* * *
Дым воспоминаний разъедает глаза.
Память о доме, как воздух, закачана в душу.
Дом пионеров. Салют! Кто против? Кто за?
- Ты ведь не струсишь поднять свою руку? – Не струшу.
Трусить – не трусить… Любишь вишневый компот?
Помнишь рубиновый цвет и обманчивость вкуса?
Память с трудом отдаёт. Но, зато как поёт...
Дым превращая в дыханье. А минусы – в плюсы…
* * *
Время меняет адрес, среда переходит в четверг.
Мир, май, июнь - потеряны календарём.
Визитки прошлых героев
под ветром – то вниз, то вверх.
Вниз, без виз, где время кричит: «Старьё берём!»
Кажется – всё внезапно,
но время смеется в ответ.
Память ищет на свалке своё барахло.
Время меняет адрес,
но нет его, нет его, нет…
И поле вчерашних снов быльём поросло.
* * *
На берегу чужой реки
Сижу и жду своей погоды.
Но проплывают только годы,
Как междометья вдоль строки.
Уйти? Могу и не могу.
И слышу, как она смеётся,
Собою заслоняя солнце,
Чужая тень на берегу
* * *
* * *
Скорый почерк, как скорый поезд –
вдоль страницы, от «а» до «я».
Сквозь поля, как сквозь красный пояс,
не чужая и не моя,
Колея, а, вернее, клочья,
колеи, что ведет в небеса.
Поезда торопливы ночью.
С опозданием в полчаса,
Нет, пожалуй, уже в полжизни,
что зачеркнута, как строка,
Остановка, где третий – лишний,
Где, как точка, луна близка.
* * *
Намёки без ответа парят, как сны бессонниц,
Как песни, что не спеты, как солнечный червонец,
Чей свет не согревает, и над кольцом трамвайным
Незримые витают разгаданные тайны.
И бьются, как посуда, и прячутся от ветра
Летящие отсюда чужие километры.
Свирепы, как пираньи, пустых намёков стаи…
Любви и пониманья хватает? Не хватает.
* * *
Условно делимы на «право» и «лево».
Как славно незримы «король, королева,
Сапожник, портной»…
Это со мною и с целой страной,
Где всех поделили почти безусловно
На «любишь — не любишь», на «ровно — не ровно»,
А будто вчера -
Жизни беспечной была, как сестра,
Страна, где так быстро привыкли к плохому,
Где «эныки-беныки» вышли из дому,
А следом свинец,
Хочешь — не хочешь, но сказке — конец.
* * *
Забытый суп, победный лавр, тревожный взгляд,
И поцелуй, серьёзный, как секрет…
Не обменять – хотя бы просто сдать назад,
Стального времени остывший свет.
Не поменять, а понимать и прикипеть.,
Не предавая даже уходя.
Пусть только воздух разворачивает сеть.
Забытого вчерашнего дождя.
* * *
Неужто повторится
И всё начнется снова?
Одни и те же лица,
Всё то же – слово в слово.
Мгновения, как пули -
Семнадцать - восемнадцать…
Партайгеноссе Мюллер
Вновь просит нас остаться.
* * *
Как будто карандаши,
Рассыпались дни и недели.
Поспали, попили, поели...
Но сердце спешит. Спешит.
И как мне их всех собрать,
Друзей, что рассыпались тоже
Средь старых и новых бомбёжек,
Хотя бы в свою тетрадь,
Собрать карандашный цвет,
Он звался когда-то «Мистецтво»,
Раскрасить дорогу, как детство,
Как счастья былого след.
* * *
Из одной провинции в другую…
Далью занавешено окно.
Раньше знал – топор плывёт в Чугуев.
А теперь не знаю – всё равно.
В хоре пел «В коммуне остановка».
А теперь мурлычу «всё пройдёт».
В незабытых снах всё было ловко.
В жизни всё всегда наоборот.
* * *
Принимаю горечь дня,
Как лекарственное средство.
На закуску у меня
Карамельный привкус детства.
С горечью знаком сполна -
Внутривенно и наружно.
Растворились в ней война,
И любовь, и страх, и дружба...
