Хорошо, что я долго прожил, что нахожусь в здравом уме, что всё искусствоведческое у меня как бы хорошо разложено в памяти. Но и жалко. Я теперь короткое время пребываю в блаженно-тревожном тупике незнания, что ж собой представляет недопонятность в произведении нового для меня автора.
Именно в такую блаженную недопонятность меня ввергло 15-тистрочное произведение «Рефлексия» (2020) Невыежева.
Оказалось, что оно представляет собой произведение декадента.
Не знаю, читатель, хорошо ли я сделал, сразу дав результат. Ну такой у меня каприз потока моего сознания. А поток сознания – это тот преимущественный стиль, в котором я пишу статьи. Мне так удобно. Эгоист. Плюю на интересы читателя. Хоть и знаю, что многие такой стиль воспринимают как хаос, как неумение писать, как то, что наиболее удалено от нормы, какою пишут критику. А по мне – тем и лучше, потому что я противопоставил себя профессиональным критикам. Ещё и такой кукиш им показываю. А вам, читатель, придётся потерпеть.
Относительно декаданса у меня есть довольно свежее теоретическое, да простится мне, соображение.
Нет. Надо издали.
Все произведения искусства пишутся от вдохновения. Оно иногда, как аппетит, приходит во время еды. Но все – от вдохновения. А оно бывает или рациональное или иррациональное. При рациональном художник каким-то образом чувствует, что всё, готово: можно садиться и писать «текст». А при иррациональном – наоборот: ЧТО-ТО бередит душу, и освободиться можно только сев, и создав «текст», но КАК это сделать – большой вопрос. Начинаются муки «слова». (Я кавычки ставлю, чтоб не думали, что я только о литературе говорю.)
Иррациональное вдохновение довольно мучительно. Возможно, именно его имел в виду Иван Невыежев, кончив свой опус так:
«Поспать бы ещё часок
Прекрасное лекарство от поэтического настроения».
Я, в своём эстетическом экстремизме, произведения рождённые рациональным вдохновением, чем-то, в общем, знаемым, называю прикладным искусством. А рождённое иррациональным вдохновением – неприкладным искусством. Оно побуждаемо подсознательным идеалом автора, его сознанию не данным (потому и муки слова).
Подсознательных типов идеалов – не стану рассказывать, почему – очень мало (грубо - 6). И они – опять грубо – повторяются (в теоретическом упрощении) в одной и той же очерёдности, плавно превращаясь друг друга. То есть идеалов – не типов – бесконечное множество, но удобно говорить о 6-ти типах. Они – естественны. Потому что подсознательны.
А те, что от сознания – противоестественны. И их без оговорок бесконечно много. И одним из таких, осознаваемых, идеалов является декадентство. (Что и является для меня самого новостью: недавно додумался).
Если я найду описание психологического состояния декадента, и оно, по сути, совпадёт с текстом «Рефлексии», это будет означать, что в произведении только видимость недопонятности, и это есть произведение декадента, призванное усилить неконструктивное переживание.
Тут я должен признаться, что думал не так, как пишу, вот, в статье. Я с самого начала стал рыться в памяти, что мне эта «Рефлексия» напоминает. И с третьей попытки я нашёл подходящее место.
Вот только придётся напрячь, читатель, все ваши умственные силы, чтоб, читая цитату, понимать. Может, придётся не раз и очень медленно перечитать. – Итак.
«…нас в жизни интересует не целое человека, а лишь отдельные поступки его, с которыми нам приходится иметь дело в жизни, в которых мы так или иначе заинтересованы. Как мы увидим дальше, менее всего в себе самом мы умеем и можем воспринять данное целое своей собственной личности. В художественном же произведении в основе реакции автора на отдельные проявления героя лежит единая реакция на целое героя, и все отдельные его проявления имеют значение для характеристики этого целого как моменты его. Специфически эстетической и является эта реакция на целое человека-героя, собирающая все познавательно-этические определения и оценки и завершающая их в единое и единственное конкретно-воззрительное, но и смысловое целое. Эта тотальная реакция на героя имеет принципиальный и продуктивный, созидающий характер. Вообще всякое принципиальное отношение носит творческий, продуктивный характер. То, что мы в жизни, в познании и в поступке называем определенным предметом, обретает свою определенность, свой лик лишь в нашем отношении к нему: наше отношение определяет предмет и его структуру, но не обратно; только там, где отношение становится случайным с нашей стороны, как бы капризным, когда мы отходим от своего принципиального отношения к вещам и миру, определенность предмета противостоит нам как что-то чужое и независимое и начинает разлагаться и мы сами подпадаем господству случайного, теряем себя, теряем и устойчивую определенность мира» (Бахтин. http://teatr-lib.ru/Library/Bahtin/esthetic/#_Toc225599032).
Именно раздрай Невыежев и воспел. Довольно квёлый идеал им двигал. Вполне осознаваемый. Сравните его текст с обобщающими словами Бахтина. То есть это произведение прикладного искусства. Которых я – в полемическом раже (из-за неприятия учёным миром целесообразности такого теоретического допущения как подсознательный идеал автора) – называю второсортными.
Мне могут возразить: «Но вы ж сами заметили иррациональное настроение в последних двух строках! А иррациональное, по-вашему же, это от имения подсознательный идеал».
Я на это возражу так.
Не надо путать лирическое «я» с автором. «Я» пусть себе думает, что он поэт. Но автор воспевает не поэтическое, имеющее «продуктивный, созидающий характер», а раздрай. Дальше в книге Бахтина это называется срывом голоса. То есть Бахтин как бы солидарен со мной-экстремистом, считающим произведения прикладного искусства второсортными.
16 октября 2020 г.