***
Всю страну обложили флажками,
Разрослись краснобайство и ложь,
Заглушался поток нареканий:
Крепок занавес – не разорвешь.
Волчья стая дорвалась до власти,
Всех чужих разорвала в клочки,
Лютовал идеолог очкастый,
Как у кобры, чернели зрачки.
Направленье охоты – все то же,
А мишень – кто талантлив, толков.
Исключить! Осудить! Уничтожить! –
Три извилины мозга волков.
Униженья сносили мы молча;
Где-то близко – расправа, пальба.
Вся страна подвывала по-волчьи,
Кто не выл, тот пенял на себя.
Леденящее душу бездушье –
Вперемешку с людской добротой.
А народ… Что народ? - он послушен.
Он родился под Красной Звездой.
Над страною – тюремные своды;
Волки, гниды! – мы любим свой дом.
Подавитесь своею «свободой», -
Как-нибудь без нее проживем.
***
Жестокое время рождает жестоких людей,
Жестокое время играет в жестокие игры;
Под возгласы «Браво!» на сцену выходит Злодей,
Пожар мировой раздувает из маленькой искры.
Идеи, амбиции, власть, - это все суета.
Мы верили слову и совести алчных пигмеев.
Разбито корыто и ниша надежды пуста.
Судьба под откос, мы второй обрести не сумеем.
Над бездной смертельной за выступ случайный повиснув,
Мы вдруг оказались меж двух непохожих миров.
На ложный алтарь мы бросали реальные жизни,
В стране суррогатной лилась настоящая кровь.
Расстрельная ночь
Нас расставили молча и чинно.
Где фотограф? Кто будет снимать?
Что ж, наверно, должна быть причина,
Коль средь ночи заставили встать.
- Чей тут род благороден и древен?
Мы прогнали кровавую власть.
Приведите к нам ваших царевен,
Мы сумеем потешить их всласть.
Вышла в князи из грязи деревня,
Были хлопцы, а стали – враги...
- Ну и что же с того, что царевны? –
Те же бабы, а мы – мужики...
Триста лет мы царили бессменно,
За страну мы стояли стеной,
Ты не дай, чтобы эти гиены
Заправляли моею страной.
Не о царстве прошу я – дай крылья!
Я смирюсь со своею бедой.
Дай мне крылья, чтоб ими накрыл я
Разоренное это гнездо.
Хам в тельняшке и в дыме табачном,
Кровь застлала начало пути;
Трудно будет им сердцем собачьим
Людям свет и добро принести.
Судный день обещает быть лютым.
Сколько дней нам осталось? Ни дня?
Я устал повторять этим людям:
Я вам нужен. Казните меня.
Прав был Старец. Империя тонет.
Я кругом виноват. Все – не то.
Но царевич – ведь он же ребенок.
Он ведь болен. Его-то за что?
Боже! Брось им, как кость, мое тело.
Я пройду и тюрьму и суму.
Я отвечу за все, что я сделал,
Только – слышишь! – не трогай семью.
Что сказать этим псам? Здесь, похоже,
Офицерская честь не в чести;
Я прощаю, прощаю им, Боже!
Если можешь, ты тоже прости...
Молитва русского царя
Боже, Боже! К Тебе я взываю.
Я – помазанник Твой на Руси.
На Тебя одного уповаю:
Нашу Русь сохрани и спаси.
Бог всеблагий, Творец мирозданья,
Я с Тобой объясниться хочу.
Я себе не ищу оправданий, -
Эта ноша мне не по плечу.
Я виновен и каюсь смиренно.
Виноват пред страной за развал.
Но в то муторное воскресенье
Я приказа стрелять не давал.
Стали притчей Распутин с царицей,
Бедный Старец – и вовсе бельмом.
Где тут правда, а где небылицы?
Он радеет о сыне больном.
Неприятный мужик, неопрятный.
Он – котяра, смутьян, баламут.
Не святой он, а старый развратник.
Но царице он друг, и все тут.
Пусть меня пригвоздят всенародно,
Бунт страну охватил, словно шквал.
Я виновен во всем, что угодно,
Но приказа стрелять не давал.
