I
Амалия села в кресло у камина, перебирая руками колье на изящной длинной шее и взглянула на столик. На прозрачном круглом столике стояла ваза с «цветами ненависти» – как говорят флористы – полевыми ромашками. Курьер вчера прислал от влюбленного в неё молодого поклонника эту сумасшедшую «охапку ненависти», хотя он считает, что это проявление любви. Но какая здесь любовь, если цветы дешёвые, простые и незатейливые? Она любит любые белые цветы, но он упорно шлёт и дарит только ромашки. Может ему нравится, что его имя созвучно с их названием? Рома – ромашка. Другие её ухажёры уже давно перешли на орхидеи, лилии и розы… «Наверное, меня избаловали или я просто становлюсь привередой»,- подумала она про себя с полуулыбкой. Хотя… ей ли не быть привередой в адрес этого юноши? Он добивается её любви каким-то извращённым, странным способом. Каждый раз, будучи отвергнутым, объявлял ей войну. Смешно и жалко смотреть на его попытки унизить её и оскорбить. Откуда парню знать, что в ней столько цинизма, что им можно укрыть от дождя целый район родного города. Уж что, а защищать себя она умеет, несмотря на обманчивую хрупкую внешность. Девушка лукаво улыбнулась.
На правом безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо с бриллиантами… «Любовь-любовь! Где же ты, Божий подарок? Неужели я так никогда и не испытаю этого чувства, о котором пишут в книгах? Быть может, я вообще не способна любить кого-либо и мой удел это творчество? Писать картины – единственное, что я умею делать мастерски!», - пронеслось у неё в голове. Мужчины вызывали у неё только снисхождение и она перестала ждать и надеяться на встречу со своим героем. Мужа она любила, но это была другая любовь – пронизанная уважением, восхищением к интеллекту человека и его надёжности. Супруг был каменной стеной, но разве можно страстно влюбиться в стену, даже если она чертовски красива?
Амалия была известной талантливой художницей с мировым именем и часто ездила заграницу со своими выставками. Её картины приводили в восторг искусствоведов новаторством и неповторимым стилем. Для тридцати с небольшим лет она успела так много добиться в творчестве и так малого, как ей казалось, в личной жизни. Хотелось не защиты, опоры, а чистоты и искренности со стороны мужчин вместо шаблонных примитивных пошлостей…
II
Припарковав свою машину на стоянке, Амалия решила дойти до любимого кафе «Жемерне» в центре города пешком, где каждый последний четверг месяца встречалась с агентами и менеджерами. Они предлагали ей подписать контракты для сотрудничества с той или иной картинной галереей зарубежом.. Эта женщина бросалась в глаза не только прохожим мужчинам, но и женщинам. Точёную фигурку подчёркивало чёрное элегантное платье, походка была плавная и неторопливая, движения изящные и манкие, взгляд с поволокой срабатывал на людей, как магнит, стоило ей лишь задержаться на ком-то миндалевидными зелёными глазами дольше двух секунд, волосы были подобраны и уложены в вечернюю причёску… Не женщина, а воплощение декаданса 21 века!
Она села за свой любимый столик у окна. Удивительная вещь – её любимый столик был всегда свободен в дни, когда она приходила. Ни разу не было такого, чтобы она пришла, и он был занят какими-нибудь посетителями. Словно кто-то знал о её четвергах… «Ну да, конечно! Прям сидит кто-то и ждёт – когда же я появлюсь!? С такими мечтами и мыслями до психушки недалеко. Мания величия и преследования налицо!», - хмыкнула она про себя. Принесли заказ. «Кофе по-венски. Как кофе по вене», - ей вдруг стало смешно от этой игры слов.
