, которое лежит у ваших ног и защищается только мольбой и слезами?
Мужчина – Ааа, так ты тоже любишь её? (держит её за волосы, бьёт) Вот же тебе, вот…
Задиг – Оставь же её, слушай… (отталкивает его от неё, тот идёт на него уже с ножом, замахивается, Задиг хватает его за руку, поворачивает и… тот с ножом в груди с криком падает, девушка наклоняется над ним) Он принудил меня защищать уже и самого себя. А вы искали избавления от варвара…
Девушка – Чтобы ты умер, разбойник, ты убил моего возлюбленного! Так и вырвала я твоё сердце!
Задиг – Странная любовь, сударыня: он бил вас смертным боем и меня хотел убить, а ведь это вы просили меня помочь вам избавиться от него.
Девушка – Пускай бы он бил меня, я виновата: я изменяла ему. Дал бы бог, чтобы ты очутился на его месте.
Задиг – Послушайте, пусть и прекрасны вы, но, кажется, и вправду я и сам бы прибил вас за ваше сумасбродство (оставляет её, уходит)
С криком: Вон она, это точно она, - вбегают два полицейских, хватают её, поднимают.
Девушка – (кричит Задигу) О великодушный иностранец, помоги мне ещё раз – я буду твоя до могилы!
Задиг – (придерживая рану в боку) Обманывай дальше других.
Полицейский – (другой увёл девушку, вернулся, Задигу) Иностранец? (пошушукался с другим) Вы свидетель убийства. Вас продадут в рабство. К купцу Сетоку (уводит)
6
Еврей – Что я и есть настоящий еврей, это верно, но вот свидетелей у тебя нет – они уже умерли.
Задиг – (подзывает Сетока к себе) В каком месте вы отдали ему свои 500 унций?
Сеток – На широком камне, который находится вон под той горой.
Задиг – Ведите его, мой хозяин, в суд.
Сеток – Он же мошенник, разве ты не видишь?
Задиг – А вы разрешите мне защищать вас на суде.
7
Задиг – Господин справедливый на троне справедливости! От имени моего господина я требую, чтобы этот человек возвратил ему 500 унций серебра.
Судья – У вас есть свидетели того, что он брал их у вашего господина?
Задиг – Нет, они уже умерли. Но остался камень, на котором деньги ему были отсчитаны. Соблаговолите, ваше степенство, послать за тем камнем, он и будет свидетельствовать об этом.
Судья – (удивлён, но...) Что ж, хорошо, (к еврею) если вы не возражаете.
Еврей – (радостно) Конечно! Конечно, не возражаю!
Судья – (Задигу, после паузы) Ну, что? Камень ваш ещё не прибыл?
Еврей – (смеётся) Ваше степенство, вы же не дождётесь этого камня, потому что он находится отсюда очень далеко, и нужно человек двадцать, чтобы сдвинуть его с места!
Задиг – Я же сказал вам, ваше степенство, что камень тот будет свидетельствовать в нашу пользу: вы видите, человек этот знает, и где находится тот камень и какой он, тот самый камень! Следовательно, верно, что деньги отсчитаны были на том камне!
Судья – (Еврею) Так. Я приговариваю привязать вас к тому самому камню и не давать ни пить, ни есть, пока вы не возвратите свой долг – 500 унций серебром.
Еврей – (достаёт деньги) Не надо меня к тому камню, вот я возвращаю их.
Сеток – (подходит к Задигу с Другом, постает ключ и снимает цепь с их ног) Как зовут тебя?
Задиг – Задиг.
Сеток – Задиг. А я - купец Сеток, и отныне ты не раб мне - ты мне друг бесценный.
8
Египтянин – Что за отвратительный город эта ваша Бассора: мне не дают здесь тысячу унций золота под лучший залог в мире.
Задиг – Простите, под какой это такой лучший в мире залог?
Египтянин – Под залог тела-мумии моей тётушки!
Индиец – Уверен, вы сегодня с утра ели варёную курицу.
