Стихотворение
Прости меня, прости, здесь слишком много воли
Для сердца бунтаря. В плену песчаных грёз,
Как выяснилось вдруг, вольнее поневоле.
На спинах «дикарей» искрят кристаллы соли.
Немолчный треск цикад. И ветер жжёт до слёз.
Чтобы унять во рту тотальный привкус глины,
Глотаю сладкий дым горчащих сигарет.
Мне память расставляет невидимые мины.
Один неверный шаг – и всё, гуляй, рванина.
Тебе уже не светит ни храм, ни минарет.
Заранее привык за всё просить прощенье.
А то ведь, говорят, у мёртвых сраму нет.
И чувствуется, в век сплошного просвещенья
Принять мне предстоит последнее решенье –
А стоит жечь свечу, когда отключат свет?
***
Прости меня, прости, здесь слишком много воли
Для сердца бунтаря. В плену песчаных грёз,
Как выяснилось вдруг, вольнее поневоле.
На спинах «дикарей» искрят кристаллы соли.
Немолчный треск цикад. И ветер жжёт до слёз.
Чтобы унять во рту тотальный привкус глины,
Глотаю сладкий дым горчащих сигарет.
Мне память расставляет невидимые мины.
Один неверный шаг – и всё, гуляй, рванина.
Тебе уже не светит ни храм, ни минарет.
Заранее привык за всё просить прощенье.
А то ведь, говорят, у мёртвых сраму нет.
И чувствуется, в век сплошного просвещенья
Принять мне предстоит последнее решенье –
А стоит жечь свечу, когда отключат свет?
***
Вы знаете, милая, что нужно мне,
Когда сбегаю по лестницам слов? Покой,
Ваша нежность на старенькой простыне,
Уж простите, что нет другой.
Давайте не будем выдумывать поз.
Догадались? Я о другом.
А на рынке сегодня не было роз,
И к горлу подкатывал ком.
Милая, пошло всё, и не так.
Хотите, чтобы я вам врал и врал?
Да, не люблю вас. Я просто дурак,
Потому что и так уже много сказал.
***
Шуршат года, как в старом доме мыши,
Мелькают дни, стареют города,
И голоса друзей становятся всё тише…
Такая вот святая ерунда.
И я не знаю, как спасти мгновенье,
Как солнце хоть на время задержать,
И потому иду на преступленье –
Вернее, начинаю приступать.
А приступивши, снова лезу в лодку
Поставить снасть на карася с утра,
А над водой неспешною походкой
Проходит всё, проходит всё. А зря.
***
Мы будем жить с тобой в лесу,
Там, где совсем не плачут волки,
Когда наступят на иголки
Или в холодную росу.
Где и край света нипочём.
К нему не долетает пуля.
И тени стройные, как стулья,
Встают на место перед сном.
Цветы посадим, виноград,
Клубнику, хрен и помидоры –
Всё по периметру забора…
А, впрочем, – никаких оград!
Мы будем звать своих друзей,
Друзья – друзей. А что же дальше?
Не будет смерти, горя, фальши…
И так – до окончанья дней.
***
Мой маленький, мне очень тяжело.
Прости мне эту легковесность.
Вчера дождём упала на стекло
Ватага дней. И я покинул местность,
Где синь по-прежнему сосёт глаза,
Где можно лгать, и биться лбом о стены.
Я ни черта себе не доказал.
Я не дождался явной перемены.
Зато я умер. И стихи оставил.
Теперь вот маюсь между, между.
И, не смотря на честность правил,
Мне предстоит оплакивать надежду.
Сударыня, прелестное дитя!
Я рад – вы не прочтёте эти строки.
Нам наверху разлуки не простят –
В который раз уже назначат сроки.
Мы снова прозеваем благодать.
И наше всё никак не отзовётся.
***
Я знаю точно – Вы устали,
Как ласточка в неутолимый зной.
И карты дней своих пересчитали
Перед игрой.
О той любви – условимся – ни слова!
Всего-то – жест.
Ведь наше время не было готово
К созданью мест.
Душа моя томилась и мечтала,
Душа жила.
Так звук таится в глубине бокала
Сквозь блеск стекла.
И всё равно теперь, что было.
Сквозь морок снов.
Там пустота по комнатам ходила,
Боясь углов.
И эти тени, тени на портрете!
И голоса.
***
Тёплая вода в бутылке пластика –
Словно глицерин – ненастоящая.
Солнце плавит на дороге мальчика –
Лысого и зрелого товарища.
Продают цветы и цветы разные
Шариков, игрушки и мороженое.
И жара своим однообразием
Из пустого катится в порожнее.
Изнываю в ожиданьи вечера,
Как в мультфильме, где туман да ёжики.
Были на четверг дела намечены,
Только снова не случилось дождика.
У соседей зацвела акация.
Не даёт, проклятая, покоя.
Где ты, ночь, с дорогою на станцию?
По задворкам путь короче вдвое.
***
Это упрямое пенье стихов –
Утром и вечером, изредка в полдень.
Образы. Лето. Жарко в Господнем.
Благо, стихи обойдутся без слов…
В пальцах сигара упрямо дымит.
Вот на губах шевельнулась улыбка.
Мысли бегут, как трусливые рыбки,
Если услышат про динамит.
Так на роду написали тебе:
Всё не настроено, не состоялось.
Просишь у Бога самую малость –
Чтоб не толкали тебя при ходьбе.
Пьяный, в квартире, один, без друзей,
Снов, полуснов и видений нарезка.
Это мельканье – до ряби, до треска…
Стану мечтать о судьбе егерей.
Даже повериться где-то на миг –
Еле заметною тайной тропою
***
Я помню, как-то прошлым летом
Ты у меня забыл газеты,
И я их, кажется, прочёл.
Так было жарко, склизко телу,
Что дела тело не хотело
И слушало жужжанье пчёл
И топот деловой собачки.
Так было жарко, что на дачах
Пить перестал честной народ.
Ты ехал, кажется, в Самару
Так было жарко, что кошмаром
Мне представлялся этот ход.
И вот, добравшись до вокзала,
Ты взял, конечно, водки к салу.
Что ж, день продлится без молитв.
Опять ты станешь думать думу.
И будет в тон молчать угрюмо
Твой спутник, трезвый индивид.
Вольно ему под стук колёсный
***
Ошалею от помарок,
Как от муторных одежд,
Сделаю себе подарок –
В тень несбывшихся надежд
Упаду, в родное детство,
Где бессмертные ручьи.
Одиночество как средство
Сочинять впотьмах лучи,
Видеть старую шарманку
(неужели я в бреду?)
И мальчишку с обезьянкой
На коротком поводу.
***
Вот ослабну я, болезный,
У прохожих на виду
Рот открою, харкну в бездну
И в продажную звезду.
Мне словами трудно звучить
Боль невысказанных слов.
В тихой заводи излучин –
Осень, полночь и Титов.
***
Ломай судьбу через колено –
Она ответит в одночасье.
Мой друг вчера порезал вены,
Пока писал стихи о счастье.
***
Всё притрётся в холодной механике времени.
И горячка в груди никакой не имеет цены.
И уже не целуют, а чаще дубасят по темени
Вероломно, конечно, и без объявленья войны.
Бьют часы и стараются выбить из общего строя.
Для чего эта щедрая жизнь имяреку дана?
Ты попробуй дышать, если ворот смирительно скроен
Там, где раньше свобода – сегодня сплошная вина.