Мой народ дал мне имя – «Кровавый».
Ты ведь знаешь, что это не так.
С того самого дня, Боже правый.
Все поехало вперекосяк.
Поп Гапон, человечишка жалкий,
Всех смутил, а расхлебывать мне.
Говорят, он с охранкой якшался,
Свою душу продал Сатане.
Я им дал Конституцию, Боже!
Сам урезал свои же права.
Манифест и реформы негоже
Выдавать за пустые слова.
Вот и Дума чинит мне препоны,
Норовит укусить побольней.
Я живой человек – не икона,
Царь-последыш средь русских царей.
Невиновность мою, словно знамя
Подними над народом, чтоб знал
Точно так же, как Ты это знаешь:
Я – приказа – стрелять – не давал!
Только в этом прошу оправданья.
В остальном – пред людьми и Тобой
Я в ответе, и крест испытаний
Я приму вместе с черной судьбой.
Дневник князя Юсупова на 16 декабря 1916 г. *
Государь, тебе долгие лета,
Что наделал ты, бес тебе в бок!
Тебе дали державу в полсвета,
Ты в пучину ее поволок.
Две войны проиграл. Словно шило
В нашей заднице кровь января.
И расправилась, зашебуршилась
Доморощенная немчура.
Не указ я тебе, но не вправе
Не напомнить, что черт – многолик,
Что Россией усталою правит
Хитрожопый скандальный мужик.
Он, быть может, пророк, я не спорю:
На юродивых Русь велика.
Там, где он, там угроза и горе.
Государь! Прогони мужика!
Против нас свои козни он ставит,
Ваши души читает с листа…
Ты поверь, государь, это – Дьявол,
Повторяющий Слово Христа.
Затхлый воздух эпохи недвижен,
Хам Грядущий – он близко, грядет!
Я имею глаза, и я вижу –
Все разрушит семьнадцатый год!
Как он спелся с царицею, сука!
Вместе взяли страну в оборот,
Подпевал им и царь на досуге,
Он просрал всю страну, обормот.
Ах, Распутин, исчадие ада,
Хлыст и хлыщ, недоносок, бахвал,
Он породистых барышень, падла,
Раком ставил и «плоть усмирял».
Тихой сапой пробрался он в спальню,
Наставленья давал втихаря;
Между дел и меж шуточек сальных
Он уздечку надел на царя.
Он всю знать перессорил с царицей,
Даже этого ты не пресек.
Это ты меня сделал убийцей.
Царь, пойми, я иначе не мог.
Он и Думу, прохвост, пересилил,
А ведь Дума – Верховный Совет.
Его смертью спасется Россия,
Это значит, что выбора нет.
Государь! Ты попрал свое право
Быть защитой от бед и угроз.
Величайшую в мире державу
Ты бездарно пустил под откос.
Мы сегодня со Старцем покончим, -
Он живуч, супостат, старый кот.
И не будет истории громче –
Всю Россию она разнесет.
И на Божьем Суде я не струшу;
Я скажу, что себе повторял:
Я убийством спасал свою душу,
Я убийством Россию спасал.
Если б мог ты понять непревратно,
Я б пожал тебе руку, как встарь.
Но теперь – нет дороги обратной.
А за Гришку – прости государь.
* 16 декабря 1916 года – день убийства Григория Распутина. Князь Юсупов был одним из инициаторов и главных исполнителей этого деяния.
Дневник Владимира Ульянова
Мой брат казнен. Любимый старший брат.
Вам отольются эти наши слезы.
Ты сволочь, царь. Ты гад. Я буду рад.
Казнить тебя и вывалять в навозе.
Ах, что же вы наделали, ребята!
Вы шли прямолинейно, напролом.
Клянусь, что я продолжу дело брата.
Но я пойду своим, иным путем.
Ваш «скорбный труд» и жертвы не напрасны,
Но нужно трон раскачивать сильней.
Я отомщу. И будет месть ужасной:
Заплатит царь династией своей.
Я уничтожу царское отродье.
Не сразу это будет и не вдруг.
Царь будет проклят собственным народом.
Я вас убью руками ваших слуг.
Гроза грядет и скоро разразится.