Египтянин – Да. Во-первых, как вы это узнали, во-вторых, ну и что из этого?
Индиец – Очевидно, душа покойной тётушки вашей была в этой курице и теперь не даёт вам покоя. Варить кур – фи, это же значит оскорбить природу.
Египтянин – Причём тут эта ваша природа? Мы вот уже 135 тысяч лет поклоняемся быку, но мы едим его мясо.
Индиец – Поклоняетесь быку? Возможно ли это? 135 тысяч лет? Вы преувеличиваете. Индия заселена 800 тысяч лет назад, то есть мы древнее вас. И наш Брама запретил нам есть быков раньше, чем вы начали строить им алтари и жарить их на вертеле.
Египтянин – Да что он сделал путного, этот ваш Брама?
Индиец – Он научил людей читать и писать, и играть в шахматы!
Халдей – Вы ошибаетесь: всем этим вы обязаны нашей рыбе Оаннесу, которую мы справедливо почитаем. Это божественное создание с золотым хвостом и прекрасной человеческой головой выходит из воды каждый день на три часа, чтобы проповедовать людям. Конечно, варить рыбу – это большое святотатство. Поверьте мне и откажитесь от ваших глупостей. Вот я дам каждому из вас изображение Оаннеса.
Китаец – Я житель Китая. Я уважаю вас всех, но наш Ли – свет, разум – или Тиен – небо, божество – может быть стоит ваших быков и рыб. Я не спорю о древности происхождения, потому что считаю, что важнее просто быть счастливым в настоящее время. А насчёт календарей, так во всей Азии приняты наши, и они были ещё до того как в Халдее научились арифметике.
Грек – Вы все большие невежды! Вы не знаете, что всё произошло от хаоса – форма и материя сделали наш мир сегодняшний!
Кельт – Послушайте, я вам клянусь, что лишь один Тейтат - бог войны, торговли и искусства и омела, растущая на дубе, стоят того, чтобы о них говорить. Я и сам всегда ношу омелу в кармане. Порядочными людьми были мои предки – скифы! Правда, они иногда ели и людей, но это ничего не значит, (горячится) и если кто попытается плохо отозваться о Тейтате, то я его здорово проучу.
Задиг – Спокойнее, кельт. Вы правы. Я даже попрошу у вас омелы. А вы, грек, так красноречивы в споре. А вы, китаец, так рассудительны. Но, друзья мои, вы напрасно так горячо спорите – вы же все придерживаетесь одного мнения (все восстали, недовольно зашумели). Разве не правда, что вы поклоняетесь не омеле, а тому, кто создал её и дуб, на котором она растёт?
Кельт – Разумеется
Задиг - И вы, господин египтянин, вероятно, почитаете в вашем быке того, кто дал вам быков вообще?
Египтянин – Ну, да, конечно.
Задиг – Рыба Оаннес, согласитесь, уступит первенство тому, кто создал и море, и рыб?
Халдей – Согласен.
Задиг – И вы, индиец, и вы, китаец, тоже признаёте Первопричину всего. Я уверен, что и вы, грек, признаёте верховное существо, которому подчинены и форма и материя.
Грек – Вы отлично поняли мою мысль!
Задиг – Следовательно, друзья, вам и спорить не о чём. Соединим же наши руки! (все радостно повскакали с мест, обнимаются)
Слышен барабанный бой.
Задиг – Сеток? А что это значит?
Сеток – А это значит, что ещё одна жена пожелала стать святой: публично сжигает себя на трупе своего супруга… таков обычай.
Задиг – Ужасный обычай. И никто не осмеливается отменить его?
Сеток – Признаюсь, я потому и боюсь жениться, до сих пор не женат.
Задиг – Думаю, разум сильнее предрассудков: пойду-ка я к этой вдове, попробую отговорить её от костра.
9
Задик – Боже, и вот такую красоту, такие прелести все ваши вы хотите отдать огню?! Чтобы доказать свою верность и горячую любовь к мужу? Да, вы очень-очень любили его!
