Виталий Нефёдов – сорокапятилетний крепкий мужчина среднего роста, с коротким ёжиком волос на голове и небольшими, светлыми глазами навыкате, наконец-то добрался до администратора подмосковного санатория «Звенигород». Он положил перед ней свой паспорт и распечатанную из интернета путёвку в санаторий.
– У вас заказан двухместный номер на третьем этаже, – приветливо объявила ему худенькая сотрудница за стойкой, предварительно уточнив о нём информацию в компьютере, и продолжила: – С вип-питанием и обычным режимом пребывания без лечения. Кстати, для отдыхающий у нас здесь проводится много всяких мероприятий: танцы, песни под караоке, распродажи всякие, экскурсии по Звенигороду или в Саввино-Сторожевский монастырь, например. Кстати, завтра по самой нашей усадьбе будет экскурсия. У нас ведь тут очень историческое место. Сам император Павел Первый здесь гулял…
– Хорошо, хорошо. Только меня ваши исторические места нисколько не интересует. Мне бы просто отдохнуть, – кивнул Нефёдов и, переступив с ноги на ноги, поторопил молодую женщину: – А можно мне уже поскорее в свой номер? Я же сразу после работы к вам приехал. Хочется передохнуть до ужина.
– Да-да, конечно, – засуетилась та. – Вот ваш ключ от номера, а я вас пока дооформлю и за своими документами можете спуститься вечером. Ваша спутница подъедет позже?
– Передумала она. Я один буду жить, – нахмурился Нефёдов.
– Конечно, конечно, как скажете, – понимающе кивнула сотрудница санатория.
Нефёдов поднялся на лифте на третий этаж и по длинному коридору направился в поисках своего номера. Войдя в небольшое светлое помещение, он окинул придирчивым взглядом две застланные покрывалами кровати, видавшие виды мебель, в баре нашёл посуду и электрический чайник. Открыв дверь в туалет, он с одобрением пощупал белый махровый халат, висевший на плечиках, лежавшие здесь же полотенца, приоткрыл стеклянную дверцу душевой кабинки, и остался всем доволен.
Поставив на специальную подставку у кровати свой чемодан, он раскрыл его и тяжело вздохнул, глянув на лежавшие в беспорядке вещи. Эта идиотка Вика, которую он собирался сегодня привезти с собой в санаторий, вновь устроила ему вынос мозга тем, что в очередной раз стала верещать про загубленные годы и пропавшую молодость из-за того, что он отказался покупать ей новую «Шкоду». А кто она такая? Ни мать, ни сестра, ни жена, в конце концов! Живёт в его квартире два года, а сама даже полы мыть так и не научилась – вечно мусор по углам оставляет. И вообще, толку от неё никакого. Задержалась у него только потому, что сама секс по потери пульса любит, да и ещё скорее из-за привычки – Нефёдов очень не любил перемен. Но вчера эта неврастеничка просто довела его до того, что он сам вызвал ей такси и отправил ночью к её же сестре. Поэтому утром сам впопыхах накидал вещи в чемодан как попало и, сразу же после работы уехал на недельку в санаторий, чтобы отдохнуть от всех.
Нефёдов вздохнул и принялся выкладывать вещи из чемодана на полки высокого – до потолка шкафа.
«Однако, какая же здесь звукоизоляция!», – неожиданно подумал он, вдруг осознав, что не слышит ни звука – ни со стороны улицы, ни со стороны коридора. – « Как это им удалось? Молодцы, хоть высплюсь, наконец. А то дома, то соседи долбят-сверлят, то этажом выше дети носятся как угорелые».
Нефёдов успел принять душ и уже в расслабленном состоянии направился в столовую. Полная, крашенная в рыжий цвет, диетсестра заученно улыбнулась ему и сама показала, где наливать чай, брать хлеб и показала столик, за которым уже сидели три разновозрастные женщины. Увидев его, дамы заметно оживились, но Нефёдов, приехавших отдохнуть именно от женского общества, равнодушным кивком сразу дал понять, что им ничего не светит. Он прекрасно понимал, что в стране дефицит на нормальных мужиков всех возрастов, но не он же в этом виноват и сейчас не собирался отдуваться за этот самый дефицит. С неприступным видом мужчина, молча, поел под скомканный разговор растерявшихся женщин и, сухо пожелав им хорошего вечера, вышел из столовой.
Далее Нефёдов прошёлся с целью ознакомления по холлу основного пятиэтажного корпуса и, спустившись вниз, вышел на улицу. Прогретый, летний воздух, пронизанный хвойным ароматом, ударил ему в лицо. Ласковые, но ещё жаркие лучи шедшего на закат солнца, ясно освещали стоявшую неподалёку небольшую светлую, заброшенную церковь с блестевшими золотыми крестами на куполах.