Мы свергнем монархический режим.
Любая казнь аукнется сторицей.
На ваш террор ответим мы своим.
Наш час придет. Мы выйдем на простор,
Нас будут тьмы, и искрою кровавой
Я разожгу для вас большой костер,
В него я брошу царскую державу.
Да, будет кровь. Большая будет кровь.
Мир содрогнется, будет перекроен.
И радостной и светлой будет новь.
Мы эту новь когда-нибудь построим.
Мы новый мир построим. Без царя.
Страной руководить дадим рабочим.
Мы для врагов построим лагеря,
Сгноим там всех, кто с нами быть не хочет.
Всю вашу роскошь к черту разнесем.
Разрушим ваши старые заветы.
Ваш старый мир годится лишь на слом.
Из золота построим мы клозеты.
Ты – бремя, царь. Тебя линчует время.
Себе я эту миссию возьму.
Искореню твой род и даже семя,
С лица земли сотру твою семью.
Царь, трепещи! Расплата назревает.
Я для тебя готовлю Страшный Суд.
Я это кровной местью называю.
Неважно, как другие назовут.
Урок истории
Все эти митинги и споры,
Теледебаты, разговоры,
Суды, разборки, приговоры,
Все это ведь не просто так –
За этим всем стоит черпак.
Без черпака – и царь не царь, -
Герой из сказки, небылица.
Безвольный вешатель, фигляр…
Царят Распутин и царица.
Черпак в руках – ты властелин
В семье, в стране, во всей вселенной.
Без черпака ты – пластилин:
Тебе – быть картою разменной.
Власть выше залежей урана,
Уран без власти – порожняк.
И миром правят не тираны,
Не ум, не деньги, а – черпак.
Страну трясет от смут и стачек,
Повсюду бунт и кавардак.
Реформы – только кость собачья,
Чтоб удержать в руках черпак.
Империя – в огне и дыме.
Отрекся царь и вмиг размяк.
Сдал самый главный в жизни стимул
И вечный двигатель – черпак.
Империю окутал мрак.
Струились в небо звуки мессы.
Царя убили – за черпак.
Все остальное – лишь завеса.
Письмо Аркадия Аверченко Ленину
Привет, Володька, дьявол косоглазый.
Все косишься – что б учудить еще?
Куда б еще послать свою заразу? –
Европа, трижды плюнь через плечо!
Не буду набиваться в кореша –
Тамбовский волк – вот кто тебе товарищ.
В каком яйце храпит твоя душа!
Бьюсь об заклад - все ту же кашу варишь.
Царь виноват. Царю прощенья нет.
С тобой он либеральничал беспечно.
Щадил тебя. Он не предвидел бед.
Не ждал таких событий скоротечных.
Ты в ссылку шел, как ездят в санаторий,
Как крот, копал устои всей страны.
А царь все либеральничал, и вскоре
Дни его рода стали сочтены.
А царскую семью зачем, паскуда,
Перестрелял? Не страшен Божий Суд?
На нашем горе, нашем неуюте
Построил ты свой дом и свой уют.
А помнишь, ты травил меня, как зайца,
По всей России-матушке гонял,
Россия знала много самозванцев,
Но ты другой: ты каждый раз линял.
А Брестский мир? Что скажешь ты об этом?
Чьи земли, олух, даришь задарма?
На пару с Троцким издаешь декреты,
Похожи вы, как два куска дерьма.
Ты из народа вытянул все жилы.
Ну как втемяшить в толоконный лоб:
Мы вроде жили, жили не тужили,
Какого хрена ты завел нас в топь?
На кой же ляд ты это все затеял?
Ты на песке построил свой расчет.
Ты - дятел с провалившейся идеей.
Бог шельму метит. Слышишь, лысый черт?
Свободу мысли скрутишь в рог бараний,
Ну, пузо отрастишь, а что потом?
Как быстро ты, плюгавенький поганец,
Мою Россию превратил в дурдом.
Уткнись в свое разбитое корыто.
Расхищена, распродана страна.
Власть хороша, когда вокруг все сыты,
А натощак – кому она нужна?
