Пока мы думали-гадали, судили-рядили, рассуждали-обсуждали, кто кому брат, памятуя о сестре таланта, наш многосерийный (многоступенчатый) турнир набрал мощные обороты и… вышел на околоземную орбиту!
Судите сами: всего за месяц со дня опубликования Положения о проведении VII международного поэтического конкурса «45-й калибр» имени Георгия Яропольского в адрес альманаха-45 поступило 362 заявки. Из них модерацию прошли 238 подборок, ещё четыре письма на рассмотрении. А 120 (!) претендентам на участие в нашем турнире отправлены уведомления о том, что их стихи в полуфинал не прошли.
По большому счёту мы имеем полное моральное право уже сегодня заявить о прекращении приёма поэтических творений, поскольку изначально называлось число 200, но точно знаем: ещё не все сильные авторы сосредоточились на составлении подборок. То и дело – по самым разным каналам! – поступают просьбы: Бога ради, дайте ещё несколько денёчков… пришлю, всенепременно. Даём – те самые деньки!
А пока – впечатления модераторов, прочитавших все присланные на сей момент стихи… Имена этих героинь каждый участник конкурса должен знать назубок – низкий поклон вам, Ольга Андреева, Лера Мурашова, Наталья Разувакина! Впрочем, и другие судьи, работающие на первом этапе, заслуживают самых искренних слов благодарности.
Сергей Сутулов-Катеринич
Нас много. Нас, может быть, тысяча
Главное впечатление от работы в жюри – ежегодное изумление от того, как же у нас много пишущих. Причём пишущих не просто гладко – а по-настоящему ярко, серьёзно и хорошо. И выбирать из этого моря хороших стихов – нелегко. Точнее, говорить подборке «да» как раз легко и радостно – но гораздо чаще приходится говорить «нет» – таковы условия конкурса. О критериях моих, субъективных, я уже писала, повторюсь вкратце – случаются стихи, подкупающие свежестью, энергией, музыкой, своеобразием с первой же строки, они тебя держат до конца. Их искать не приходится, они сами себя покажут. В них есть формулы, которые запоминаются, которых ты не слышал никогда ранее. Стихи должны – завораживать.
Хочется поговорить о другом – что это значит, что нас стало так много? В чём причина этого, и в чём смысл?
Уверена, одна из важнейших причин – развитие интернета. Благодаря ему исчезло понятие провинции в поэзии. В самой далёкой глубинке поэт может быть услышан, поощрён – а значит, будет писать дальше, развиваться и расти. А раньше, до эры мировой паутины, человек просто бросал это занятие, не востребованное никем вокруг, или продолжал писать «белой вороной», но стимулов к росту не имел, и вне критики, вне конкуренции постепенно деградировал. Скольких талантливых поэтов мы лишились таким образом – можно только гадать. В условиях, когда невозможно было ни пробиться в печать, ни издать свою книгу, побеждали отнюдь не самые талантливые. «Талантам надо помогать. Бездарности пробьются сами» – именно об этом сказано.
И вот теперь иерархия перекроилась, перестроилась, потекла вода по сообщающимся сосудам, изменились рейтинги.
Когда в 90-е годы появилась возможность издавать свои книжечки хоть малым тиражом, – это был прорыв. И уж, конечно, истинным прорывом стал Интернет. И создатели многочисленных литературных сайтов, и организаторы конкурсов и фестивалей окончательно разрушили проблему провинциальности. Сегодня такой проблемы просто нет.
Но кто мог представить, что в условиях сетевых изданий, в условиях, когда можно издать свою книгу – поэтов станет ТАК много? Сколько нас? Мне представляется – не менее тысячи, если отбросить снобизм и не называть поэтами только свою тусовку. Ну если на Стихире около миллиона авторов, то 0.1% от Стихиры ведь можно уже называть поэзией, верно?
Как минимум тысяча. А может быть, и все пять.
Предлагаю ввести некое мистическое допущение – нас так много потому, что сама природа так хочет. Мирозданию мы для чего-то нужны. Возможно, чтобы кардинально улучшить нравы и помыслы современников. И в чём-то даже изменить ход истории – не смейтесь, я ведь не о реалиях говорю, а о Замысле.
Но для этого необходимо как минимум, чтобы современники нас читали – чего нет и в помине. Мы читаем стихи друг другу, а поскольку нас много – у нас возникает ощущение, что всё в порядке. Между тем мы не выполняем своей миссии, и природа производит пишущих всё больше и больше, чтобы наше количество наконец прорвало некую плотину и перешло в качество, чтобы хорошие стихи были услышаны вне поэтической тусовки, чтобы их запели по радио, чтобы они звучали в кинотеатрах и на стадионах, чтобы литературные журналы появились в каждом райцентре… Кто знает – на что мы тогда будем способны.