Аммона – (оглядев его) А вы думаете, что можно очень-очень любить человека грубого, невыносимо ревнивого? (помолчав) Но я уже решила: брошусь в его костёр.
Задик – Наверное, это особенное удовольствие – сгореть заживо… брр, я этого не понимаю.
Аммона – А я и подумать боюсь… но не могу же я лишить себя своей репутации: все смеяться будут надо мной, жить не дадут.
10
Судья – Иноземец… (заглядывает в запись на столе) Задиг! Нам известно, что вы самим жрецам звёзд утверждали, будто звёзды не заходят в море. Утверждали?
Задиг – Да, господин судья, да, ваша светлость! Я и сейчас это утверждаю.
Судья – Ваша дерзость поражает нас. К тому же вы сыграли с нами злую шутку, поскольку вмешались в наши обычаи, не зная того, что все украшения и драгоценные камни вдов, которых мы отправляем на костёр вослед за их умершими мужьями, по праву принадлежат суду. И вот, четыре жреца четырёх звёзд посовещались и решили, что вас нужно покарать: они присудили вас к сожжению на медленном огне. Я согласился с ними. Решение наше обжалованию не подлежит. У вас всего один день и одна ночь (ушёл)
Сеток – Друзья, простите, прошу вас всех оставить нас (все уходят, остаются втроём) Задиг, я в отчаянии: приложи я все свои усилия, знаю, меня заставят замолчать.
Аммона – Не отчаивайся, Сеток: я жизнью своей обязана Задигу (к нему) Ты отвратил меня от костра, и я тоже спасу тебя от костра, у меня уже есть план моих действий.
Задиг – Но, Аммона, я не хочу такой цены от твоей мне благодарности.
Аммона – (акцентируя на понимание) Такой цены и не будет, дорогой ты мой, они меня и не заслуживают, но ты свободен будешь, обещаю!
Сеток – Аммона, позволь мне полюбопытствовать, каковы будут твои действия.
Аммона – (Сеток ей явно нравится) Значит так, представьте себе, что план мой уже исполнен и цель достигнута… Сначала я взяла подписи о помиловании от каждого из четырёх жрецов, выслушав, конечно, их похвалы мне и назначив каждому свидание в час его звезды. Потом показала все их подписи судье. Он пригласил их к себе. Они пришли и, увидя меня, поняли свой позор. Но деваться им уже некуда, и завтра судья огласит вам, Задиг, своё решение о помиловании вас. Вот так, Задиг, вы спасены!
Сеток – Аммона, я в восхищении от вашей находчивости! Настолько, что готов жениться!
Аммона – Надеюсь, на мне?! Задиг, вы - свидетель!
Сеток – Так, Задиг, поскольку через два дня у меня, как ты понимаешь, начнётся медовый месяц, а отложить поездку на остров по торговым делам моим просто невозможно, я прошу тебя поехать вместо меня, моим представителем. Там у тебя и слуга будет. И ещё: самому царю тебя представят.
11
Царь – Я убедился, Задиг: люди верно говорят о вас, что вы человек необыкновенный. Вы всё больше и больше нравитесь мне.
Задиг – Благодарю вас за благосклонность ко мне, ваше величество. О вас больше так говорят, что вы один из лучших государей Азии. Я и сам убедился: трудно не полюбить вас, побеседовав с вами.
Царь – И вы знаете, Задиг, о горе моём? Знаете, что не могу я найти честного казначея? Может, вы знаете и того, кто мог бы не обкрадывать меня?
Задиг – Я знаю способ, как найти чистого на руку человека.
Царь – Дайте, дайте мне обнять вас, Задиг! Ну, и как же это?
Задиг – Надо всех, желающих стать вашим казначеем, заставить протанцевать. Вы удивлены? Вот тот, кто протанцует с наибольшей лёгкостью, он и окажется самым честным человеком.
Царь – Вы шутите: неужели тот, кто сделает удачное антраша, будет искуснее и честнее других?