К ней за столик подсел какой-то увалень, пытаясь завязать знакомство. Отпустив какую-то пошлую шуточку, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку для украшений и протянул Амалии со словами: «хватит ломаться! Все вы, бабы, подарки дорогие любите! Поехали ко мне!». В эту секунду она плеснула хаму кофе прямо в лицо: «Цацки свои дари профурсеткам! Вон пошёл!». Настроение было бы окончательно испорчено, если б взгляд не упал на пояс от её платья - на нём отклеился камень. Это отвлекло внимание от произошедшей только что сцены. Надо было срочно что-то решать с поясом - выставка начиналась через час. Поискав глазами, к кому бы было можно обратиться за помощью, она увидела уже примелькавшееся, практически знакомое лицо мужчины, который являлся администратором заведения – Григория. Григорий был худосочным мужчиной с правильными, красивыми, точёными чертами лица, прозрачными миндалевидными глазами и седеющими волосами. Его скулы казались такими острыми, словно о них можно порезаться. Порой Амалия обменивалась с ним дежурными фразами или вопросами, после которых каждый занимался дальше своим делом. Григорий с радостью поспешил ей помочь с поясом и пригласил в помещение для персонала… Амалия случайно коснулась его руки и по её телу словно прошёл разряд электрического тока – Григорий дрожал. Она подняла глаза и точно провалилась в бездну Люцифера – во взгляде этого мужчины читалось абсолютно всё.
Это была любовь, которую не спрятать, не скрыть и невозможно с чем-то спутать - любовь, которая бывает только раз в жизни… На Амалию так никто никогда не смотрел – искренне, вожделенно, восторженно, как на богиню. Словно семирукий Шива заключил их в свои объятья и благословил на любовь. Что произошло потом не поняли оба. Суть такова, что громом среди ясного неба разразила их страсть и закрутился роман. Оба потеряли голову.
Гриша оказался неимоверным романтиком. Они даже дали друг другу с Амалией прозвища. Он называл её Бездна, а она его — мой Светлый. Он звонил ей по несколько раз на день. Эти разговоры сложно было назвать простыми диалогами двух влюблённых — по ним можно было писать любовный роман, который стал бы однозначно бестселлером по своей насыщенной, яркой образности и метафоричности. Смс-ки Гриши пестрели нетривиальностью и мечтательностью. Он не писал, а кричал о своих чувствах буквами... Например, его сообщение было таким «Боже, Бездна! Как же я тебя люблю! Ты до сих пор в моих объятьях. Вижу твои глаза, свет, исходящий от тебя... Любимая моя! Вспоминаю тебя и дух захватывает... Пусть твой сон будет безмятежен», на что она ему отвечала: «Мой Светлый! Впервые в жизни люблю так верно, преданно, наотмашь, с готовностью отдать всё, что у меня есть, только бы любимый человек был счастлив! Хочется делиться с тобой всем — своей радостью и любовью...когда готова душу вывернуть наизнанку...сердце — с корнем... только бы у любимого всё было хорошо.».
Одна волна, одна эмоция... Настолько точно, как они отражали и зеркалили друг друга, не отражают даже зеркала лица тех, кто в них глядится.
Однако всё было не так просто. Гриша был женат и встречаться с Амалией мог только тайком от жены Жанны, которая контролировала каждый его шаг.
Чуть ли не с первых дней Амалия слушала от Григория оды о своей супруге... Он так ею восторгался, что она долго не могла понять — это дешёвая манипуляция или что-то ещё?
Спустя три месяца общения между влюблёнными, у Амалии складывалось впечатление, что Гриша живёт полностью интересами своей жены - говорит её словами, используя их как доводы, не требующие доказательств, цитирует её фразочки, восторгается её увлечениями, при этом совершенно не имея своих интересов от слова совсем. Мнение жены было для него последней, неоспоримой инстанцией. Словно её любимый человек не был автономной единицей и личностью… Данный факт иногда приводил в ужас и недоумение начитанную Амалию.
Судя по словам Григория, его жена Жанна была очень умна, талантлива (она любила петь) и красива. Принимала в доме все решения. А он в компании домочадцев, если быть точной — с тёщей, дочерью-подростком и шестью котами лишь кивали в знак согласия головами. Пожалуй, с полгода Амалия слушала эти дифирамбы жене и утверждения, что он не может бросить Жанну ради неё… И тут в Амалии взыграл спортивный интерес. Столько мужчин были готовы ради неё на многое, а тут влюбленный (а это было очевидно и доказательств не требовало) не совсем успешный мужчина расхваливает в её присутствии другую женщину путём триангуляции, хотя даже ребёнок знает, что это табу, теорема для первого класса.
