История одного самоубийства
Известие о самоубийстве Тани Б. удивило всех, кто её знал. Можно даже сказать, что удивление перевешивало естественные в таких случаях чувства сожаления и потери: всё-таки умерла молодая, здоровая и привлекательная женщина. Никто не понимал причины ужасного поступка: покойница слыла человеком спокойным, не склонной ни к романтическим порывам, ни к часто встречающейся у этой половины человечества истерии. Недоумевали все: немногочисленные подруги, бывший муж, куда более многочисленные любовники, просто знакомые. Как, из-за чего, почему – к определённому мнению так и не пришли, заела текучка, дела, отвлеклись, забыли.
Ранним вечером рокового дня Таня Б. лежала на диване, и почти машинально щёлкала пультом телевизора, переключая программы. Детективы сменялись мелодрамами, на одних накаченные супермены голыми руками крушили вооружённых до зубов бандитов, на других провинциальные Золушки застенчиво соблазняли столичных олигархов.
- Скучища, - сказала себе Таня и выключила телевизор. – И тощища, - продолжила уже мысленно. Жить неинтересно и не хочется. Мать ругается, что не работаю, подруги стервы, все мужики – козлы. Виктор, с которым она встречается то раз, то два в неделю, несомненный козёл. Не то, что подарков – простого внимания не дождёшься. Приходит только потрахаться да ещё выпить на халяву. А ещё по морде нахлестал за то, что она с Серёжкой малость пообжималась, причём нахлестал при всех, гад. А что такого: Серёжка всё-таки первая любовь, а первая любовь, все знают, не ржавеет. Бывший муж Анатолий, от которого она ушла к Виктору, тоже козёл изрядный: от этого хоть в постели какой-то прок, а тот и в койке ни рыба ни мясо. Да и Серёжка тот ещё козёл: как она его из армии верно ждала, а он вернулся с женой. Так, дескать, получилось. Знаем мы, как это получается. Ну, может, ждала и не очень верно, но сам виноват: не нужно было её до армии это самое… не на месяц, всё-таки, уходил. И бабу-то привёз – ни рожи ни кожи… Нет, жить решительно не хотелось.
Таня встала и босыми ногами прошлёпала на кухню. Там она открыла ящик и достала заготовленные – для чего? – да так, на всякий случай – упаковки снотворного. Раз, два, три, четыре – по десять таблеток в пачке. Мать от одной так спит, что стёкла дрожат, а уж от сорока вечный сон, надо думать, гарантирован. Она вылущила их на блюдце и отнесла на журнальный столик, где стоял почти полный стакан «фанты». Снова легла и стала смотреть на образовавшийся натюрморт. Жить по-прежнему не хотелось, но и умирать не хотелось тоже. Хотя вот был бы прикол! Она закрыла глаза и стала представлять себе свои похороны. Интересно, кто придёт? Ну, Ирка, конечно, Верка, Ленка…Нет, Ленка может не придти – покойников боится. Виктор, ну этот обязательно припрётся – на халяву-то выпить… Анатолий, Серёжка… Серёжку жена может не пустить. А она, значит, в гробу, - вся из себя такая… В чём? Французское в цветочек не пойдёт, а жаль. Но вот то, тёмное, что тётка подарила – вот это будет в кайф. Какой-то неясный шелест заставил её открыть глаза.
В центре комнаты стоял некто в белом с отчётливым и одновременно смутным лицом и двумя длинными, почти до полу, белыми крыльями.
- Вместо рук, что ли? – подумала Таня, - неужели ангел?
- Ангел, ангел, - в ответ на невысказанный вопрос ответил пришелец и, подойдя к дивану, уселся в стоящее рядом кресло. – Причём, не просто ангел,- добавил он, поёрзав и, наконец, удобно устроившись, - а твой ангел-хранитель.
Таня приняла чуть более вертикальное положение.
- Это как?
- А вот так. Охраняю тебя вот уже двадцать пять лет по вашему условному счёту. От смертельной опасности, от несчастного случая, от неизлечимой болезни…
- Отпад, - сказала Таня, - а когда я от Витьки залетела и от подпольного аборта чуть не окачурилась… А на юге когда тонула, меня мужик посторонний спас, я ещё потом от него трепак подцепила – ты и тогда меня охранял?