Ведь для такой огромной страны, как наша, тысяча поэтов – это капля в море, согласитесь.
Ольга Андреева
Магия чисел
Вновь среди белизны
лягут чёрные строчки,
ибо нет у весны
ни числа, ни отсрочки.
ГЯ
Седьмой раз мы проводим «45-й калибр». Семь – число интересное – простое, магическое, сказочное. Наверное, поэтому среди участников конкурса стали появляться сказочные персонажи. Не знаю даже, радоваться этому обстоятельству или огорчаться. С одной стороны, это означает, что конкурс наш приобретает всё большую популярность. Похоже, слух о нем прошёл не только по всей Руси великой, не только по всему земному шару, но достиг и неведомо где расположенного Лукоморья, обитатели которого оказались не чужды изящной словесности. С другой стороны – руки опускаются… Уважаемые потенциальные конкурсанты, наш альманах – не очередная соцсеть! Не стихира! Не ваш персональный сайт, где можно себя хоть мушкой, хоть грибочком, хоть любой абракадаброй именовать!
Нельзя всю жизнь играть и прятаться за маской, за выдуманным образом. «Не раздобыть серьёзной славы, покуда кровь не пролилась». А стихи – это и есть кровь. Это жизнь и даже больше. Это то, что требует «полной гибели всерьёз». По крайней мере, так относился к стихам поэт, чьё имя носит «45-й калибр». И если вы не готовы к «гамбургскому счёту», если у вас всего лишь хобби такое – складывать слова в рифму, или просто хочется пропиарить свою интернет-страницу за счёт посещаемости нашего альманаха, если вы ещё не разобрались, нужен ли вам этот самый серьёз, – не тратьте своё и наше время, не регистрируйтесь на сайте «45-й параллели» в шутку и/или под шутовскими прозвищами.
Весь этот крик души вызван несколькими неприятными инцидентами, случившимися в процессе модерации поступающих заявок. Казалось бы, есть вещи очевидные, которые оговаривать особо нет необходимости. Но вспомните знаменитую историю, в результате которой в инструкциях к микроволновым печам появилось предупреждение о том, что они не предназначены для сушки домашних животных. Вот так и у нас. Каждый новый сезон добавляет несколько новых пунктов в правила приёма произведений на конкурс. Конечно, эти новые пункты будут введены со следующего года, но хочу их озвучить уже сегодня.
Убедительная просьба к участникам: при регистрации указывайте, пожалуйста, своё реальное имя или постоянный псевдонимом, под которым вы публикуетесь. Заявки анонимов, зарегистрировавшихся под прозвищами/никами («Азачем Азачемов», «Змей Горыныч» и проч.) приниматься не будут.
Внимательно подумайте, прежде чем отправлять заявку. По просьбе участника можно снять уже принятую на конкурс подборку, но поскольку на её рассмотрение потрачено время модераторов и судей, то такое неуважительное отношение к работе нашей команды наказывается бессрочным запретом впредь принимать участие в конкурсе.
Стихотворные тексты, представляемые на конкурс, не должны содержать ссылки на другие интернет-ресурсы и/или любую другую постороннюю информацию.
На этом, пожалуй, и хватит о неприятном. Потому что хочется – о приятном. Потому что в очередной раз, дорогие наши конкурсанты, вы меня и, думаю, всю нашу команду удивляете и радуете. Каждый сезон открывает новые, неизвестные нам доселе имена интереснейших, самобытных, ярких поэтов. Пока анонимно делюсь своими находками.
Сначала – очень мной любимые поэтические афоризмы:
*
И смоет дождь кровавый пот,
Похожий на бордо в бокале...
Взойди со мной на эшафот,
Чтоб после встать на пьедестале...
*
Пусть двести лет струят молитвы
Молочный поминальный свет.
Бывает проигравший в битве –
В дуэли проигравших нет.
*
Я сплела венок из сельдерея
И легла устало на кровать.
Это хорошо, что мы стареем,
А иначе грустно умирать.
Огромное удовольствие получаю, когда обнаруживаю свежий взгляд на самые что ни на есть традиционные темы, на которые, казалось бы, сказать что-то без штампов невозможно. Но талант, преломляя впечатления в уникальном жизненном опыте, дарит нам вот такие, например, осени:
*
Вздыхая о минувшем лете,
таджик в оранжевом жилете
сжигает осень на костре
по подозренью в колдовстве.