Задиг – Может, не искуснее, но честнее других, точно.
Царь – Вы говорите так уверенно, будто и в самом деле обладаете каким-то сверхъестественным способом распознавать финансистов.
Задиг – Нет, люди и книги, которые расписывают чудеса, мне никогда не нравились. Если вы позволите, ваше величество, проделать предлагаемый мной опыт, то убедитесь, что секрет его очень прост.
Царь – Ну, хорошо, делайте, как знаете. Но скажите мне, в чём суть опыта.
Задиг – Охотно, ваше величество. Даём объявление на соискание места главного сборщика податей вашего величества. Уверен, их будет не меньше полсотни. Чтобы им попасть в зал, где будет бал и уже будет играть музыка… (слышна музыка, за стеной с окном – бал) им надо будет по одному пройти через тесную и полутёмную галерею, где будут выставлены ваши сокровища…
Царь – Так, так, кажется, я что-то улавливаю. И что дальше?
Задиг – А дальше… (подводит его к окну) Посмотрите, как тяжело, как неуклюже, танцуют эти соискатели, видите, головы опущены, спины согнуты, и руки будто приклеены к их бокам.
Царь – Да, да, ах, мошенники, негодники какие! Но посмотрите, Задиг, вон тот, какие изящные па выделывает он, как высоко держит голову и жестикулирует свободно.
Задиг – Вот он и есть честный и благородный человек, он и есть казначей вам.
Царь – (отходят от окна) Обидно за человеческую природу: подумать только, из шестидесяти человек – один только и есть человек. Всех их тех сурово накажу. Галерею эту, в память об опыте твоём, назову «галереей искушения», а из всего, что ими у меня награблено, часть я отдам в общественную казну, часть - в награду честному танцору, и часть тебе за опыт.
Задиг – «В общественную казну»… а ведь другие поступили бы по-другому: учредили бы судную палату и израсходовали бы сами меж собою всё украденное; или оправдали бы всех воров и осудили бы именного его –одного, честного… Ах, любовь!..
Царь – Что такое? Задиг, вы сказали «ах, любовь»?
Задиг – Да. Я подумал, ваше высочество, что поручение друга моего, Сетока, я выполнил и должное ему уже отослал, а на деньги, что дали вы мне, с вашего позволения, я смогу вернуться домой, узнать о судьбе моей любви – моей Астарты.
Царь – Согласен. Но с одним условием, великий вы мой человек. Горе гложет меня: тело и сердце…
Задиг – Как хорошо вы это сказали – «тело и сердце». В Вавилоне только и толкуют о книгах про «ум и сердце», а ведь написаны они теми, что сами и есть без ума и сердца.
Царь – Я о другом, великий человек: женщин разных немало у меня тех, кто любят телом моё тело, но никак не узнать мне, кто же из них, хоть одна, искренне любит сердцем меня, не царя, а меня – человека.
Задиг – Я понял. Нет ничего легче, ваше величество. Завтра же я назову вам единственную ту, кто любит именно вас и только вас всем сердцем.
Царь – За-а-втра. А сегодня, сейчас я могу узнать, как вы этого добьётесь?
Задиг – (помолчав) Можете, ваше величество (хлопнул в ладоши, покрутился). Фокус-покус, простой, как ничего более в жизни. Смотрите (подводит к окну, звучит музыка, он комментирует то, что видят) Вот они, все ваши женщины. Вот входят столько же карликов, горбуны уродливые показывают им драгоценности, деньги и - видите, видите…
Царь – Ах, мерзавки алчные, существа продажные, вот я вас всех с ними…
Задиг – Но вы послушайте вон ту, юную…
Голос юной – Прочь! Прочь от меня! Никогда не отдамся я ни золоту существа безобразного, ни прелестям юноши, ни искушениям бонзы, - сердце моё принадлежит только одному человеку, царю моему! Я буду ждать, пока он удостоит меня своей любовью! Прочь, слышишь, прочь от меня!