- Разумеется, - сказал ангел. Потому и не окачурилась и не утонула, что охранял. А насчёт триппера, то от глупостей не охраняю. Не маленькая девочка, про безопасный секс наверняка слышала.
- Интересное кино, - сказала Таня, - Там меня скорая с того света вытащила, там мужик спас – а заслуга, значит, твоя?
- Скушно с тобой, - сказал ангел, - вроде, взрослая, а понятия ноль… Только и толку, что возни с тобой почти не было: ну, аборт, ну, воды маленько нахлебалась, а так – ни судьбоносных поступков, ни роковых страстей, - сплошная рутина. Влюбилась бы ты, что ли, в кого-нибудь, а то идешь, кто поманит, или ребёночка родила…
- Ага, - сказала Таня, - а кормить его ты будешь? И в кого тут влюбиться, когда кругом одни козлы. Одно на уме – надраться да потрахаться.
- Ладно, - сказал ангел, - может, ты и права. Он помолчал и продолжил уже другим тоном: Тут, понимаешь, такое дело… Не могу я больше. Я натура творческая, а с тобой… Короче, решил я уйти… Ну, в смысле – из хранителей. Хотя там – он ткнул крылом в потолок – меня за это по головке не погладят. Ну да как-нибудь выкручусь, в крайнем случае переведут с понижением... Так что, как говорится, прости-прощай и не поминай лихом. Он тяжело поднялся, подошёл к стене и стал сквозь неё вываливаться наружу.
- Ну и вали, - сказала Таня вслед последним исчезающим пёрышкам, - хранитель хренов. В гробу я видела таких хранителей. Однако, настроение, и без того фиговое, было испорчено окончательно. Она пощёлкала пультом – на экране было всё то же: супермены и Золушки. Выключив телевизор, вспомнила, чем Виктор поднимает себе плохое настроение. Хорошее, кстати, тоже. Снова прошлёпала босыми ногами на кухню и достала из нижнего ящика на четверть полную бутылку водки «McKormik». Плеснула в стакан, подумала и наполнило до половины. Отнесла бутылку на столик, выпила, сморщившись, водку, запила глотком «фанты» и снова легла. Алкоголь подействовал быстро, но настроение не улучшалось. Перед глазами появлялись картины, но почему-то всё неприятные. То Серёжка выходит из вагона, а за ним девушка, оказавшаяся его женой. То алчные буркалы врачихи, чуть не угробившей её, Таню, во цвете лет. То злая морда Виктора, хлещущего её по лицу.
- Надо ещё выпить, - сказала себе Таня.
Не открывая глаз, она потянулась к бутылке, и рука случайно задела стоящее рядом блюдце. «А! Да пошло оно всё!..» - вдруг вспыхнуло у неё в мозгу – и с внезапным ожесточением она стала запихивать в рот горсть таблеток.
Я не слишком высоко ценю этот рассказ, но решил напечатать его вот по какой причине. Несколько десятилетий тому назад я прочитал в газете интервью с врачом скорой помощи. Ему был задан вопрос о причинах самоубийств у внешне благополучных людей. Он ответил, что причины бывают самые разные – от серьёзных до абсолютно несуразных и неправдоподобных. Например, один преуспевающий инженер повесился от того, что не смог развязать узел на ботинке. И таких примеров было немало. Меня его ответ не удивил (хотя мне было тогда лет 18 – 19). Я и сам подозревал, что между жизнью и смертью человека, говоря поэтичней – между землёй и небом существует весьма тонкая плёнка. Которая легко прорывается и очень многие люди испытывают соблазн это сделать. Но в большинстве своём этого не делают. Почему (причин для этого поступка у каждого, я уверен, достаточно)? По всей видимости – решил я – есть НЕЧТО, останавливающее нас от рокового поступка. КТО-ТО или ЧТО-ТО, что хранит наше существование и чему мы – люди – дали в силу многих очевидных и не очень очевидных причин имя АНГЕЛА – ХРАНИТЕЛЯ. Подкрепить мою теорию художественным образом и должен был этот рассказ. Насколько это мне удалось – судить читателю.