* * *
Завтрашний воздух – в отсеках стальных облаков,
Завтрашний мир - как дыханье воздушной эскадры.
Завтра узнаем, возможно, расскажет Песков,
Что там за тайны в небесном прогнозе на завтра.
Завтрашний воздух – дышать им не передышать.
Даже когда от прогнозов бессовестных плохо.
В завтрашнем небе парит, как всегда, хороша
Сладкая вата еще непочатого вдоха.
* * *
Моря поблизости нет, но эхом звучит шум прибоя.
Может быть, это привет? Дыханье времен мезозоя?
Эхо рождения слов. Забытая память эпохи.
Рядом призыв «Будь готов!» И галстук мешает при вдохе.
Непозабытая жизнь проносится тенью по скайпу.
Дедушка, слышишь, скажи, за кем наблюдает тот снайпер,
Целящий вместе с грозой, вздыхающий эхом прибоя.
И с высохшею слезой – с тобой, без тебя, за тобою…
* * *
Прозванивая горизонт, простукивая пустоту,
Жизнь выходит на капремонт. Это значит – невмоготу.
Это значит – забыт пароль. Кто идет? А в ответ молчок.
«До-ре-ми» не зовут «фа-соль». И фасоль не зовёт стручок.
Не заметишь – конец игре. Пас, обводка и – угловой…
Чьи-то даты в календаре делят время на «свой-не-свой».
За окном перезвон цикад, С горизонта идёт рассвет.
«Заховался» - не виноват. Вот и всё. Виноватых нет…
* * *
На окраинах воздух свежей,
На окраинах дышится легче.
Там «Ещё», позабыв про «Уже»,
Беззаботно шагает навстречу
Дню и ночи, не думая впрок,
Кто удачливей – принц или нищий?
Тот – не близок, а тот – не далёк...
Ну, а воздух – действительно чище.
* * *
Эпоха непонимания,
Империя недоверия.
Не поздняя, и не ранняя -
Бесконечная империя,
Где хищники пляшут с жертвами,
То с левыми, а то - с правыми…
Где нужно быть только первыми
И правдами, и неправдами.
* * *
В своих безбожных небесах
«Шестидесятники», устав от волейбола,
Поют Булата, слушают «Спидолу»,
Читают. Женя, Роберт и Андрей…
Но небеса — темней, темней, темней.
И мрак предательством пропах.
Внизу всё тот же неуют.
Чапаевцы, как тени в пыльных шлемах,
Плывут куда-то с капитаном Немо,
И с косами — не ангелы стоят,
И не понять — кто прав, кто виноват,
И что там у костра поют.
Ломают памятники в дым,
И те, кто в небесах, понять не могут,
Зачем, куда, в какую путь-дорогу
Собрались те, кто, перепутав след,
Осваивают тот и этот свет,
Где страшно мёртвым и живым.
* * *
Обжигающий вкус не у чая,
А у жизни, у встреч и разлук.
Сердце жарче стучится, встречая,
Превращая во взрыв каждый стук.
Кипяток всех житейских страданий
Обжигает сердца вновь и вновь.
И спасительной ложкой в стакане
Защищает аорту любовь.
* * *
- Ты слышишь, как сердце стучит у меня?
- Нет, это – колёса по рельсам…
- Ты видишь – дрожу я в сиянии дня?
- Ты мёрзнешь. Теплее оденься…
- Ты видишь – слезинки текут по щекам?
- Нет, это дождинки - к удаче…
- Ты чувствуешь – я ухожу к облакам?
- Я вижу, я слышу… Я плачу.
* * *
Выжить… Отдать, получить, накормить.
Сделать… Успеть, дотерпеть, не сорваться.
Жизни вибрирует тонкая нить,
Бьётся, как жилка на горле паяца.
Выжить, найти, не забыть, не предать…
Не заклинанье, не просьба, не мантра.
Завтра всё снова начнётся опять.
Это – всего лишь заданье на завтра.
Дым воспоминаний разъедает глаза.
Память о доме, как воздух, закачана в душу.
Дом пионеров. Салют! Кто против? Кто за?