Ты, слышал, из Кремля не кажешь носа:
Непредсказуем озверевший люд.
Голодные солдаты и матросы
Твой лысый череп в клочья разорвут.
Во мне нет злобы – выкипела вся.
Не я, а ты - маньяк и шизофреник.
Людей довел до проса и овса,
Страна – как разоренный муравейник.
По всей России – голод и разбой.
Во мгле Россия. В мраке непроглядном.
Нет, не с твоей убогой головой
Такой страною править необъятной.
Россия стала картою разменной.
В опале Бог и Божья благодать.
Найди себе другое развлеченье.
Оставь Россию. Хватит ей страдать!
Вы ели хлеб, а перешли на квас,
Но квас ведь не сытнее осетрины,
Мне не дано умом постигнуть вас:
Берут за шило мыло лишь кретины.
Ты посмеялся над народом всласть,
Его страданья усугубил втрое.
Ты взял неограниченную власть,
А мира все равно не перестроил.
Володя, ты же видишь: дело дрянь.
Лишь грязь и безобразие повсюду.
Все твои речи – форменная брань,
Один лишь бред да обещанье чуда.
Послушай, лысый! Хватит портить воздух.
Моя страна – не лучший полигон.
Ты в жизни разбираешься – как в звездах.
Туши скорей треклятый свой огонь!
Прими совет: последний свой декрет
Издай и извинись перед народом,
Мол, был неправ, мол, всем большой привет,
Корм не в коня, да подвела погода…
Рви когти, лысый! Прямиком сюда,
Лир пять, я думаю, смогу тебе подкинуть.
Харч эмигрантский скуден, как всегда.
Но это ты провел нас на мякине.
С надеждою на встречу как-нибудь;
Не обессудь, и вместо писем новых
Прими мои ножи – не в спину, в грудь,
Всю дюжину ножей моих издевок.
Дневник Ивана Бунина
Одесский порт кишит, как муравейник.
Гудят гудки. Русь - в дымке. Русь – вдали.
Теперь в России каждый - коробейник.
Дни окаянные, откуда вы пришли?..
Блаженны мертвые. Не видят этот срам.
Нам впору им завидовать. Да, впору.
Нас закружило, бросило в бедлам,
Нас понесло навстречу волчьей своре.
Я вижу сны про смерть. Я их боюсь.
Не смерти, нет. Своих ночных кошмаров.
Вдали моя растерзанная Русь.
Ее я вижу средь кровавых марев.
Россия процветала, развивалась.
Ей ширь, ей стать великая дана.
Не думали, что кончится развалом,
Что на страну задышит Сатана.
Схватил он мою Родину за грудки.
С ним призрак коммунизма – как чума.
Ведь всю страну загадили, ублюдки!
Россия как-то вдруг сошла с ума.
Отмечены примеры людоедства…
Их не спасет от голода Ваал.
Они могли не сознавать последствий,
Но лысый сифилитик – он-то знал…
Всем заправляет лысый сифилитик.
Что Русь для них? – кусочек пирога.
Изгадили священную обитель.
Им не понять, как Русь мне дорога.
Там, где война, в бирюльки не играют.
По морде бьют и плакать не велят.
Картавит вождь, все тонет в жутком грае.
На брата брат идет, на брата брат.
Глухие вздохи хищника и хама.
Вождь верещал и мерзок был вдвойне.
А в зале – дезертиры и «паханы».
«Вон из Москвы!» - они кричали мне.
И хлынули декреты, циркуляры…
В них – лицедейство, поза, балаган.
Наркомы сплошь какие-то фигляры.
Все это – преднамеренный обман.
Дни тянутся – тревожные, шальные,
Померкло солнце, у планеты – бред!
Мне, Бунину, заказан путь в Россию!
Мне, Бунину, в России места нет!
Призыв к свободе – наглая насмешка.
Их вождь и идеолог, их Ваал,
Людские судьбы щелкал, как орешки,
Свободу «чепухою» называл.
Провозгласили равенство, свободу –
Какая чушь! Какой сарказм судьбы!
Нивелировка – это поиск брода.
Есть новый царь. И новые рабы.