– Хм, какие необычные кресты, – вполголоса произнёс Нефёдов, щурясь на них. Он прошёл вдоль корпуса санатория сложенного из гладкого красного кирпича, и сразу за поворотом налево ему открылась неширокая асфальтовая дорога, уходившая вниз между вековыми, светло-коричневыми, смолянистыми стволами мачтовых сосен. Небольшие кустарники зеленели между ними. Солнце уже не попадало сюда и из, начинавшего погружаться в сумерки, леса потянуло хвойной свежестью и прохладой.
«Пойду, подышу целебным воздухом, а то в Москве только и дышишь бензином. Одни машины во всех дворах. Устроили, понимаешь, Гарлем», – подумал Нефёдов, и ноги сами понесли его по спускавшейся вниз асфальтовой дороге. Он шёл не торопясь, вдыхая полной грудью напоенный хвойным ароматом воздух, вокруг него ещё продолжали звонко щебетать лесные птахи, изредка попадались прогуливавшиеся там же мужчины и женщины.
– Да, там одно дерево прямо с корнем вырвало… огромное такое, ещё, наверное при прежних хозяевах посажено было…. – донёсся до Нефёдова женский голос. Мимо него прошли две дамочки за шестьдесят в белых панамках, вполголоса обсуждая эту новость.
Нефёдов не придал особого значения услышанному, неторопливо шагая вперёд. Внезапно он заметил отходившую от асфальтовой дороги утоптанную тропинку и бездумно шагнул на неё. Земля под ногами оказалась мягкой, песчаной; ещё нежная невысокая зелень ковром стелилась вокруг, сумерки становились всё гуще, а птичий гомон всё тише. Нефёдов поднял глаза и увидел, что сквозь стволы деревьев где-то выше белели стены какой-то постройки и, сойдя с тропинки, сквозь низкие кустарники зашагал в ту сторону. Неожиданно, чуть в стороне, он увидел на земле большое поваленное дерево и сразу понял, что именно о нём говорили прошедшие некоторое время назад мимо него женщины. Он подошёл ближе и присвистнул от удивления – дерево и впрямь, похоже, было очень старое – ствол его шириной доходил ему чуть ли не по грудь. Изломанные зелёные ветки ещё источали терпкий хвойный аромат. Толстые обрывки корней устрашающе торчали в разные стороны от большого корневища, вздыбившегося над землёй. Прямо под корневищем темнела неглубокая, широкая яма. Отчётливо пахло сырой землёй и прелыми листьями. В лесу стало совсем тихо, сумерки вокруг усилились, и потянуло ночной прохладой. Нефёдов поёжился, но уходить не торопился, пытаясь уже в полумраке рассмотреть толстые корневища. Он потрогал рукой ещё влажные от древесного сока места надрывов, шагнул ближе к центру корневища высотой в его рост, и неожиданно его правая нога провалилась куда-то вниз.
– Чёрт! – воскликнул он, почти упав ничком и успев схватиться за обрывок толстого корня, удержался и потянул правую ногу к себе. Но это ему не удавалось, и он понял, что за что-то зацепился. Тогда Нефёдов опустился на пятую точку и, помогая себе левой ногой, сильно дёрнулся и выдернул правую босую ногу из ямы. Кроссовок с носком остался где-то в земле.
– Вот чёрт! – раздражённо воскликнул он опять и, стараясь удержаться на одной ноге, чтобы не запачкать ногу, нагнулся к яме. – Ничего не видать! Угораздило же меня залезть в эту яму! Придётся сейчас искать кроссовок в земле. Хорошо хоть зажигалку взял с собой, – раздосадовано пробормотал он и, щёлкнув последней, вновь склонился к яме. Яркий свет в окружавшей темноте осветил песчаные комки и обрывки корней, где бегали какие-то потревоженные жучки и быстрые многоножки.
– Фу, мерзость! – брезгливо поморщился Нефёдов, но делать было нечего, и он рукой начал шарить в яме. Полувлажная почва мелко крошилась между его пальцами, запах прелых листьев ударял прямо в нос.
– Слава богу! – пробормотал Нефёдов, нащупав боковой край кроссовка, и аккуратно потащил за него вверх, чтобы не попасть себе в лицо ошмётками земли и мелких корней. – Тяжёлый, гад! Земля-то когда в него успела так набиться?.. Это ещё что такое?!
Нефёдов, вытащив кроссовок, при свете огонька зажигалки вдруг увидел торчащий из него обсыпанный землёй какой-то тёмный свёрток. В этот момент пламя огонька, несмотря на безветрие, вдруг затрепетало, и Нефёдов явственно почувствовал странный терпкий запах. Ему стало не по себе и он, держа одной рукой странный свёрток, завёрнутый в полуистлевшую ткань, второй быстро вытряхнул землю из кроссовка и, натянув его на босу ногу, огляделся по сторонам. Над головой высоко в ночном небе безмолвно чернели макушки сосен. Между ними уже серебрились крохотные звёздочки. Вокруг самого Нефёдова стало совсем темно, и только огонёк зажигалки скупо освещал яму под корневищем поваленного дерева. Внезапно он услышал где-то ближе к стоявшему наверху светлому зданию женский смех, чьи-то разговоры и с облегчением вздохнул: – Тьфу, зараза! Пора валить скорее к себе в номер. А то чёрти что уже начинает мерещиться. Только хоть взглянуть, что за клад мне так неожиданно достался, – и он опустился одним коленом на землю.
