Как здесь у нас красиво
Скажи, скажи, как здесь у нас красиво!
Роняет тень раскидистая слива,
склонённая под тяжестью плодов.
Вокруг сирень, вовек неопалима,
и золотится жёлтая малина,
а дальше ожидает холодов
антоновка,
а мальт уже всё сбросил,
в его глазах стоит босая осень.
И яблоки, упавшие с небес,
ложатся красной скатертью под ноги
такому белобрючному тебе,
мол, заходи, не стой на полдороге!
Ушёл в себя смородиновый куст -
вьюнок обвил стареющее тело.
Я вырубить его сперва хотела,
ну пусть в нирване он побудет, пусть.
А под забором ландыши в тени -
ни разу не давали цвет они,
а только листья, листья, листья.
И память, у которой шубка лисья,
подсовывает эти миражи.
Уже давно - ни сливы, ни малины,
ни бабушкиной спешки на поливы,
а только шумный лифт на этажи.
Мальвы
Сдавшись в плен бесполезным пилюлям,
укрываешься в хлопковый скит.
А выходишь, и пахнет июлем,
разнотравьем дворов городских!
Абрикосы усеяли землю
в палисадниках ближних домов,
и улиткой крадётся по стеблю -
нет, не отблеск - а солнце само!
Рыжий кот поджидает в засаде -
с голубями затеял игру,
и уже зашумел детский садик,
выводящий гулять детвору.
Стали горечь и грусть аномальны,
и обиды растаяла ртуть
там, где рано отцветшие мальвы
вдоль дороги легли отдохнуть.
Иж Планета 5
ты неожиданный, шальной
подъедешь к ночи: ты со мной?
кивая на дорогу
и в темноте сажусь опять
к тебе на "иж планету - 5"
закидывая ногу
и ты газуешь, не боясь
при повороте рухнуть в грязь
на жёрдочке цыплячьей
но бог куриный бережёт
я обнимаю твой живот
он сильный и горячий
ты смел и крут, и "конь" твой скор
я слышу сразу и мотор
и сердце под футболкой
а мы всё дальше, через мост
где лес дубовый в полный рост
за фермой кособокой
я тоже, кажется, расту
луна стоит, как на посту
вот-вот её задену
фарфор ноги бесстыже гол
и развевается подол
о, это обалденно
с тобой без спросу колесить
мне папу можно не просить
он "да" бы не ответил
совсем чуть-чуть из-за спины
как из-за каменной стены
нос высуну под ветер
обжечься горькой пеной трав
\ну что нам папа, он неправ\
и захлебнуться в счастье
вот крайний деревенский дом
мигнул дворовым огоньком
и схлынул в одночасье
Лошадь
Рад ли ты за меня, безразличен, обеспокоен?
Приходи ввечеру, мы лошадь с тобой напоим.
Убредём с тобой в степь - подорожником, ковылями.
Лошадь громко вздохнёт: "Наконец-то доковыляли!",
припадая к воде мягко-шёлковыми губами.
Горький запах травы полетит от неё клубами.
Полежим на земле, поглядим на дрожащий "ковшик",
ты погладишь меня по запястью, как гладят кошек.
За овином лето медленно издыхало
Златокудрая осень рябинами полыхала.
За овином лето медленно издыхало.
Изрыгало мышиный шорох, сорочий гомон,
журавлиное небо в горле вставало комом.
В жаре бредило и в агонии разметалось,
холодело, за избавленье приняв усталость,
оживало, но ненадолго, и всё сначала.
Я смотрела на умирание и молчала.
Пожалеть бы его, но от судорог сизых пашен,
от дождей стеной, от дороги, что стала фаршем,
от дымка над баней, где запах дубово-пряный,
мне так хорошо, мне до боли свободно прямо!
Трепыхалось лето, словно крыло петушье,
и вдыхала я полной грудью его удушье,
наблюдая, как затвердело в последнем спазме
и распалось на тысячи брызг, как цветные пазлы!
Луна, Марсель!
Луна, Марсель!
Из леса холодок
потянется по дальним огородам.
Как беспричинной нежностью жесток
ты с женским человеком желторотым,
что чувственной горячкой не болел!
И первые касания неловки.
Я помню теплоту твоих колен
в автобусной пустынной остановке.
Пока дома, поскрипывая, спят,
заласкана обёрнутая в свитер,
от носа зацелована до пят.
Эй, небеса, я счастлива, смотрите!
Внимательней уставься, лунный глаз,
желток яичный, бра пшеничной нивы,
на искренность в сиюминутных нас,
пока друг другом мы нетерпеливы!
Сычам за речкой плакать до зари,
смеяться то пронзительней, то глуше.
Не говори, Марсель, не говори!
Я через время затыкаю уши.
"Не упорхнёшь, другим увлечена?
Ну обещай: дождёшься? Только годик..."
А так-то всё прекрасно.
Но луна,
луна, Марсель!
Она меня изводит.
Я в тебя заплываю
В вечность, в запой короткого перерыва,
кажется мне: я рыба твоя,
я рыба -
маленькая, смешная, раскраска "хаки",
прячусь в тебе от склоки любой и драки.
Ты меня укрываешь спокойным гротом,
даже не спросишь: кто там меня и что там?
Да и какая разница, если дышим
вместе, но выдох-вдох никому не слышен.
Сонной улиткой дремлет приход рассвета,
как замедлять для нас ты умеешь это?
Длишь и качаешь в зарослях ламинарий,
и всякий раз немного другой сценарий.
Может быть, я такого и не достойна,
я же мелка, хрупка, а в тебе просторно!
Столько внутри негаданной глубины, и
хаки-окрас меняешь мне на цветные
полосы, пирамиды, круги и пятна, -
как ты всё это делаешь так приятно?
В вечность, в запой короткого перерыва,
снова я рыба, милый,
я - рыба,
рыба:
жабры, плавник, другой, чешуя бликует, -
замер и ждёшь, наверное, вот такую...
Рыбной болезнью корчусь, заболеваю!
Бульк! -
получилось:
я в тебя заплываю!