Растет, взрослеет, набирает силу
Тотальный государственный террор,
Великое падение России –
Вот весь итог, весь этот ваш сыр-бор.
Ниспровергатель Бога и царя,
Он – опиум, опасный и заразный.
Вот образ их вождя и главаря.
Исчадье ада и сосуд маразма.
По всей стране прошелся новый Батый.
Как он опасен, человек с ружьем!
«Молчите, жмурики, мы – красные солдаты.
Мы всех вас перережем, перебьем».
Они не знают, не желают знать
Про совесть, стыд, любовь и милосердье.
Отребью, расфасованному в рать,
Нет дела ни до жизни, ни до смерти.
И что это за дичь – единство воли?
А где же личность, где же человек?
Для безлошадной голи – ширь, раздолье.
Гуляй, душа! Возьми большой разбег.
Дремучие, запущенные рожи.
Все на подбор. Все та же волчья прыть.
Все революции на свете так похожи!
Их просто невозможно отличить.
Он – гений? Да. Он – гений бранной речи.
Врагов шельмует – выноси святых.
Он ошельмован Богом, он помечен.
Он Русь святую ухватил под дых.
Интеллигентам гадит беспрестанно.
Он – нравственный калека, идиот.
Конгломерат насилия с обманом –
Вот что такое ваш переворот.
Изыди, Сатана! Оставь Россию!
Устали изнывать в чужих краях.
Чужое небо отбирает силы.
Со мною – сны про смерть. И вечный страх.
Неотправленное письмо Бунина
Ты не зван был и был неприкаян,
Объявился с войной, словно вошь.
Лысый черт! Для России ты - Каин.
От клейма никуда не уйдешь.
Прочь амбиции. Прочь из застенок.
Бог не выдаст – свинья не заест.
Я все книги продал за бесценок,
Чтобы денег скопить на отъезд.
Ты грозил нам в слепом исступленье,
Что ни слово, то ругань и грязь.
Я увидел твое выступленье -
И подумал: «Какая ж ты мразь!»
Все надежды свои, все усилья
С безлошадной связал голытьбой.
Что же будет с тобою, Россия?
Что же будет, Европа, с тобой?
Косоглазый, картавый и лысый,
Вождь народу втирает очки.
Весь обман прикрывают кулисы,
Ржут солдатики и морячки.
Корчевать, истреблять непокорных,
Самых лучших вести на расстрел, -
Лысый черт, даже юмор твой – черный,
Лишь в жестокости ты преуспел.
В сотый раз я тебе повторяю -
В заварухе народ ни причем.
Вседозволенность - формула «рая»
Для отребья с блатным дурачьем.
Ты из тюрем навыпустил сброда,
Каторжанин – он «свой человек».
А народ ни причем: для народа
Революция – «летошний снег».
Всюду грязь, всюду подлость и мерзость.
Пена всплыла, и всплыло дерьмо.
Над отчизною бездна разверзлась,
Стала Русь необъятной тюрьмой.
Мы душевно, физически гибнем.
Из Москвы – завыванье волков.
Только ложь да бравурные гимны, -
Институт промыванья мозгов.
Вы уклад наш поносите старый,
О свободе фальшиво бренча,
Вы же хуже, чем турки, татары,
Вредоноснее, чем саранча.
Босячье в сюртуке и жилете,
Где здесь волки – поди разбери.
Как похожи все чудища эти -
Революции, их главари!
И не знаю, с кем сравнивать даже.
Были Кромвель, Сен-Жюст, Робеспьер...
Кто подлей, кровожаднее, гаже?
Кто для вас образец и пример?
Даже смертью своей ты унижен,
Безобразен в обрядном венце.
Вместо мозга – зеленая жижа
И гримаса на сером лице.
Там теперь все убого и сиро,
Ты - у догм идиотских в плену –
Разорил величайшую в мире,
Богатейшую в мире страну.
В эмиграции – счет на минуты.
Наша жизнь – вереница минут.
Лысый черт, ты лишил нас уюта,
Чтоб построить свой мерзкий уют.
Я свой крест возношу на Голгофу.
Как мучителен этот развал!
Как еще воспринять катастрофу? –
Град Петра Ленинградом назвал.