Нефёдов левой рукой держал горящую зажигалку, а правой положил свёрток прямо на землю и развернул его – прямо перед ним лежала металлическая шкатулка с какими-то узорами.
– Смотри-ка, точно клад! – взволнованно прошептал Нефёдов и быстро гляделся по сторонам. – Почернел-то как металл. Интересно, что там?!
Он достал из кармана немецкий перочинный нож, который всегда носил с собой на всякий случай, с усилием вогнал лезвие между стенками шкатулки и с силой нажал. Крышка шкатулки отскочила, и на землю упали какая-то тёмно-красная тряпка и маленький, раскрашенный солдатик.
Подсознательно ожидавший увидеть в шкатулке старинные драгоценности или уж золотые монеты на худой конец, Нефёдов разочарованно поднял солдатика и поднёс к глазам поближе: – Игрушка какая-то…
Неожиданно он правой щекой почувствовал странный холод; ноздри ощутили вновь слабый аромат какого-то необычного, терпкого запаха и прямо рядом с его головой послышался отчётливый мужской вздох. Нефёдов застыл на месте, ноги у него сделались ватными и холодные мурашки побежали по спине.
– Кто здесь? – в ужасе прошептал он, боясь глянуть в ту сторону. Но вокруг стояла тишина и ночная темнота пугала Нефёдова своей неизвестностью и неведомыми опасностями. Он судорожно сжал в руке свою находку и опрометью кинулся в сторону белевшего где-то наверху здания, ориентируясь на просветы между черневшими, могучими стволами деревьев. Внезапно лес закончился, и Нефёдов выбежал на широкую просеку, раскинувшуюся по склону вверх прямо к старому зданию усадьбы. Тут из-за туч показалась ущербная, стареющая луна и осветила всё вокруг мягким, полупрозрачным молочным светом. Нефёдов оглядевшись, убедился, что он один, и никто его не преследует. Он нервно усмехнулся: – Вот идиот-то! Как перепугался-то! В такой темноте чего только не померещиться!
Мужчина с облегчением выдохнул и быстрым шагом направился вверх по склону в сторону светлого старого здания. Кинув на ходу взгляд на постройку, он невольно замедлил шаг, залюбовавшись открывшимся необычайно красивым видом: залитое лунным светом старинное двухэтажное здание с высокими колоннами словно парило над землёй и поражало воображение своей необычной красотой и чёткими пропорциями. Чёрные оконные проёмы резко выделялись на фоне почти белых, лунных стен. Но что-то было не то в этом сказочно красивом видении, что-то смущало Нефёдова и, продолжая подниматься по освещённому полупрозрачным лунным светом склону, он понял, что это большое здание безжизненно и безлюдно.
– Скорее всего, это у них музей здесь находиться, – как-бы успокаивая самого себя, пробормотал мужчина, перелезая через невысокую балюстраду. – Интересно, а как отсюда пройти к моему корпусу? – пробормотал он, оглядываясь вокруг в поисках гуляющих отдыхающих. Как назло всё вокруг было тихо и пустынно. По привычке, Нефёдов глянул на часы и присвистнул от удивления – до полуночи оставалось несколько минут.
– Ничего себе я погулял! – воскликнул ошарашено мужчина, разглядывая оловянного раскрашенного солдатика и металлическую шкатулку: – Это что же получается, что я почти три с лишним часа под тем упавшим деревом провозился?!
Он ещё раз огляделся вокруг, кинул машинально взгляд на здание и замер – в верхнем крайнем окне смутно проглядывали очертания человеческой фигуры. Нефёдов, всегда гордившийся своей фотографической памятью, мог поклясться чем угодно, что несколько минут назад, когда он поднимался по склону, все окна здания были черны и пусты. В какой-то миг ему вдруг показалось, что человек смотрит прямо на него, и он нерешительно помахал ему рукой. Вдруг смутно белевшая в тёмном проёме окна фигура в ответ тоже подняла руку в белой перчатке. Холодный пот мгновенно прошиб Нефёдова, и он опрометью кинулся вправо вдоль темневших окон одноэтажного крыла здания, к одиноко горевшему фонарному столбу.
В этот момент из-за угла крыла здания показалась маленькая женская фигурка в длинной юбке и светлой соломенной шляпке с широкими полями.