*
рябит в глазах твоих апофеосень.
на пожелтевших трав простоволосье
наносят клёны сочные мазки.
и в капельках подсолнечного света
мерещатся безумие винсента
и сгустки медно-охровой тоски.
И вот такое, например, море:
*
Зажмурься! Ну же!
Не смотри!
Море – снаружи
и внутри!
Закроешь глаза – оно
не денется никуда.
Виноград –
нечто меньшее,
чем вино,
море –
большее,
чем вода,
большее,
чем прибой,
синева и соль.
Оно сродни философии,
совокупности воль.
Плывущий по воле волн –
волен.
Выброшенный на сушу –
болен
земным тяготением,
сомнениями,
смятением...
И вот такой туман:
*
В таком тумане можно умереть,
когда искажена вся суть пространства:
Вода повсюду, но исчезла твердь.
И ось земная – это просто жердь,
нет координат, а значит – постоянства.
В таком тумане точно пропаду,
пойду на звук и выйду в зябкой роще,
где, как и я, растерянно бредут
ушедшие.
Или первую весеннюю бабочку:
*
Апрельская пьянчужка, наркоманка –
капустница – как жалок твой полёт!
Но взгляду оторваться не даёт
от трепыханий, раз такая пьянка
и всё плывёт.
От солнца обалдевшей, ей бы в нише
понежиться, пригревшись, но опять
где верх, где низ нет времени понять:
воздушная волна уносит выше –
летать.
Быть первой трудно, надо быть с приветом.
На радость, на беду
какая сила выбросила в это
пространство ослепительного света,
оставила одну?
Радует диапазон жанров. Среди конкурсных стихов можно встретить великолепные образчики ироничной поэзии (особенно ценно, что это – самоирония, подтрунивать над ближним охотников много, но исчезающе мало количество способных себя, любимого, критиковать или видеть в смешном свете).
*
Поскользнувшись на льду
у всех на виду
солнечным зимним днём,
в минус 14, нижним бельём
прямо туда, где вода тверда,
рухнув, но это ещё – когда,
а прежде, почувствовав, что каблук
едет, и тело, отбившись от рук,
едет, пытаясь себя устоять
разбалансированно, и опять,
трижды опять в рукавицах и без
шаря чего-нибудь в противовес,
чтоб опуститься не очень-то на,
а приземлиться, как Роднина,
сделав фигурную ласточку же!
в быстром скольже...
вспомнила о душе.
И самую что ни на есть крутую метафизику можно обнаружить при желании:
*
Я помню затяжной бесцветный сплин.
Цыганский дождь снимает с почвы порчу.
Но почерк молний, пляшущих вдали,
для смертных, как и прежде, неразборчив.
Я помню... что не помню ничего,
того, что было, и того, что будет.
Лишь вечности
нечаянный зевок
меж выдохом
и вдохом
полной
грудью.
И, конечно же, не иссякает поток лирических строк, без которых, собственно, и нет поэзии как таковой.
*
между водонебьем
и древоречьем
причитает птица
по-человечьи.
на горбу неся
золотые ливни,
медноокий зверь
точит берег бивнем –
улетают в глубь
краснопёрок стаи.
и не важно, кем
мы друг другу стали –
здесь такой рассвет –
наливная дичка.
...приходи со мной
говорить на птичьем.
*
Если бы счастье можно было потрогать? Какое оно на ощупь?
Мягкое и горячее, немного шершавое, облизанное морским бризом.
Легко помещается на ладони, но рук не хватает объять.
Фарфорово-хрупкое и удивительно прочное. У него форма твоих запястий.
*
мир безусловен в этой тишине.
и только снег...
кругом один лишь снег,
подкрашенный густым ультрамарином.
молчи и ничего не говори.
мне всё уже сказали фонари
на фонарином.
*
и что с того,
что далеко–далёко
от всех твоих дождей
мои снега...
Для меня мои «найдёныши» – уже победители, независимо от того, станут ли они лауреатами или нет. Потому что любой конкурс в какой-то степени – лотерея. Хотя сложение разновекторных мнений членов судейской команды всегда приводит к закономерному результату – победителями и лауреатами нашего конкурса становятся поэты действительно самого крупного, «убойного» калибра. И всё же авторов, достойных лауреатского звания больше – в разы – чем мест в списке. От этого и грустно и радостно одновременно. Но радости – больше, к тому же она накладывается на приподнятое весеннее настроение, ведь «45-й калибр» неизбежен, как весна. В общем, как говорит один из наших конкурсантов:
*
Смех, солнце, воробьи
весной растят тротил анархии
в крови!