- Ты ведь не струсишь поднять свою руку? – Не струшу.
Трусить – не трусить… Любишь вишневый компот?
Помнишь рубиновый цвет и обманчивость вкуса?
Память с трудом отдаёт. Но, зато как поёт...
Дым превращая в дыханье. А минусы – в плюсы…
* * *
Время меняет адрес, среда переходит в четверг.
Мир, май, июнь - потеряны календарём.
Визитки прошлых героев
под ветром – то вниз, то вверх.
Вниз, без виз, где время кричит: «Старьё берём!»
Кажется – всё внезапно,
но время смеется в ответ.
Память ищет на свалке своё барахло.
Время меняет адрес,
но нет его, нет его, нет…
И поле вчерашних снов быльём поросло.
* * *
На берегу чужой реки
Сижу и жду своей погоды.
Но проплывают только годы,
Как междометья вдоль строки.
Уйти? Могу и не могу.
И слышу, как она смеётся,
Собою заслоняя солнце,
Чужая тень на берегу
* * *
Пистолеты дают осечки,
Но судьба выбирает: «Целься!»
Нет патронов для Черной речки,
И встает на чужие рельсы
Человек-паровоз Каренин.
Человек-паровоз Каренин.
Словно в гриме он в клубах дыма.
Кто-то целится. Это время.
Без осечки. Но снова мимо…
* * *
Скорый почерк, как скорый поезд –
вдоль страницы, от «а» до «я».
Сквозь поля, как сквозь красный пояс,
не чужая и не моя,
Колея, а, вернее, клочья,
колеи, что ведет в небеса.
Поезда торопливы ночью.
С опозданием в полчаса,
Нет, пожалуй, уже в полжизни,
что зачеркнута, как строка,
Остановка, где третий – лишний,
Где, как точка, луна близка.
* * *
Намёки без ответа парят, как сны бессонниц,
Как песни, что не спеты, как солнечный червонец,
Чей свет не согревает, и над кольцом трамвайным
Незримые витают разгаданные тайны.
И бьются, как посуда, и прячутся от ветра
Летящие отсюда чужие километры.
Свирепы, как пираньи, пустых намёков стаи…
Любви и пониманья хватает? Не хватает.
* * *
Условно делимы на «право» и «лево».
Как славно незримы «король, королева,
Сапожник, портной»…
Это со мною и с целой страной,
Где всех поделили почти безусловно
На «любишь — не любишь», на «ровно — не ровно»,
А будто вчера -
Жизни беспечной была, как сестра,
Страна, где так быстро привыкли к плохому,
Где «эныки-беныки» вышли из дому,
А следом свинец,
Хочешь — не хочешь, но сказке — конец.
* * *
Забытый суп, победный лавр, тревожный взгляд,
И поцелуй, серьёзный, как секрет…
Не обменять – хотя бы просто сдать назад,
Стального времени остывший свет.
Не поменять, а понимать и прикипеть.,
Не предавая даже уходя.
Пусть только воздух разворачивает сеть.
Забытого вчерашнего дождя.
* * *
Неужто повторится
И всё начнется снова?
Одни и те же лица,
Всё то же – слово в слово.
Мгновения, как пули -
Семнадцать - восемнадцать…
Партайгеноссе Мюллер
Вновь просит нас остаться.
* * *
Как будто карандаши,
Рассыпались дни и недели.
Поспали, попили, поели...
Но сердце спешит. Спешит.
И как мне их всех собрать,
Друзей, что рассыпались тоже
Средь старых и новых бомбёжек,
Хотя бы в свою тетрадь,
Собрать карандашный цвет,
Он звался когда-то «Мистецтво»,
Раскрасить дорогу, как детство,
Как счастья былого след.
* * *
Из одной провинции в другую…
Далью занавешено окно.
Раньше знал – топор плывёт в Чугуев.
А теперь не знаю – всё равно.
В хоре пел «В коммуне остановка».
А теперь мурлычу «всё пройдёт».
В незабытых снах всё было ловко.
В жизни всё всегда наоборот.
* * *
Принимаю горечь дня,
Как лекарственное средство.