– Ой, слава богу! Хоть одна живая душа! – с облегчением выдохнул Нефёдов и кинулся ей наперерез. – Скажите, пожалуйста, как мне попасть в жилой корпус? А то я здесь совсем заблудился, да ещё и мерещиться начало чёрти что.
Женщина, молча, не поднимая головы, бесшумно проскользнула мимо него. Нефёдов опять почувствовал аромат необычного терпкого запаха. Он протянул было руку в сторону удалявшейся женщины, чтобы повторить свой вопрос, но тут же резко замолчал – в призрачном лунном свете он чётко увидел, что силуэт женщины не отбрасывает тень…
Неожиданно в чёрных окнах одноэтажного крыла здания замелькали огоньки, их становилось всё больше и наконец, всё помещение изнутри осветилось каким-то странным слабым матово-сиреневым цветом. Нефёдов от неожиданности отпрянул назад. Он зачарованно смотрел, как маленькая женская фигурка в шляпе поднялась по ступенькам небольшой деревянной лестницы и неожиданно повернула голову в его сторону. Нефёдов тихо, сдавленно всхлипнул – он мог поклясться, что из-под шляпки с вуалью на него посмотрела кошачья морда. В тот же момент женщина отвернулась и на его глазах буквально просочилась в стену здания.
– Я сплю… мне это всё снится… – ошеломлённо пробормотал Нефёдов, изо всех сил щипля себя за бедро и пытаясь унять бешеное сердцебиение. – Так не бывает… или бывает, но только в кино…
Неожиданно до него донеслись звуки настраиваемой скрипки, в освещённых слабо-сиреневым отсветом окнах замелькали какие-то тени и откуда-то издалека послышались женский смех, плохо различимые голоса…
– Что же за чертовщина здесь твориться?! – неожиданно осмелел Нефёдов. Он никогда не был суеверным человеком, всегда точно знал, что нелепые приметы придумали люди ради каких-то своих целей. И всегда поступал наперекор этим предубеждениям. Вот и сейчас он ясно понимал, что перед ним разыгрывается какой-то дурацкий спектакль, но никак не мог понять, кому это было нужно и для чего. И почему именно для него? Ведь отдыхающие уже спали, и здесь он сейчас был совершенно один. И раз это не сон, то он, вопреки зародившемуся внутри него страху, должен был сейчас попытаться разобраться с теми идиотами, что решили сделать из него какого-то подопытного кролика.
Нефёдов с опаской, почти на цыпочках, подкрался к окну и заглянул вовнутрь. То, что он увидел – напомнило ему кадры из исторического фильма. В небольшом полупустом зале, залитым странным матово-сиреневым цветом, медленно расхаживали мужские и женские фигуры разодетые в одежды восемнадцатого века: длинные платья, веера, камзолы и панталоны… В руке каждого из них были палочки с итальянскими масками с чётко прорезанными отверстиями для глаз и застывшей, нарисованной улыбкой или гримасой гнева или отчаянья. Фигуры, казалось, двигались беспорядочно, но в какой-то момент они неожиданно выстроились в два ряда, образовав между собой подобие прохода от внутренней белой двери. Нефёдов, забыв обо всём, с волнением продолжал наблюдать за происходящим. Внезапно белые двери распахнулись, и в чёрном проёме возникла невысокая мужская фигура в высоком белом парике. Мужчина также держал маску у лица. Он шагнул в зал и в этот момент все присутствовавшие застыли в почтительном поклоне. Мужчина уверенно прошел между ними к удобному стулу с высокой спинкой и, сев на него, величественно кивнул и, видимо, что-то произнёс. Люди тотчас же зашевелились, и стали строится в пары для танца.
Раздосадованный тем, что он ничего толком ничего не может разобрать, Нефёдов, почти прильнул лицом к окну и, нечаянно стукнув по стеклу краем шкатулки, замер. Фигуры в зале все как один повернули головы в его сторону, и Нефёдову стало не по себе от такого количества белых масок с чёрными прорезями вместо глаз, смотревших в его сторону. Мужчина в белом парике, сидевший на стуле с высокой спинкой тоже посмотрел на него. В этот момент у Нефёдова зазвонил мобильный телефон. Он судорожно полез в карман, пытаясь достать аппарат, и нечаянно выронил его на землю. Чертыхаясь, он быстро поднял мобильник, и в этот момент звонок прекратился. Нефёдов глянул на дисплей – звонок был от этой идиотки Вики. «Ладно, сейчас пойду к себе в корпус и перезвоню по дороге… Интересно, что это за мужик в белом парике?» – лихорадочно подумал он, вновь прислоняясь лицом к окну. Фигуры людей так и стояли, замерев на месте, и сквозь маски смотрели в его сторону. Но стул с высокой спинкой был пуст… Нефёдов глазами поискал мужчину в белом парике среди всех участников бала, но не нашёл. Какое-то странное предчувствие охватило его… Он внезапно вновь почувствовал уже знакомый ему терпкий аромат, и у него сразу похолодело внутри. Кто-то опять тяжело вздохнул за его спиной…
Нефёдов словно врос в землю, ощущая спиной ледяной холод. Боясь пошевелиться, он, не поворачивая головы, перевёл взгляд немного в сторону и чуть не вскрикнул от ужаса – за его отражением в стекле, на фоне ночного, почти чёрного леса ясно отсвечивал белый парик того самого мужчины. Белая маска вместо лица с чёрными разрезами для глаз, устрашающе выглядывала прямо из-за правого плеча Нефёдова. Он, полный леденящего ужаса, резко обернулся – только лес чернел перед ним, и высоко в небе сияла таинственным светом ущербная луна.
