Уйти. Остаться. Жить. Антология литературных чтений «Они ушли. Они остались». Т. II в 2-х ч. /
Сост.: Б.О. Кутенков, Н.В. Милешкин, Е.В. Семенова. – М.: ЛитГОСТ, 2019. – 388 с./456 с.
В моих руках две части нового, второго по счету, тома антологии «Уйти. Остаться. Жить». В 2012 году Борис Кутенков и Ирина Медведева организовали в Москве литературные чтения «Они ушли. Они остались», тогда-то и возникла идея составить собрание имен и стихов, по крошкам, обломкам, фрагментам собрать воедино наследие забытых поэтов. Позже к энтузиастам присоединились коллеги – Елена Семенова, Владимир Коркунов, Николай Милешкин. В 2016 году настал час итогов и первый том антологии увидел свет.
Нередко можно услышать: «Не люблю антологий, они обедняют живой мир искусства, пытаются его расчленить и высушить». Само это слово – ἀνθολογία – происходит от греческого «собирать цветы». Нет сомнения, книга «Уйти. Остаться. Жить» станет для читателя поэзии ошеломляющим открытием, открывающим яркий сверкающий мир, до этого знакомый лишь по отдельным цветкам, лепесткам, гербариям.
Объективных антологий не бывает. Подбор имен, стихов, и особенно комментарии всегда носят откровенно субъективный характер. Может быть, это издание и не свободно от просчетов в выборе стихов, спорно в анализе творчества, но, я уверен, любой человек найдет в нем что-то для себя драгоценное, стоит лишь вчитаться и вдуматься.
Когда в современных литературоведческих статьях встречается благородный набор имен – Ахматова-Цветаева-Пастернак-Мандельштам-Бродский – как авторов, единственно определивших литературную традицию наших дней, то с удивлением хочется спросить: а где же все остальные?
В поэзии последних десятилетий немало «белых» пятен, судьбы многих поэтов покрыты мраком. Мастеров названо много, поэзии невпроворот, вокруг толпятся «ряженые» – участники литературного маскарада, но... не у всякого из стихотворцев душа живая.
Творческий путь… Для поэта он един и логичен в своем движении. Подлинные стихи нередко сокрыты, их тайна познается не сразу, не всегда и не всеми, она зыбка и изменчива. Некоторые авторы лучше понимаются совокупностью стихов, а не отдельными стихами.
По своей природе поэты – песнопевцы, пииты, барды – болезненно самолюбивы, нетерпимы, переоценивают самих себя и часто недооценивают друг друга. Всех их примиряет читательская любовь. Но что греха таить, мы, читатели, считающие себя знатоками, плохо знаем своих гениальных современников...
Все хорошие стихи об одном и том же: о любви и смерти. Вероятно, строками, имеющими пророческий смысл, поэт накликает на себя несчастье. «Он не дожил трех месяцев до своего …летия. Ничто не предвещало близкой трагедии» – такое вам доводилось слышать не раз.
Дороги и судьбы, мир душевных междоусобиц и смертельных разладов... Такие разные люди, несхожие биографии!..
При своей жизни пользовался громкой и заслуженной славой, его читали, у него учились. Проявил себя многосторонне. Его поэтическое дарование не подвержено ни малейшему сомнению. Перед смертью был на вершине поэтической славы...
За долгую жизнь написал много стихотворений, среди них немало мимолетного и просто незначительного, но некоторые из них закономерно ставят его вблизи самых авторитетных мастеров слова его поколения.
Едва он начал писать, голос его был услышан. Руководимый верной поэтической интуицией, избегал каких-либо подражаний. Понятие свободы было основным принципом его натуры, вскоре приобрел репутацию вольнодумца. Отошел от соратников, сосредоточенных на таких сентиментальных чувствах, как умиление своими печалями и жалобные сетования на судьбу. Стал изгоем. Изменил и углубил... Создал немало экспериментальных произведений. Прожил тяжкую и полную лишений жизнь.
Его любили, но плохо понимали. Издавали книгу за книгой, причесывая сочиненное им и кастрируя. Его стихи требовали огромной работы читательской души, высокой культуры, а в стране был всеобщий дефицит... Позже сочинили гимны: «Теперь, когда мы, наконец, поверили, что N великий поэт, он начал открывать свои глубины, образовывать наши чувства, наше отношение к жизни и мирозданию... Все, созданное им – единый поэтический мир, где…»
Он не умел писать стихи – он их выдыхал. Иногда с перегаром, иногда – без. Поражал его нюх на поэзию, звериный нюх на истину, и удивительная гармоническая точность. Прошел путь одиночки через яростный протест против серости, беспамятства, беспросвета. Главное событие в его бесславной поэтической судьбе – стихи в заводской газете и самиздат. Болезнь подступила с роковой беспощадностью...
Авторы антологии «Уйти. Остаться. Жить» составляют лишь небольшую часть запутанной мозаики современной русской культуры в целом. Большинство из них не пользуется мировой славой, их книги не издаются миллионными тиражами. Ряд поэтов возникает лишь смутными силуэтами, а стихи – случайными оазисами в пустыне. Невольно вспоминается строка из стихотворения Николая Огарева: «Так вы меня не позабыли?..»
Чем пристальнее мы вглядываемся в их имена, вчитываемся в волшебные строки, тем выше звучат регистры их голосов, отчетливее и тоньше модуляции, явственнее проступают живые души.
Это собрание стихотворений для посвященных, оно будет принято и понято лишь определенной аудиторией. Если составители «Уйти. Остаться. Жить» и повинны в каких-то умолчаниях и, как кому-то покажется, в искажениях, то это целиком можно оправдать… Всякий интуитивный момент, всякий субъективный выбор и случайное замечание столь же необходимы для художественной оценки, как точный факт и объективная истина. Цель составителей антологии благородна. Совершая священный обряд поклонения перед любимыми стихами и их авторами, единомышленники вносят неоценимый вклад в дело спасения нашего поэтического наследия от забвения.