Царь – (обнимает Задига) Я вне себя от удивления, радости и любви! (идёт) Иду, иду к тебе, любовь моя! Но… (оборачивается) я вспомнил: у неё голубые глаза, она волоокая, а древний закон запрещает любить их, они, говорят, источник больших несчастий…
Задиг – Не спешите вы так, ваше высочество, с законом пятитысячелетней давности. Его, кажется, установил главный бонз, чтобы самому завладеть любовницей первого царя.
Царь – Но итак уже открыто говорят о последних днях царства, что испорченность нравов достигла предела, что всей природе угрожает ужасное бедствие, что дикие народы готовятся вторгнуться к нам. Я обратился к денежным бонзам, владеющим половиной государственных доходов, но они подняли руки к небу, вместо того, чтобы опустить в свои сундуки. Они даже молитвы превращают в увеселительное песнопение, бонзы… (подходит к Задигу) Скажи, а вот из такой беды, есть способ, знаешь ты, как выпутаться, помочь можешь ещё раз?!
Задиг – С величайшей охотой. Вы скажите бонзам, что оставите их замки на произвол судьбы, без вашей защиты, то есть, а защищать будете только свои.
Царь – И что? Думаете, они тут же припадут к моим ногам, моля о моей им помощи?
Задиг – Именно так! Ещё и денег дадут немало на счастливый конец войны с дикими. А вы ответите им их же молитвенным песнопением (помолчали) Вам стало грустно? отчего?
Царь – Не хотел говорить об этом сейчас, мой дорогой Задиг. Если бы ты знал, как грустно мне с тобой расставаться. Заслуги часто остаются в передней, а подозрения проникают в кабинет. Своими мудрыми и удачными советами, своими заслугами ты навлёк на себя непримиримую ненависть самых могущественных бонз в моём государстве. Без конца донимают они меня своими обвинениями тебя, а, как известно, если первое обвинение отбрасывается, то второе задевает, третье заставляет задуматься, четвёртое ранит, пятое убивает… не меня, нет, но уже боюсь за тебя… я дам тебе, Задиг, на дорогу много денег.
Задиг – Признаюсь, меня встревожила такая ситуация. Но я благодарю вас, ваше высочество, и сегодня же удалюсь.
Царь – Куда, друг мой?
Задиг – Пока не знаю. В Египте я буду рабом, в Аравии меня сожгут, в Вавилоне задушат. А мне важнее важного узнать, что с моей любовью, с Астартой. Поеду, куда глаза глядят, посмотрю, что мне моя судьба ещё готовит (подходят друг к другу, обнимаются)
12
Рыбак – (Сидит, держа сухую сеть перед собою. Задиг выходит, видит его, прислушивается) Есть ли в мире человек несчастнее меня? Я был известным торговцем сыров – разорился. У меня была красивая жена – она мне изменила. Был дом у меня – разграбили и разрушили его. Единственное пропитание – рыба, но она совсем не ловится. О мой невод, я не брошу тебя больше в воду, я сам туда брошусь…
Задиг – (подходит к нему) Вот оно как, значит, не я один несчастен. Не торопись, друг. Зороастра говорил, что при виде чужого горя, своё ощущаешь легче, вот, посмотри на меня. Может, мы с тобой, как два слабых деревца, обопрёмся друг о друга и выстоим против страданий. Почему ты даёшь своему горю одолеть тебя?
Рыбак – Потому что я не вижу никакого выхода. Когда-то мой сыр покупала сама царица Астарта. При ней тогда был и знаменитый министр Задиг. Но однажды они оба куда-то исчезли.
Задиг – (взволнован, но сдержан) Так вот оба сразу и исчезли?
Рыбак – Ну, да. Я побежал к господину Оркану, он тоже был постоянным покупателем моим, сказал, что царица исчезла, не заплатив нам с женой за сыр. Так он жену мою при себе оставил, а мне отказал в поддержке. Хотел было я обратиться к правосудию, да как? На них там и последнее истратишь, и право-судия не дождёшься. Теперь вот и рыба надо мной смеётся: мимо проплывает, а в сеть не заходит. Не приди вы сейчас, я бы сам рыбой стал.