«Фу-у, померещилось», – судорожно вздохнул он, чувствуя как холодный пот, заструился по его спине. Нефёдов снова повернул голову к окну и, вздрогнув всем телом, в смятении отпрянул назад: прямо перед ним за стеклом стоял тот самый мужчина в высоком белом парике. Он неожиданно отвёл в сторону руку с маской и Нефёдов, к своему ужасу увидел, что на него смотрят чёрные глазницы человеческого черепа. Фигуры, стоявшие за спиной мужчины в белом парике, неожиданно сделали тоже самое, и Нефёдов, словно в кошмарном сне, часто и судорожно задышал, увидев как к окну стали приближаться человеческие скелеты в старинных костюмах и париках.
Едва слышно взвизгнув, Нефёдов на тяжёлых, ватных ногах побежал за торец одноэтажного здания и неожиданно увидел неподалёку вправо от себя высокое, тёмное здание основного корпуса с освещённым холлом на первом этаже и несколькими разбросанными по этажам светящимися электрическим светом окнами в номерах ещё не заснувших отдыхающих.
– А-а-а, – подвывал, дрожа от пережитого ужаса Нефёдов, с трудом перебирая ногами. Он несколько раз оглянулся, и только убедившись, что никто его не преследует, немного сбавил в скорости, пытаясь отдышаться и придти в себя.
«Что?! Что это было?!» – мысли путались у него в голове, перед глазами ещё стояли человеческие черепа в париках и кружевных воротничках, зловеще смотревшие из-за стекла окон одноэтажного крыла особняка. – « Мне же не поверят, никто не поверит! Скажут, что был пьян, обдолбан или ещё хуже – сошёл с ума. Вызовут психушку, а там фиг докажешь, что ты не верблюд…Нет уж, лучше пока молчать. А завтра… даже не знаю, что будет завтра. Но я же ясно видел их всех, я их точно видел…»
Нефёдов постучал уже в запертые стеклянные входные двери и так был рад появившемуся живому заспанному охраннику, что готов был его расцеловать. Но сдержавшись, Нефёдов ограничился искренними извинениями за своё опоздание и, продолжая крепко сжимать в левой руке металлическую шкатулку, побежал по ступенькам вверх на свой этаж. Ехать в лифте ему почему-то категорически не хотелось.
Войдя в номер, Нефёдов быстро включил везде свет и наглухо зашторил тяжёлыми портьерами окна, стараясь не смотреть на лоджию, за которой стояла пугающая ночная беспроглядная тьма. Потом он достал из шкафа электрический чайник и, приготовив себе крепкий, почти чёрный сладкий чай, сел с чашкой в руках и тупо уставился в работающий телевизор. Привычная обстановка, свет и бодрые голоса ведущих в телевизоре понемногу успокоили Нефёдова, и он начал размышлять: « Может завтра уехать отсюда к чёртовой матери и постараться забыть всё это как страшный сон?! Кому рассказать? Ведь никто не поверит в эту чертовщину… Точно к психиатру отправят… Но я же реально всё это видел!.. Эту толпу скелетов в маскарадных костюмах!.. Ладно, надо ложиться спать, а утром я подумаю, что дальше делать».
Нефёдов достал из чемодана пакетик с лекарствами, которые предусмотрительно брал с собой в каждую поездку. У него был диабет в начальной стадии, поэтому врач назначил ему кое-какие препараты для постоянного употребления. Из пакетика Нефёдов достал таблетку снотворного и, закинув в рот, быстро запил остатком уже остывшего чая. Минут через двадцать он провалился в глубокий сон.
Утром он проснулся от того, что где-то сильно хлопнула дверь, и в общем коридоре послышалось шарканье чьих-то ног.