На закуску у меня
Карамельный привкус детства.
С горечью знаком сполна -
Внутривенно и наружно.
Растворились в ней война,
И любовь, и страх, и дружба...
* * *
Завтрашний воздух – в отсеках стальных облаков,
Завтрашний мир - как дыханье воздушной эскадры.
Завтра узнаем, возможно, расскажет Песков,
Что там за тайны в небесном прогнозе на завтра.
Завтрашний воздух – дышать им не передышать.
Даже когда от прогнозов бессовестных плохо.
В завтрашнем небе парит, как всегда, хороша
Сладкая вата еще непочатого вдоха.
* * *
Моря поблизости нет, но эхом звучит шум прибоя.
Может быть, это привет? Дыханье времен мезозоя?
Эхо рождения слов. Забытая память эпохи.
Рядом призыв «Будь готов!» И галстук мешает при вдохе.
Непозабытая жизнь проносится тенью по скайпу.
Дедушка, слышишь, скажи, за кем наблюдает тот снайпер,
Целящий вместе с грозой, вздыхающий эхом прибоя.
И с высохшею слезой – с тобой, без тебя, за тобою…
* * *
Прозванивая горизонт, простукивая пустоту,
Жизнь выходит на капремонт. Это значит – невмоготу.
Это значит – забыт пароль. Кто идет? А в ответ молчок.
«До-ре-ми» не зовут «фа-соль». И фасоль не зовёт стручок.
Не заметишь – конец игре. Пас, обводка и – угловой…
Чьи-то даты в календаре делят время на «свой-не-свой».
За окном перезвон цикад, С горизонта идёт рассвет.
«Заховался» - не виноват. Вот и всё. Виноватых нет…
* * *
На окраинах воздух свежей,
На окраинах дышится легче.
Там «Ещё», позабыв про «Уже»,
Беззаботно шагает навстречу
Дню и ночи, не думая впрок,
Кто удачливей – принц или нищий?
Тот – не близок, а тот – не далёк...
Ну, а воздух – действительно чище.
* * *
Эпоха непонимания,
Империя недоверия.
Не поздняя, и не ранняя -
Бесконечная империя,
Где хищники пляшут с жертвами,
То с левыми, а то - с правыми…
Где нужно быть только первыми
И правдами, и неправдами.
* * *
В своих безбожных небесах
«Шестидесятники», устав от волейбола,
Поют Булата, слушают «Спидолу»,
Читают. Женя, Роберт и Андрей…
Но небеса — темней, темней, темней.
И мрак предательством пропах.
Внизу всё тот же неуют.
Чапаевцы, как тени в пыльных шлемах,
Плывут куда-то с капитаном Немо,
И с косами — не ангелы стоят,
И не понять — кто прав, кто виноват,
И что там у костра поют.
Ломают памятники в дым,
И те, кто в небесах, понять не могут,
Зачем, куда, в какую путь-дорогу
Собрались те, кто, перепутав след,
Осваивают тот и этот свет,
Где страшно мёртвым и живым.
* * *
Обжигающий вкус не у чая,
А у жизни, у встреч и разлук.
Сердце жарче стучится, встречая,
Превращая во взрыв каждый стук.
Кипяток всех житейских страданий
Обжигает сердца вновь и вновь.
И спасительной ложкой в стакане
Защищает аорту любовь.
* * *
- Ты слышишь, как сердце стучит у меня?
- Нет, это – колёса по рельсам…
- Ты видишь – дрожу я в сиянии дня?
- Ты мёрзнешь. Теплее оденься…
- Ты видишь – слезинки текут по щекам?
- Нет, это дождинки - к удаче…
- Ты чувствуешь – я ухожу к облакам?
- Я вижу, я слышу… Я плачу.
* * *
Выжить… Отдать, получить, накормить.
Сделать… Успеть, дотерпеть, не сорваться.
Жизни вибрирует тонкая нить,
Бьётся, как жилка на горле паяца.
Выжить, найти, не забыть, не предать…
Не заклинанье, не просьба, не мантра.
Завтра всё снова начнётся опять.
Это – всего лишь заданье на завтра.