Задиг – И ты, друг мой, ничего не знаешь об участи царицы?
Рыбак – Нет, господин, знаю только, что мне не заплатили за сыры мои.
Задиг – Деньги тебе заплатят. Послушай, возвращайся в город, там есть известный Кадор.
Рыбак – Знаю, знаменитый Кадор.
Задиг – Так вот, иди к нему, скажи, что встретил его друга, и чтобы он меня дожидался, и ты с ним жди меня. Авось не всегда мы с тобой будем так несчастны. Вот тебе немного на дорогу (даёт ему денег).
Рыбак – (взволнован) Вы это откуда, вы что – мой ангел-хранитель!? Вы же сами несчастны…
Задиг – Намного больше тебя.
Рыбак – (удивлён) Как может дающий быть несчастнее берущего?
Задиг – Может: ты несчастен нуждой, а я несчастен сердцем.
Рыбак – Не отнял ли этот Оркан и у вас жену?
Задиг – Оркан? Да, он заслуживает наказания. Но к таким людям судьба почему-то благосклонна. Ладно, ты иди к господину Кадору и там жди меня.
Рыбак – Да благословенна будет судьба твоя, мой господин! (уходит)
13
Задиг подходит к полулежащей женщине со спины её, наблюдает: она, вздыхая с каждой буквой, вычерчивает их палочкой на песке.
Астарта – З… А… Д… И… Г…
Задиг – (прерывающимся от волнения голосом) Благородная дама, простите незнакомцу, гонимому судьбой, что он осмеливается вас спросить, по какому такому случаю ваша божественная рука начертала там имя Задига? (приседает перед ней)
Астарта – (с каждым словом его она всё более хотела, чтобы это был он. Приподымает покрывало с лица и вскрикивает в удивлении, радости и любви) Ооо! Задиг! (поднимается и падает в его объятья)
Задиг – О бессмертные силы! Вы наконец вернули мне в судьбу мою Астарту! (опускается на колени перед ней) Но почему вы здесь, в этом глухом месте в одежде рабыни?
Астарта – (поднимает его) Теперь я прощаю небесам, давшим мне увидеть вас снова. Вы не знаете: тогда супруг мой от ревности велел вас задушить, а меня отравить. Помните, я велела вам, через верного нам Кадора, немедленно уехать. А меня он спрятал у брата своего. Нашёл женщину, похожую на меня, привёл во дворец. Сначала супруг мой рассердился, но она покорила его, и он смирился. Она оказалась большой сумасбродкой и довела его до потери рассудка. А тут ещё и народ восстал, взялся за оружие. Супруг погиб. А я попала в плен. Он назвал меня первой царицей вселенной, приставил ко мне евнуха, заботиться обо мне, и уехал в экспедицию. Не знал он, что сердце первой царицы вселенной принадлежит Задигу. (Тут он обнял её) Мне удалось убежать – счастливый случай! Но скоро другой, несчастный случай, бросил меня к богатому купцу, который купил меня у разбойника, к которому я попала в плен по дороге. Купец оказался настолько толст, что еле передвигался. Врач сказал, что вылечит его, если найдёт василиск, вымоченный в розовой воде, только сам он не знает, где можно найти такой василиск. Я сказала, что я знаю, где растёт этот василиск, и он разрешил мне выйти вместе с женщинами. Пока женщины там ищут василиск, которого вообще не существует в природе, я вот… здесь! с моим Задигом!
Задиг – Царица моя! Великий Зороастр говорил: Кто любим прекрасной женщиной, тот всегда вывернется из любой беды! Мы вернёмся в Вавилон, и ты по праву займёшь свой трон! Спасёмся вместе! Пойдём!
Астарта – Постой, ты ничего не сказал мне, как сложилась судьба твоя в промежутке времени без меня.