– Так сегодня же будет эта экскурсия. Я была на ней в прошлый заезд. Мне очень понравилось, – продребезжал прямо под дверью Нефёдова старческий женский голос. – Наталья Сергеевна так увлекательно всё рассказывает. Прямо всю историю этой старинной усадьбы знает досконально, – Нефёдов попытался вслушаться в удалявшийся голос старухи, но дальше уже было ничего не разобрать и он, вздохнув, сел на кровать. По всему номеру горел свет и Нефёдов, встав, с какой-то опаской отдёрнул тяжелые портьеры. Ясный летний свет залил небольшую комнату. За окном зеленели стройные мачтовые сосны. Нефёдов открыл дверь лоджии и шагнул в неё – звонкий птичий гомон разносился над большой зелёной поляной позади основного корпуса. Утренний воздух был чист и свеж и напоен ароматами цветущих растений. Вся эта красота вселила в Нефёдова уверенность и он, ободрённый утренним светом, умывшись, пошёл на завтрак.
По дороге к столовой, мужчина увидел на стене большой стенд с разнообразными статьями про санаторий. Ему сразу в глаза бросился светло-желтый альбомный лист, на котором было отпечатано приглашение для отдыхающих на экскурсию по самой усадьбе Введенское на территории, которой и находился сейчас санаторий. Состояться экскурсия должна была сразу после обеда.
– Вот где я, возможно, смогу хоть что-то прояснить для себя, – пробормотал про себя Нефёдов и постарался запомнить время и место сбора для всех желающих.
Все дальнейшие часы до назначенного времени Нефёдов просидел в номере. Он без особого интереса повертел в руках ещё раз найденную накануне шкатулку и маленького, раскрашенного солдатика. С брезгливостью, двумя пальцами, подержал перед носом пару минут мягкую, попорченную временем женскую перчатку кирпичного цвета и небрежно кинул её в корзину с мусором. В этот же миг он вздрогнул всем телом от внезапно захлопнувшейся двери на лоджии. Повеяло каким-то холодом, и вчерашние страхи вновь моментально ожили в его душе. Нефёдов осторожно огляделся по сторонам – всё было как обычно, но отчего-то ему стало не по себе, и, захватив с прикроватной тумбочки мобильный телефон и часы, он поспешно вышел из номера.
До обеда мужчина погулял по большой территории усадьбы, сделал несколько звонков, в том числе и своей нынешней пассии Виктории. Та, как обычно, беспрерывно тараторя, вылила на него ушат новостей, привычно обвинив его во всех смертных грехах, и сама же, накрутив себя до упора, отключила свой телефон. Нефёдов пожав плечами, только облегчённо вздохнул и направился в столовую.
Погружённый в свои раздумья и переживания, он опять сухо поздоровался со своими соседками по столу. Те переглянулись и, коротко ответив ему, продолжили свой разговор. Ровно в три часа Нефёдов стоял у входа в основной корпус и ждал сбора группы экскурсантов. Постепенно стали подходить отдыхающие и собралась довольно приличная группа людей. Последней к ним из дверей корпуса почти выбежала приятная женщина средних лет с причёской из светлых волос, в аккуратном летнем костюмчике, хорошо сидевшем на её плотной фигуре.
– Всех рада видеть. Меня зовут Наталья Сергеевна, и сегодня я вас познакомлю с историей этого интереснейшего места, – доброжелательно улыбнулась она окружившим её отдыхающим. Некоторые из постоянных посетителей санатория, в свою очередь, на правах старых знакомых, радушно поприветствовали её.
– До того, как была выстроена усадьба Введенское в том виде, как вы видите её сейчас, здесь на месте вот той церкви, – она махнула рукой в сторону стоявшей поодаль жёлтой, заброшенной церкви и продолжила: – находился мужской монастырь и даже был погост, иначе говоря – кладбище. Далее это место переходило из руки в руки к разным хозяевам до того момента пока по приказу императора Павла Первого известный по тем временам архитектор Львов не построил буквально за год прекрасную усадьбу для фаворитки императора – Анны Лопухиной…
И группа экскурсантов двинулась в сторону двухэтажного старинного особняка, выкрашенного в светло-жёлтый цвет. Странное волнение овладело Нефёдовым по мере приближения к особняку. Он внимательно слушал экскурсовода и не сводил глаз со здания. Сейчас, при солнечном свете, всё, что произошло с ним накануне ночью, казалось ему сказкой или странным сном. Но какое-то странное предчувствие, тревожное ожидание всё же не оставляли его. Экскурсовод Наталья Сергеевна довела их до одноэтажного крыла особняка и Нефёдов, с замиранием в сердце уставился на окна – там всё было светло и тихо.
– Павел Первый был очень привязан к Анне Лопухиной за её мягкий характер, умение слушать, за её женственность… – услышал Нефёдов. – В её честь он называл новые корабли, на знаменах императорской гвардии красовалось имя его возлюбленной... Однажды на балу она нечаянно уронила свою любимую перчатку и император, приказав подать ему эту вещицу, повелел выкрасить стены только что построенного Михайловского дворца в карминно-коричневый цвет перчатки. И это стало модным трендом для придворных, кинувшиеся красить свои кабинеты в любимый цвет возлюбленной императора… А сейчас мы войдём по этим ступенькам в помещение, где раньше был зимний сад и пройдём дальше по всему первому этажу, – Наталья Сергеевна стала подниматься по ступенькам, по которым вчера на глазах изумлённого Нефёдова поднималась диковинная маленькая женщина с лицом кошки.
