У антисоветчицы Яхиной в очень вкусно написанном романе «Дети мои» есть такое замечание: несмотря на репрессии 30-х годов и общий молчаливый страх взрослых дети росли совершенно без страха и были безоглядно счастливы.
Вот и Смеляков, в 1940-м году увидев 19-тилетнюю Лидию Толстую (я не знаю, взяла ли она фамилию мужа), к тому времени уже мужа бросившую и год воспитывавшую их дочь, - увидел и… вспомнил, как он влюбился в первый раз. Несчастно. Но… энергично. И какое это освобождение – не скрывать свою любовь. Вне зависимости от того, взаимна она или нет. Та была не Лида, а Люба… И не было взаимности. Но было ей посвящённое стихотворение, с, мол, взаимностью, которое пела на мотив «Мурки» вся страна – «Любка» (1934). А сам Смеляков в 1940-м уже отсидел 3 года. Не за ту ли энергию и чувство освобождения его посадили, за которые объявил сам Горький, которому подал кто-то, а тому – ещё кто-то…
Начиналось то так:
«Недавно один из литераторов передал мне [пишет Горький] письмо к нему [одному литератору] партийца, ознакомившегося с писательской ячейкой комсомола.
«Состав нашей ячейки…» (http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/articles/article-147.htm).
Кончается так:
«Создается атмосфера нездоровая, постыдная, - атмосфера, о которой, вероятно, уже скоро и властно выскажут своё мнение наши рабочие, которые понимают значение литературы, любят её и являются всё более серьёзными ценителями художественного слова и образа".
В статейке этой много недоговорённого, но я [заключает Горький] ещё вернусь к теме, затронутой в ней» (Там же).
(Правду сказать, завершающую " я поставил от себя – по смыслу.)
Так вот в середине так:
«Несомненны чуждые влияния на самую талантливую часть литературной молодёжи. Конкретно: на характеристике молодого поэта Яр.Смелякова всё более и более отражаются личные качества поэта Павла Васильева. Нет ничего грязнее этого осколка буржуазно-литературной богемы. Политически (это не ново знающим творчество Павла Васильева) это враг. Но известно, что со Смеляковым, Долматовским и некоторыми другими молодыми поэтами Васильев дружен, и мне понятно, почему от Смелякова редко не пахнет водкой и в тоне Смелякова начинают доминировать нотки анархо-индивидуалистической самовлюблённости, и поведение Смелякова всё менее и менее становится комсомольским.
Прочтите новую книгу стихов Смелякова. Это скажет вам больше (не забывайте, что я формулирую сейчас не только узнанное, но и почувствованное).
А Смеляков — комсомолец, рабочий. И ещё удивительно — почему наиболее поражённой частью является поэтическая группа литературной молодёжи? Я думаю, что это потому, что дух анархо-богемский нигде, как у поэтов, не возводился в степень традиций. Но ведь это было характерно для прошлого, для того разлада между средой и системой взглядов литератора, который существовал до революции. Откуда же теперь происходят эти влияния?
Оказывается, они и теперь живучи и отравляют часть нашей молодёжи» (Там же).
И вот в 1940 году, через 3 года после отсидки, забыв осторожность, Смеляков, - воображая себя влюблённым в «девочку Лиду», - которая ему (как и Люба в 1934-м) не отвечает взаимностью, - «в отчаяньи» накручивает себя до космичности. До приторного перебора фальши:
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
так Гейне, наверно, любил.
Ибо простителен любой срыв, раз «акация душно цветет».
(Я раз остановился, поражённый, перед одной картиной в Киевском музее русского искусства. Римская оргия. Умирают от… перезапаха роз.)
Не в себе парень оттого, что она его не замечает. Но он не унывает. И – действует, и – фантазирует… Настолько сильно, что никто не замечает его поражения. Поэт так подаёт мечтания лирического «я», что, собственно, «я» нету. Есть то, как его видят «соседи» и вообще все этому «я» встречные. Видят всепобедителем. И это иррадиирует на читателей.
А в реальности, ни с Любой у Смелякова ничего не вышло, ни с Лидой…
И хорошо, наверно, иначе не было б создано такой энергии любви. Заразительной, вообще-то. Что и работает с Лидой, которой в «Наваждении» Гайдая Шурик декламирует кусок из этого стихотворения, и работает со всем населением страны, впервые услышавшим об этом давно забытом стихотворении.
И я не могу не осадить себя и читателей.
Это – яркий представитель произведения прикладного искусства. Приложено оно к задаче усиливать готовность людей влюблять и влюбляться. Искусство второго сорта, если первым сортом считать неприкладное искусство, когда выражено ЧТО-ТО, словами невыразимое.
29 сентября 2022 г.