Задиг – Судьба… Я понял, что надо уметь просыпаться вовремя. Я говорил себе: спал бы поменьше, был бы уже царём и мужем Астарты. Мои знания, честность, моё мужество так часто были источником моего несчастья, что я уже стать роптать на провидение, поверил, что миром управляет жестокий рок, что он покровительствует только проходимцам. Царица моя! Я ошибался! Судьба – это мы в наших обстоятельствах, как если бы мы в природе с её горами, лесами и водами. Мы уже вместе, моя царица! Пойдём?
Астарта – Мой белый рыцарь, мой царь, мой Задиг, мы пойдём, но пока ещё не вместе: сейчас я уйду с теми женщинами, они, слышишь, уже подходят. Бедные: принесут траву и будут уверять, что это и есть василиск. Пока я всё улажу, ты как раз и придёшь, царь мой, Задиг. Быть с тобою -ведь это и моя судьба. (Уходит)
Задиг – Ушла. Оставила меня с моей судьбою, и печаль моя снова пришла.
14
Задиг видит Старца, тот читает книгу, подходит, кланяется ему.
Старец – (кротко-благородно) Приветствую тебя, странник. Отшельник я. Подойди, присядь.
Задиг – (подошел, присел) Что за книгу читаете вы, старец почтенный?
Старец – Это книга судеб. Не хотите ли почитать? (протянул ему книгу)
Задиг – (перелистав) Я знаю много языков, но здесь не разберу ни одной буквы (возвращает книгу)
Старец – Мне кажется, что вы весьма печальны.
Задиг – Увы, причин на то немало.
Старец – Если вы позволите, быть может, я смогу быть вам полезным. Иногда мне удавалось вливать бальзам в души несчастных. Ведь вся беда их в том, что они вне высокой мудрости: вне знания о Судьбе, морали, справедливости, нравственности, о слабости человеческой, добродетели и пороках, о благе высшем.
Задиг – Почтенный старец, я испытал непреоборимое влечение к знаниям вашим всей книги той, что держите вы в руках: позвольте мне просить вас не оставлять меня на всём пути моём: я возвращаюсь в Вавилон.
Старец – (с радостью и тревогой) Я-то с радостью. Но обещайте, что не покинете меня в пути, что бы я ни делал.
Задиг – Обещаю. (Пошли)
15
Задиг – Отец мой, что значит всё то, что я вижу?! Разъясните мне, прошу вас, почему вы так поступили: нас достойно приняли в богатом доме, изысканно накормили, ещё и деньгами снабдили на дорогу, а вы там незаметно украли золотую чашу… но подарили её хозяину другого дома, где бедный хозяин не знал даже, чем нас угостить.
Старец – Вот видите: не украл я, а только взял излишек у одного и передал тому, кому это стало спасением на время.
Задиг – Но у людей это называется воровством.
Старец – У людей… Не удивляйтесь ничему, следуйте за мной, как вы мне обещали.
Задиг – Обещал… А почему, почему вы так ужасно поступили с бедным философом? Мы так чудесно побеседовали с ним, но потом… вы вышли, и тут вы… вы сожгли его дом… несчастный едва успел выскочить из огня… а я окаменел и не смог ни помешать вам, ни помочь ему… как же так?
Старец – Ход должных событий не всегда согласуется с желанием даже мудрых людей, таких как вы, скажем, сын мой. Никто не знает путей провидения, но люди берутся судить о целом по деталям, попадающим в их поле зрения. Вот - страсти, что вы знаете о них?
Задиг – Ах, они так гибельны!
Старец – Да, страсти – это ветры, надувающие паруса корабля. Бывает, что и гибельно.
Старец – А что есть желчь?
Задиг – Желчь делает человека раздражительным и больным.
Старец – Да, верно, но без желчи человек не мог бы жить. На свете всё опасно – и всё необходимо. Наслаждение вот – тоже необходимо. Идеи, ощущения, удовольствия и печали – человек всё получает извне, из жизни.