– А мы можем туда заходить? – чуть охриплым голосом спросил он экскурсовода.
– Да, конечно. Только, пожалуйста, все одеваем бахилы, – быстро ответила та и своим ключом открыла деревянную дверь, выкрашенную в белый цвет.
Нефёдов со странным чувством поднялся вместе со всеми по ступенькам. Отдыхающие оказались в небольшой, залитой солнцем комнате с мраморным полом. По углам стояли большие горшки с зелёными растениями. Озираясь по сторонам, Нефёдов вспоминал вчерашние события, и ему самому с трудом верилось, что всё это было на самом деле – так по уютному светло и спокойно было вокруг. Наталья Сергеевна повела их дальше, и они оказались в холле другого входа, где у стены стояло большое, до потолка старинное зеркало, а в овальных проёмах стен возвышались мраморные скульптуры обнажённых женщин.
– Что с вами? Вам плохо? – обеспокоенно спросила экскурсовод, когда обомлевший Нефёдов невольно издал сдавленный стон, не сводя глаз с одного из портретов, обрамлявших старинное зеркало.
– Кто это? – только и спросил Нефёдов, не сводя широко распахнутых глаз с портрета мужчины в высоком белом парике.
– Это сам император Павел Первый. А напротив портрет его возлюбленной – Анны Лопухиной, – пояснила экскурсовод, кинув обеспокоенный взгляд на бледного Нефёдова. Тот буквально застыл перед портретом императора, с жадностью вглядываясь в черты лица незнакомого ему исторического деятеля. Нет, ну по истории он, конечно, смутно помнил, что был когда-то такой император на Руси, но как тот выглядел – никогда не знал. Да ему это не нужно было никогда по жизни.
– Идёмте, не будем задерживать группу, – тронула его за рукав рубашки Наталья Сергеевна.
– Можно, я потом подойду к вам? – перевёл на неё взволнованный взгляд Нефёдов. – У меня тут… вообщем, у меня есть несколько вопросов. Мне кажется, что вы сможете мне помочь понять кое-что.
Экскурсовод с интересом посмотрела на него: – Хорошо, подходите сразу после экскурсии. Я буду здесь до пяти.
Нефёдов пошёл вместе с группой. Он кинул напоследок взгляд в большое зеркало и вновь вздрогнул всем телом – в какой-то момент ему показалось, что в толпе экскурсантов находился мужчина в белом парике и с белой же итальянской маской на лице. Нефёдов потряс головой и, незаметно потерев глаза, вновь окинул взглядом людей и с облегчением выдохнул – никого в белом парике среди них не было.
«Чертовщина какая!» – уже по привычке пробормотал он, озираясь по сторонам, и не заметил какой внимательный взгляд бросила на него Наталья Сергеевна.
Далее экскурсовод повела группу по территории парка, показывая сохранившиеся достопримечательности и рассказывая о них. Разновозрастные экскурсанты с интересом слушали эмоциональный рассказ Натальи Сергеевны и задавали много вопросов. Время пролетело незаметно.
– Молодой человек, мне очень жаль, но моё рабочее время закончилось. И муж уже ждёт. Вы же не уезжаете завтра? – с беспокойством обратилась к Нефёдову экскурсовод.
– Нет, не уезжаю, – пожал растерянно тот и спросил: – Значит, никак не получится сегодня поговорить?
– У вас что-то срочное? – прощаясь с другими отдыхающими, спросила Наталья Сергеевна. – А то я завтра в десять буду в библиотеке и я смогу уделить вам побольше времени.
– Хорошо, тогда я подойду завтра в библиотеку, – чуть упавшим голосом ответил Нефёдов. – А где она находиться?
– На втором этаже, как спуститесь, так сразу увидите стеклянные стены и внутри много книг. Это и есть наша библиотека, – торопливо пояснила женщина и, помахав, ему рукой поспешила в сторону дороги.
Недовольный, растерянный Нефёдов зашёл в основной корпус и направился к лифту. Непонимание происходящих вокруг него событий очень тяготило его.
Зайдя в свой номер, он окинул настороженным взглядом помещение, заглянул на всякий случай в ванную комнату. Что-то красновато-тёмное в мусорной корзине кинулось ему в глаза.
