***
На темных улицах, под тусклым светом фонарей
бродила женщина, как неприкаянная тень
не принца датского трагедия, скорей Сольвейг.
Не молится, не плачет, ждет когда наступит день.
Под ветра шум зашепчутся деревья в полусне,
на горизонте синем света полоса
разгонит тьму и рассмеется солнце в тишине,
сольются щебет птиц и городские голоса –
стук, скрежет, взвизги шин, кряхтенье, бормотанье, гул,
задышат улицы, зашевелится люд – волна
кипит, бурлит – волненье, спешка, суета, разгул…
Там бродит женщина, печальна, как Сольвейг, одна.
***
На крыше брошенной машины
остались листья во дворе.
Краснеют ягоды рябины,
но – не соперницы заре.
Заря горит за горизонтом,
несет собой покоя миг,
вот солнце, гордое, архонтом
взойдет и обогреет мир.
Осенний город поцелуем
последним, теплым, одари.
Лицо подставлю нежным струям,
замру на краешке зари.
Но… двор, на брошенной машине
остались листья умирать.
И я, как листья, – скоро иней –
ни дочка, ни жена, ни мать.
***
Мы разобщенней стали и грустней,
и с тишиной остались сам на сам
сердись ли, гневайся, себя жалей,
не отвечай на зло – ”и Аз воздам”.
Где праздники, веселье, кутерьма?
Текут однообразней наши дни.
от беспросветности сойти с ума
не хочется, но, звезды не видны,
ни солнца ласки, ни зари огня,
окрашено предзимье в серый цвет,
приходится заглядывать в себя
с опаской – вдруг в душе истаял свет.
Свет радости, надежды и любви.
Такая жизнь – жалей ли, не жалей,
раздумья чаще наполняют дни.
Мы стали разобщенней, но мудрей.
***
Солнце тычет носом в тучи,
где ты, где ты, лик могучий?
Неба узкий кругозор,
за столом – гульба и ор,
снова пьяный разговор.
Лужи дружно растеклись,
клен – промокший рыжий лис.
Здесь кого-то ждет дорога,
а фотографа – тренога,
грохот – ложная тревога.
Не до молнии сейчас,
холодно – ноябрьский час.
Разрослась тоска в душе,
занесло на вираже,
чистый проигрыш – туше…
Вот и ветер взял да стих,
ни о чем сегодня стих.
***
Прощальный жест простуженного лета –
влетела в дом последняя оса,
не то чтоб знак, не то чтобы примета,
но катится предательски слеза.
Набросок к осени, деталь этюда,
короткий штрих – на клене желтизна,
неправильная, как в степи запруда,
как в волосах ребенка седина.
Не знак судьбы и даже не примета,
дождь каплями стучит в стекло,
прощальный жест простуженного лета –
уходит в ночь на цыпочках тепло.
***
Мы призраками все окружены.
Кто не терял, тот вряд ли согласится.
Былых возлюбленных неверных лица
мелькают в отблесках луны, лгуны.
А если не от нас к другим, а мы?
оставленные нами возвратятся?
на миг, улыбкой грустного паяца
не потревожат мыслей тишины?
И я теряла близких и друзей:
кто рядом – просто связи разорвали,
а кто ушел в немыслимые дали,
всем хватит места в памяти моей.
Мы разное встречаем на пути:
потери, расставанья – неизбежность,
волной накатит то печаль, то нежность.
Всё так и есть – ”не поле перейти”.
Такая грусть, порой, ворвется в сны,
закружит боль – бессонницы царица,
и так захочется забыть, забыться…
Мы призраками все окружены.
***
И небо, и солнце, и горы
тепло представлять, вспоминать,
не город – решетки, заборы
и хриплая брань ”чью-то мать”.
Уехать бы к свету поближе
на запахи скошеных трав,
где солнечный луч ярко-рыжий
пробьется сквозь шелест дубрав.
Легко пробежится по кронам –
замри, не дыши, доверяй,
в безмолвную нежность влюбленным
откроет объятия рай.
Уехать, уехать, уехать!
Так больно – кричи не кричи…
Прозрачное лунное эхо
протянет мне руки-лучи.
***
Он сказал,
что смотреться можно в небеса, как в Его глаза.
Навсегда,
ничего не будет, всё изменчиво, как вода.
Ни дождя,
ни улыбки солнца, ничего удержать нельзя.
Этот путь,
не широк, не долог, но не короток – в этом суть.
Растворись
в ощущеньи Бога, для души распахнется высь.
Обними,
размечтавшись, небо – не забудь невесомый миг.
Не казнись,
идеальных нет здесь, вот такая земная жизнь.
У икон
помолчи с надеждой в сердце не погасить огонь.
Ни минут,
ни секунд, ни века не проси… небеса не ждут.
***
Дождь замерзает, шорох ледяной
стоит в ушах и бьет по нервам.
Так хочется побыть совсем одной,
не привыкая к полумерам.
Сопротивляюсь не ударить влёт,
холодная стучится ярость,
как капли, что таранят тонкий лед.
А ведь нужна такая малость –
плед, кофе и спасительный покой,
без лишних слов и обязательств.
Мне очень хочется побыть одной,
забыв о горечи предательств.
***
Пусть будет снежная зима, медовым – лето,
и мимо строк календаря скользит примета,
примета юности моей, любви расцвета,
там много радостных имен и час рассвета.
Тихонько память закружит – волна с волною,
то счастье сердца говорит – весь мир со мною,
где моря ласкового бриз пропах айвою,
и каждый день, и каждый миг был ворожбою.
В ночь невесомая луна в окно смотрела,
и не было мне вовсе никакого дела
кто каравеллу ждет, а кто и корабела,
в задорной юности мечта, как небо, пела.
Волненье слов, волненье снов и запах леса,
жизнь катится под покровительством Гермеса,
но, разбивается о козни злого беса…
вот здесь всё рушится, и падает завеса.