Рано-поздно прозренье наступит.
Он сгубил миллионы людей.
Лысый черт – прирожденный преступник,
Не простой – планетарный злодей.
Гений зла и посмертно всесилен.
Валит люд поклоняться гурьбой.
Ах, что будет с тобою, Россия!
Ах, что будет, Европа, с тобой!
Наше время легендою станет.
Но уйдут окаянные дни.
Боже! Боже! За эти страданья
Нас десницей своей осени.
Урок демократии
Они толкают речи,
Мы работаем.
Они дерутся за кресла,
Мы работаем.
Они делят славу, позируют перед телекамерой, -
Мы работаем.
Они думают о новых зарубежных поездках,
Об отдыхе на Карибах,
Мы – о хлебе насущном.
Они покупают дома, кварталы, заводы,
Мы – что-нибудь пожевать.
Время от времени
Они обращаются к нам
С такими примерно словами:
«Вы –народ, вы – хозяева жизни,
Мы ваши слуги, поскольку мы – слуги народа.
Мы заботимся о вашем благоденствии.
Но чтобы мы служили хорошо,
Вы должно заботиться о слугах.
Мы – тоже люди, у нас – большие запросы,
И эти большие запросы имеют привычку расти.
Поэтому мы предлагаем
Вдвое поднять нам зарплату.
Этим мы сразу решим
Множество ваших проблем.
Это поможет бороться
С вашей бедностью, с нашей коррупцией.
Нам станет вдвое легче гнать взашей
Искушение требовать взятки.
Вы с нами согласны?»
«Согласны!» - бодро ответили мы,
Сбросили с ушей лапшу
И вернулись к прерванной работе.
Необходимо пополнять бюджет,
Чтоб наши слуги ни в чем не нуждались.
Три вариации на одну тему
***
И вновь эпоха гениев ломает.
В бутылку лезут – слышишь хруст костей?
Дорогу знает лошадь ломовая.
Опасно, да и глупо спорить с ней.
***
Посредственность опять зашебуршилась,
Объединилась, созвала свой съезд,
Благополучно мышью разрешилась
И утвердила грозный «Манифест».
***
Всеобщая, расхожая примета;
Всегда, во все эпохи было так:
Номенклатура чахла на банкетах,
А гении творили натощак.
***
Мы выросли немного малахольными,
В стране, где все на свете набекрень;
Шли к истине дорогами окольными,
И жизнь свою ухлопали, как день.
Мы – люди с атрофированной совестью,
Привычные к разнузданнейшей лжи;
Мы между строк вычитывали новости
И сберегали жалкие гроши.
Нам скармливали рваную историю,
В ней жировал пришедший к власти Хам;
В плену была страна с ее просторами:
Добряк-палач прибрал ее к рукам.
Он сделал жизнь кровавою идиллией,
Мы с песней воздвигали эшафот;
Везде и всюду крепко начудили мы:
Был у свободы низкий небосвод.
И стала жизнь изгаженной малиною,
И рухнул занавес, на сцене – кавардак…
Мы от неправды шли дорогой длинною, -
Идите по другой, и да не будет так.
Наш век
Ах, чем нас только не испытывал
С пружины соскочивший век!
Он гривой тряс, он бил копытами,
Брал для прыжка большой разбег…
Ах, как нас только не запугивал:
Шептал, закатывал глаза,
Плевал дождем комет обугленных
И рос, и вился, как лоза…
Ах, как нас только не запутывал:
Где ложь, где правда – не поймешь.
Титаны стали лилипутами,
Руль управленья держит вошь…
Чего нам только не рассказывал, -
Моря кипели от жары…
В его повторах многоразовых
Взрывались страны и миры…
Мы насмотрелись и наслушались:
Семь поколений – псу под хвост.
На шар – безумный и разрушенный –
Летят осколки черных звезд.
Он нас держал над самой пропастью:
Не закричать и не вздохнуть.
Заглох мотор. Разбиты лопасти.
Навстречу мчится Млечный Путь…
Конформист
Я пережил четырнадцать царей,
Четырнадцать тщеславных остолопов,
Я в ураганах выжил, как пырей,
Всегда был начеку и расторопен.