Но чем больше и детальнее цитировал свою жену Григорий, тем больше Амалия понимала скудность ума его супруги да и начинала убеждаться в отсутствии интеллекта у своего возлюбленного. Например, однажды Гриша начал рассказывать, что Жанна очень увлеклась изучением религий и пришла к выводу, что все религии совершенно одинаковы. Нет, вы слышали такое?! А у буддистов вообще нет бога, оказывается! Дескать, медитация там. На подобные выпады, Амалия всегда с улыбкой приводила неоспоримые доказательства того, что его жена очень глубоко ошибается. Но Гриша был неумолим. Он словно хотел доказать Амалии, что Жанна лучше неё (странно, не так ли?). Она стала замечать, что он как маленький ребенок, хочет сделать ей больно в ответ на её совершенство и превосходство над супругой. Женская истероидная модель поведения начала прослеживаться очень быстро и легко в её возлюбленном. Но, несмотря на своё большое и светлое чувство к Григорию, Амалия была по природе своей игрокоми не могла оставить эту партию, пока не разгадает до конца, что же это: провокация, глупость, манипуляция, ущербность…?
Амалию как раз пригласили сняться в рекламе иностранной картинной галереи в Амстердаме, о чём она радостно сообщила Григорию. Через сутки Гриша заявил, что жена снимается в клипе… уже третьи сутки идут съемки… Конечно, никакого клипа не оказалось потом… Были какие-то отговорки на интерес Амалии к этой теме. Таких случаев было множество. Это начинало медленно раздражать.
И вот однажды Амалия пришла по традиции в «Жемерне». Гриша вёл себя очень странно… Когда он проходил мимо столика, то положил возле её приборов салфетку, на которой было написано, что в углу заведения сидит его жена Жанна.
Амалия с интересом и чисто женским любопытством, устремила свой взгляд в сторону, где сидела незнакомая женщина. Она взглянула на женщину и решила, что очевидно перепутала объект наблюдения. Может его жена-красавица и умница сидит где-то рядом, за другим столиком? Но за соседними столами сидели мужские компании. Единственные две женщины, сидящие в этот день в этом заведении, были Амалия и, судя по всему, таки Жанна.
Жанна была женщиной на вид лет 45, хотя Амалия знала, что они ровесницы. Первое, что бросалось в глаза, это избыточный вес. Женщина просто была заплывшая жиром, но при этом настолько убого, дёшево и безвкусно одета, что у Амалии сердце сжалось от жалости… На огромадные формы Жанна надела блестящее, как у сороки, платье-мини, которое вульгарно подскакивало, показывая нижнее бельё. Сразу на ум пришла фраза из телепередачи «снимите это немедленно!». Волосы были жирные. Причёски как таковой не было от слова совсем – отросшие чёрные корни вытравленных в блонд волос ниже плеч разделены на пробор. Маникюр отсутствовал. Она была настолько мужиковата, что казалось однажды проснётся утром и – бах! у неё вырастет борода. Женственности в отличие от Амалии у неё не было совсем. Григорий стоял возле жены как прикованный. Словно карманный пёс. Зрелище было жалким. Ибо пока они между собой общались, на лице жены неоднократно проскакивала настолько глупая улыбка, что смотреть на это было просто невозможно. «Неужели Господь создаёт настолько глупых людей?», - подумала про себя Амалия. Ей вспомнились слова Гриши про то, что его Жанна уникальна, особенна и что у неё «аномалия с нёбом и чеширская улыбка». Теперь эта уникальность, расхваленная Гришей, на деле оказалась совсем иной. У Жанны оказалась волчья пасть и заячья губа… Так вот она, хвалёная уникальность, с аномалией и улыбкой!
Амалия смотрела на Григория и с каждой секундой пробуждалась от наваждения… Разочарование упало на её любовь, как снег на беззащитные цветы.
