***
Жизнь обескровлена и зла,
Как голос к Богу вопиющий.
С утра гремят колокола,
Дохнуло плесенью. Из гущи
Косноязычной, злой орды
Звучат воинственные оды.
И мы беспамятством горды
В объятьях вспыхнувшей свободы.
Свободы от... свободы для
Разноречивых, лживых сплетен:
" Прогнило днище корабля.
Костюм безденежьем изъеден."
Кресты, хоругви, образа
Следят, предвидя перемены -
Чтоб в застеклённые глаза
Не просочился яд измены.
***
Ах, Россия-матушка - сумасшедший дом!
Сколько слез замешано в голосе твоем!
По брусчатке каменной - загодя поплачь -
Вновь пройдется каином молодой палач.
С грохотом да с хохотом гаркнет: "Что ж ты, мразь,
Возле места лобного мордой месишь грязь!?
Брось скулить, уродина! Все-таки не зря
Строила ты, холила спецконцлагеря! "
***
Сегодня вновь, как тридцать лет назад,
Мы будем петь дурными голосами
Про чёрствый хлеб и про вишнёвый сад,
Про заскорузлый быт в смердящем храме;
Про то, как сброд зажравшихся господ
Златым тельцом раздавлен и разрушен;
Про то, что русский коренной народ
Своей стране давно уже не нужен.
***
Хватит дрыхнуть, хватит спать! Хоть ещё не утро -
Расколол вечерний сон колокольный звон.
Егеря почти в упор расстреляли Зубра,
Обложив его со всех четырёх сторон.
Кожу с мясом от костей отдирали, рвали
И бросали через стол злым собакам в пасть.
Бабы прыгали на стол, на носки вставали,
Позволяли на себе даже кофты рвать.
Хохот, топот, злобный лай – пьяная потеха
Водку вёдрами лила в рот дырявый… Вдруг
От трёхсотого стакана поперхнулось эхо,
И стальные топоры выпали из рук.
И заглох надсадный лай озверевшей своры,
Шлёт веселье пузыри аж со дна реки;
И, забыв про рудники, сбив со ртов запоры,
Развязали мужики злые языки:
«Пусть на Кронверкском валу захлебнёмся кровью,
Пусть в сибирских лагерях околеем - всё ж
Мы заткнём гнилую пасть светскому злословью,
Окунём святую ложь в старческую дрожь!
Титулованная мразь балуется раем.
Мы, под красный календарь чтя Господень гроб,
Пашем, сеем, спины гнём, отдыху не знаем,
Да от злости зверю в лоб запускаем дробь.
Хватит дрыхнуть, хватит спать! Громом с колоколен,
Въевшийся в печенки страх, враз – под топоры!
Звонари, давай, давай! Не жалей ладоней!..
Тихо, бабы! Это ж вам не хухры-мухры!»
Бабы - в слёзы, бабы – в плач: «Ой, землёй могильной
Вас на Кронверкском валу забросают!»... Но
По дороге столбовой, по дороге пыльной
Без боязни мужики вышли за село.
Всё ж традициям верны мужики... К тому же -
На груди рубахи рвать, чай, не привыкать...
Потоптались за селом в придорожной луже,
Погорланили и вновь – тишь да благодать.
Хватит, бабы, глотки драть! Не тяните жилы!
В равелине кровь со стен смоете не вы:
Звонари в блевоте спят кротки, как могилы,
Мужики в стаканах топят буйные умы.
Племя жалкое рабов, что вам клич Свободы!
Так и будете всю жизнь в страхе спины гнуть.
Взвыли трубы – егеря снова сводят счёты...
Вся надежда на авось да на как-нибудь.
***
Под выстраданный гром
Сакрального металла
Крестом, кайлом, костром
Смерть отсоборовала.
Скорбеть бы взаперти.
Став пленником боязни -
Кряхтеть на паперти,
Ждать предстоящей казни.
Друзья, врагов не зля,
С фортуной злой не споря,
Как крысы с корабля,
Сбежали с поля боя.
В Саратове, в Твери,
В Санкт-Петербурге, в Курске,
Собачась, звонари
Горланят по-французски:
"Ату его! Он трус!
Пристанищем для Солнца
Не став, смирилась Русь
С судьбой канатоходца!"
Что ж, господа, пора,
Не тратя время даром,
В шальные вечера
Кинжальных ждать ударов
В Саратове, в Твери,
В Санкт-Петербурге, в Курске...
Когда же звонари
Заговорят по-русски?!..
***
Сказать по правде - мне, родная, некогда
Ни голосить, ни плакать над тобой.
Лежит печаль на застеклённых веках. Да
Народ с утра торопится в забой.
Смирилась Русь с наследием иудиным.
Москва - бомжатник. С некоторых пор
Мне всё равно - с Медведевым иль с Путиным
Ты добровольно ляжешь под топор.
***
Скрыв от предсмертных осколков стекла
Мозг растревоженный, изнемогла
Русь от предательства: вздорный правитель,
Урка кремлёвский - в подпорченный китель
Втиснувшись - выставил на распродажу
Многострадальную, скользкую - нашу
Родину; вновь подтвердив: " До могилы
Люди - в российских подворьях - терпилы."
***
День вздыбился сугробами.
Мороз воскрес... Метель
Неистовствует - чтобы мы,
Как в прорубь, в канитель
Потешных игр с вакханками
Вгнездились, раздразнив
Асфальт, разбитый танками,
Блиндаж - альтернатив;
Чтоб прошагать жизнь набело,
Не проклинать судьбу...
Чтоб курва-власть не грабила
Страну и голытьбу.
***
Жизнь распластала катаракта
Псевдодозволенности... Мгла
Вдоль развороченного тракта
С вакханкой взбалмошной легла.
Взлохматил ноздри воздух дерзкий:
Взрастив терпимость к батогам,
Москва - раздвинув занавески -
Нездешним молится богам.
***
Распластанный зажравшейся Москвой,
Отвергнутый благопристойным Минском,
Клятвопреступник с крупной головой
Юродствовал пред мрачным обелиском.
Глумилась над пространством чехарда.
Неистовствовал вздор. В мертвецкой хмуро
В застиранных халатах ждут - когда
Под пальцы приплывёт клавиатура.