Я пережил четырнадцать эпох,
И каждой так недоставало света!
Ох, был бы плох державный скоморох,
Который б не мечтал прослыть поэтом.
А что ни царь – то новая метла.
Какие головы вокруг меня летели!
И чтоб моя в сохранности была,
Мне в выживанье нужно быть умелым.
Цари царили – я вершил дела,
Поддакивал – и диктовал решенья.
Дай спички им – весь мир сожгут дотла,
Их не корми – дай поиграть в сраженья.
Я – главный режиссер интриг и свар,
Я закулисный, я творю за сценой.
Всегда целенаправлен мой удар,
Мне в целом мире не найти замены.
Я – соль земли. Начало всех начал.
Передо мной склоняются столетья.
Мне никогда не снится пьедестал.
Я – тень. Я – силуэт. Я неприметен.
Я – конформист. Я – серый кардинал.
Вы так считаете? Я тоже так считаю.
Нет ничего, чего бы я не знал.
Вам, глупым честолюбцам, не чета я.
***
Наш выбор был не очень-то велик,
Наш выбор был меж дьяволом и чертом,
А дьявол не один – всегда с эскортом.
Он как-то неожиданно возник.
Наш выбор был не очень-то велик,
Наш выбор был меж редькою и хреном.
Какая разница? – сказали мы смиренно. –
Один обоих вырастил парник.
Во рту горчит: не слаще редьки хрен.
Ведь знали же: не лучше черта дьявол.
Он к прежним бедам новые добавил
И медом обещаний взял нас в плен.
Мы получили меньшее из зол
И утешаемся – могло быть втрое хуже.
И, затянув ремни свои потуже,
Несемся в беспредел и произвол.
Нас снова разыграли – в сотый раз.
Вновь дьявол с чертом празднуют победу.
Но знаем мы и говорим об этом:
В сто первый раз они не «кинут» нас.
Мы сохраним душевный свой покой
И распознаем дьявола по масти.
Он – дел заплечных бесподобный мастер,
Но ведь ничто не вечно под луной.
Победствуем еще – нам не впервой.
Мы рук не обагрим в крови поганой.
Спровадим их – без бурь и ураганов
И будем жить – уже своей судьбой.
***
Когда придет
Пора считать цыплят,
В окно посмотрим
И увидим: осень.
Мы все поймем
И ни о чем не спросим:
Нас провели –
Который раз подряд.
Мы подвели
Безрадостный итог,
Взглянули на потери –
Прослезились,
Себя мы без борьбы
И без усилий
Позволили скрутить
В бараний рог.
Мы вновь ни с чем.
Нас это не убьет.
Лишь претворенье чаяний
Отсрочит.
Был шок. Нас передернуло,
А впрочем,
Мы видели
И этот поворот.
Мы вновь
Разочарованно вздохнем,
Вновь ожиданье
Побежит по кругу,
И новый вождь,
Победно вскинув руку,
Спасать наш мир
Рванется напролом.
А мы – мы жить хотим.
Нам невтерпеж.
По горло сыты
Ложью и обманом.
Мечтать о переменах
Не устанем.
Нас на мякине
Вновь не проведешь.
Мы разобьем
Кривые зеркала,
Прижмем к груди
Надежду, как причастье,
Быть может, мы
Прозреем в одночасье
И вырвем с основаньем
Корень зла.
***
Ненависть не может быть доктриной.
Ненависть – дорога в никуда.
Из бутылки выпущенным джинном
Поражает души. В ней – беда.
Ненависть – бесплодная пустыня,
Дух болезни, - если вдруг она
Станет государственной доктриной,
Это значит – нация больна.
***
Чем нас только не било, не ранило, -
Всеобъемлющей ложью, войной...
Нас трясло электричками ранними...
Жизнь летела, неслась стороной.
Чем нас только не било, не ранило, -
Хлестко ветер стегал ледяной...
Пела гимны страна пасторальная...
Жизнь летела, неслась стороной.
Чем нас только не било, не ранило, -
Бьется пульс электрички ночной...
Нас глотают пространства пространные...
Жизнь несется, летит стороной...