Задиг – Да, но… всё же, отец вы мой, почему вы подожги несчастному философу его и без того некудышный дом?
Старец – Несчастному? Некудышный, говоришь? Так знай: хвала богу – он теперь счастливец!
Задиг – Счастливец? Нет, не могу я терпеть вас больше, вы изверг (порывается уйти), вы – не человек!
Старец – (удерживает его) Погоди, сын мой, ты обещал мне. Не человек я, ты – человек, так послушай, я знаю что-то, знай и ты: философ тот под завалами дома своего найдёт клад несметный! Понял?
Задиг – (в удивлении) – Но как же ты здесь, отсюда можешь знать, что там… под завалами… старого дома… несчастного философа… или в той самой твоей книге? (говорит механически, в удивлении от того, что видит перед собой: старец медленно снимает бороду, седые волосы, выправляет плечи) Ангел-хранитель?
Старец – (уже ангел молодой, улыбчиво) Нет такого зла, которое не порождало бы добра.
Задиг – А что, если бы совсем не было бы зла? Было бы только одно добро!
Старец – Тогда связь событий определила бы другой премудрый порядок. В бесконечном разнообразии миров ни один не походит на другой. Это один из атрибутов всего сущего. Люди будут думать, что дом философа сгорел случайно, но ничего случайного не происходит: всё есть или испытание, или наказание, или награда. Вспомни рыбака: бог послал тебя изменить его судьбу.
Задиг – Но он мог бы подумать, что я для него искушение и отказаться от меня?
Старец – Искушение воспринимают сердцем, а не мыслью, потому отказываются быстрее, чем могут о том подумать (уходит в затемнение)
Задиг – Но… (невольно поднимает руки, слышит его сверху)
Старец – (голос) Ступай в Вавилон!
16
Задиг, в шапке, прикрывающей глаза, входит во дворец, пробирается меж людьми к трону, где Астарта, рядом с ней Сеток, который задаёт загадки претенденту на сердце её и руку. Задиг оказывается рядом с этим претендентом.
Сеток – (поднимает руку, прося внимания) Очень непростая загадка! Но отгадавший её получит внимание царицы Астарты! – Что на свете дольше всего и в то же время короче всего, быстрее всего и медленнее всего, что легче всего делится, оставаясь пространным, чем больше всего пренебрегают, и о чём больше всего жалеют, без чего ничто не делается и что пожирает всё малое и оживляет всё великое?
Претендент – Я могу отличиться в любой битве, но в загадках я ничего не смыслю. Предложите мне любой вид схватки с кем угодно!
Задиг – Я отвечу. Время! Это оно - мера вечности! Нет ничего длиннее и нет ничего короче; его постоянно нам не хватает: для ожидающего нет ничего медленнее и нет ничего короче для наслаждающегося; оно доходит до бесконечности в великом и делится до бесконечности в малом; люди пренебрегают им, а потеряв, жалеют; оно уничтожает всё, что недостойно памяти, и делает бессмертным всё великое.
Астарта знаком просит внимания Сетока, что-то говорит ему.
Сеток – Загадка вторая. Что получают без благодарности, чем пользуются, сами не зная как, и что передают другим, когда теряют незаметно для самих себя?
Задиг – (в тишине) Загадка эта – о жизни. Пока человек научается пользоваться ею, незаметно приходит к нему время её потерять.
Сеток – И третья загадка.
Астарта – Довольно! (поднимается) Я благодарю провидение – ведь предо мною наконец-то он! Задиг! (подаёт ему руку, поднимает на возвышение к себе) Есть в природе те песчинки, что становятся брильянтами.
Претендент – (выбегая) Но я вам ещё покажу, кто песчинка, а кто брильянт!
Астарта – Благословляю тебя, Задиг, на мир в государстве, изобилие в нём и славу его!
Задик – Благословение небесам и провидению за любовь и счастье в жизни!
Слышны радостные крики в народе, пение его и пляс.