Лера Мурашова
Жизнь, стихи и апельсины
Наклонный жёлоб, по которому непрерывно катятся на тебя апельсины, и ты ловишь их, чтобы крупные – направо, а мелкие – налево… Этот бородатый анекдот про суперответственную работу (о ужас, каждую секунду принимаешь решение!) вспоминался мне в первые дни конкурса.
А потом я поняла, что всё не так страшно. Нужный мне апельсин не крупный и не мелкий. Он просто другой. Он тетраэдр, или светится изнутри, или просто бомба – не пропустишь.
У меня ведь уникальный опыт: в прошлом году впервые в жизни поучаствовала в конкурсе, а в этом году – впервые в жизни сужу. Можно было б сказать, что вдохнула атмосферу и снаружи, и изнутри, когда б не крайняя моя прошлогодняя беспечность. Отправила подборку – и жила спокойно до самой победы, пропустив все волнующие моменты полуфинала, финала, обсуждений… Потом порадовалась, конечно (если оценили – значит, нашла своих! ура!), но никакого конкурса так и не почуяла.
Зато сейчас – ух!
Прежде всего хочу доложить участникам, что каждый член жюри абсолютно самостоятелен в своих решениях, потому как компьютерная программа, в которой мы все работаем, предполагает безусловную автономность. То есть, сидим мы все в ней, находясь при этом в разных городах и даже странах, и оцениваем тексты вслепую друг от друга. И так в несколько этапов, постепенный отсев.
Во-вторых (это уже лично мои впечатления): когда тексты выкатываются на тебя в больших количествах и непрерывно, перестаёшь обращать внимание на имена авторов, видишь только сами тексты, которые, по идее, должны жить самостоятельно. А вот с этим как раз у нас проблемы. Потому что пишущих гладко, уверенно и профессионально сейчас много (про уровень «палка-селёдка» здесь не говорим), но большая часть из них лишь множит сущности. То есть плавает в некоем общекультурном поэтическом бульоне, пытаясь искать и вдохновение, и средства его выражения в том самом словесно-понятийном гуле, что с детства нам знаком. Причём делается это, скорее всего, не специально, люди думают, что так и надо. И шагают в их творениях Хароны с Большими Медведицами стройными рядами, да опутанные нитями (чаще всего – серебряными, нередко – дождя), и затосковали все дружно о детстве, в котором было хорошо, а сейчас – плохо, и заувядали вместе с осенью (что совсем уж неприлично, на грани плагиата, но дело в том, что и здесь воровство настолько… честное, из коллективного поэзосознания, что авторы, хорошие люди, будто велосипед изобретают!).
И катятся, катятся апельсины… И вдруг – вздрогнешь! И остановишь конвейер, перечитаешь, запомнишь имя поэта. Потому что – не автор, не участник конкурса, а именно – поэт. И как решился-то…
Настоящие стихи за лайки, баллы и «спасибо» не пишутся. Показать их публике – поступок. Если это не словесная эквилибристика и не холодная демонстрация определённого уровня мастерства. Если не зарифмованная проза (можешь высказать мысль в прозе – высказывай в прозе!). Это иной язык. Неожиданно рождающиеся новые смыслы на стыке привычных по отдельности слов, и угол зрения, от которого холодеет внутри, и бесстыдство первозданное Адамово. Это, если хотите, опредёленная религиозная практика, прорыв в иное, и читатель здесь, по большому счёту, ни при чём. Потому что рождён текст, которому нужно было родиться, а вот мы увидели – и причастны теперь… Как причастны мы к тексту древней молитвы святого – открываем молитвослов, читаем. Но вряд ли святой писал свой текст для нас…
Нет, я не хочу сказать, что все настоящие стихи устремлены в небо. По-разному бывает. Но одно, по-моему, обязательно: они всегда имеют особый, страшный вес. Простите за вульгарное сравнение, но как валюта должна быть обеспечена золотом, так стихи – жизнью. Иногда – прошлой, – выношенные. Иногда – будущей, – пророческие. Иногда – всей. А жизнь поэта всегда объёмнее, чем жизнь конгруэнтного ему обывателя, личность автора вообще бывает мельче его же дара, и это нормально, просто дар вынуждает обеспечивать стихи не только собственным золотом. Я не знаю, как работают эти механизмы, но они есть.
И поэты – есть. Наш «45 калибр» верное тому подтверждение.
Конкурс продолжается, и я от души благодарю всех участников за доверие и отвагу.
Наталья Разувакина