Всё начинало становиться на свои места. Грише всегда по жизни всё с неба падало – интересная внешность, образование, хорошая работа, деньги, женщины… Но, как говорится, Бог обязательно где ни где, а брак и изъян ради хохмы внесёт. С Гришей было то же самое. Изъян у него был всего один, но очень весомый – Гриша ленился думать и шевелить мозгами. Теперь это было очевидным для Амалии. Его супруга полностью стёрла его как личность, как мужчину… Он был просто её рабом, который терпел ненавистную, обрюзгшую женщину, именуемую женой за тарелку супа. Естественно, он и подумать не мог, что такой алмаз, как Амалия, упадёт в его ладони, да ещё и без боя.
Амалии вспомнилось, как однажды Гриша пришёл на свидание совершенно голодным. На вопрос ел ли он, он ответил, что выпил два сырых яйца. Это так потрясло Амалию, которая всегда что-то изысканное и вкусное готовила своему мужу, что на следующую их встречу она кормила его с рук своей домашней пиццей. Такое ощущение было, что этот мужчина вообще не знает, что бывает вкусная и сытная еда. А эти восторги о её кулинарных способностях, которые сыпались из уст Гриши в знак благодарности… да что там говорить! Амалия поняла – супруга не умеет готовить и не готовит, но сама Жанна, видать, хорошо поесть не против не только после шести, но и ночью.
Надо было бежать от этого мужчины прямо сейчас, но она вспомнила, что поднимала самых бескрылых мужчин и не могла поверить, что мужчина, которому она отдала своё сердце, как бабочку - из рук в руки - настолько безнадёжен.
Пока Амалия сидела в растерянности, наблюдая за Гришей и его женой, дверь заведения открылась и в неё вошёл импозантный, красивый мужчина лет 40, на которого все обратили внимание, кроме неё самой. Амалия встрепенулась только тогда, когда мужчина повторно спросил её: «Позволите присесть?». Она отрешённо кивнула в ответ. Амалия поймала на себе внимательный, пристальный и заинтересованный взгляд незнакомца, который мягко спросил: «У вас всё в порядке?». В результате завязалась непринуждённая беседа. В обществе этого человека, она почувствовала себя в такой безопасности, словно Господь укрыл её плечи защитной тогой. Мужчина оказался давним поклонником творчества Амалии и был очень многогранен. Он ехал на её выставку и даже подумать не мог, что ему улыбнется удача встретить своего кумира в уютном кафе. Он вежливо предложил подвезти Амалию на выставку, которая должна была вот-вот начаться. Амалия поднялась из-за столика и медленной походкой в сопровождении нового знакомого направилась к выходу. Весь путь от столика до двери к выходу ей показался целой вечностью, замедленной съёмкой… Она смотрела на Григория с единственным желанием – чтобы он подошёл к ней и увёл за руку. Неважно куда, зачем как… Просто сказал: «Извините, это моя женщина! Я её люблю! Ради неё я бросил всё – свою неудачную жизнь, нелюбимую жену, чужого ребёнка, которого воспитывал, делая вид, что не понимаю, что он не мой. Эта женщина – Божий дар, мой смысл жизни, она – моё всё!». Но Григорий смотрел побитой собакой на Амалию, побитой карманной собакой своей жены Жанны. Он понимал свою ничтожность на фоне этой женщины. Но страх выбраться из-под каблука Жанны, из болота ненависти и презрения к самому себе оказался сильнее жажды быть любимым, прожить свою старость в достатке и гармонии с женщиной, которую он искал всю жизнь и, наконец, нашёл. Талантливо профукивать своё счастье тоже надо уметь. Оказалось, Григорий в этом деле был просто чемпион.
Входная дверь захлопнулась под звон колокольчика, висевшего над дверью. Наверное так и уходит любовь – величественно, грациозно, невозмутимо, хладнокровно. У неё такая же длинная шея, красивая осанка, плавная походка и молящий взгляд о помощи, который в долю секунды сменяется потом на высокомерно вздёрнутую бровь.
Григорий подошёл к столику Амалии и рядом с чеком на салфетке увидел надпись: «Я хотела сделать из тебя Бога, но заготовка была под раба!».
05.12.2020