«Кирпично-красные перчатки Лопухиной…», – неожиданно вспомнил он рассказ экскурсовода, и осторожно вытащил перчатку из мусорной корзины. Ещё раз внимательно оглядел её. Неожиданно раздался звон бьющегося стекла, и что-то зашумело, зашуршало в комнате. Нефёдов выскочил из ванной, зажав перчатку в руке, и тут шарахнулся в сторону от налетевшего на него большого клубка окровавленных перьев. Он с ужасом уставился на огромного ворона, бившегося на полу в конвульсиях в осколках битого стекла. В стекле оконного проёма зияла большая дыра с неровными острыми краями.
– Это уже слишком! – пробормотал ошеломлённый Нефёдов и кинулся прочь из номера. Сообщив на стойке администратора о произошедшем, он вместе с недоумевающей сотрудницей вернулся в свой номер и обескуражено посмотрел на осколки стекла в луже крови. Тут же валялись чёрные птичьи перья, но самой птицы не было видно.
– Куда же она подевалась? – Нефёдов опустился на колени и заглянул под кровать, потом прошёлся по всем углам и пожал плечами: – Не знаю… улетела, наверное…
– Странно, никогда у нас такого не было, – сотрудница санатория растерянно оглядела отверстие в окне и лужу крови на полу. Потом сходила в бытовку и, захватив веник с совком и тряпку, стала быстро всё прибирать. Закончив, вопросительно посмотрела на Нефёдова: – Вы как? Ночь переночуете с таким окном? А завтра придет дядя Вася и поменяет стекло. Или вас в другой номер перевести?
– Да… не знаю… – нерешительно произнёс тот, растерянно оглядывая свою комнату.
– Вот и хорошо! – радостно кивнула женщина, приняв его ответ за согласие, и быстро вышла за дверь.
Нефёдов глубоко вздохнул и, включив телевизор, опять плотно зашторил окно. Лёгкий вечерний ветерок теперь поддувал сквозь дыру в стекле, и портьера слегка шевелилась на ветру. Нефёдов достал из тумбочки и положил на круглый столик металлическую шкатулку. Вынул из неё солдатика и, положив рядом дамскую перчатку, стал задумчиво переводить взгляд с одного предмета на другой. Потом выключил свет, оставив только горящую лампочку в коридоре, опять выпил таблетку снотворного и лёг спать.
Спустя некоторое время он резко, как от толчка проснулся и, услышав тот же тяжёлый, мужской вздох, замер на месте. Потом Нефёдов чуть приоткрыл один глаз, и увиденное просто парализовало его. С леденящим ужасом он, сквозь полуприкрытые ресницы, стал следить за тем, как уже знакомая ему мужская фигура в парадной форме и высоком белом парике сидела в его кресле удручённо склонившись над столом, где находились металлическая шкатулка, раскрашенный солдатик и тёмно-красная перчатка… Рука мужчины в белой перчатке как бы парила над этими вещами, словно старалась их погладить … Неожиданно мужчина встал с кресла, и бесшумно направился прямиком к Нефёдову. Тот быстро сомкнул веки и оцепенел от ужаса, ощутив, столь знакомый теперь, странный терпкий запах и холодок. Но ничего не произошло. Запах исчез, холодок тоже. Нефёдов осторожно приоткрыл один глаз, потом второй – в комнате никого, кроме него самого, не было. Он с облегчением выдохнул и, сев на кровати, потряс головой. Затем поставил греться чайник и подошёл к столу.
– Зачем он приходил? – пробормотал мужчина, отхлёбывая горячий крепкий чай и задумчиво разглядывая разложенные на столике вещи. – Что он хочет?
Затем, под продолжающимся действием снотворного, прилёг на кровать и тут же заснул беспокойным сном.
Утром, с тяжёлой головой он зашёл в ванную и залез под горячий душ. Взбодрившись, Нефёдов выбрался из душевой кабины и, обтираясь махровым зеркалом, машинально кинул взгляд в запотевшее зеркало. Неожиданно матовую поверхность разрезала ровная, блестящая линия и остолбеневший Нефёдов одними губами стал читать: « Милостивый сударь! Я нуждаюсь в вашей помощи. Обратитесь к даме-кошке. Она поможет донести до вас суть моего прошения. Павел Первый». Зеркало на глазах стало проясняться, и надпись на глазах изумлённого Нефёдова просто испарилась. Он нерешительно ещё раз потер махровым полотенцем свои плечи и вышел из ванной. «Дама-кошка… маленькая женщина с лицом кошки, что торопилась в ту ночь на бал», – сразу догадался Нефёдов.
К своему удивлению, он вдруг чётко осознал, что его почему-то уже больше не пугают призраки Павла Первого и его приближённых. Неожиданно им овладело страстное желание, во что бы ни стало помочь императору. Грустная история любви Павла Первого и Анны Лопухиной, рассказанная экскурсоводом, вдруг очень тронула Нефёдова. И теперь он думал только о том, как найти даму-кошку. « Может быть, о ней знает Наталья Сергеевна», – подумал он и посмотрел на часы. Наступило время завтрака, и мужчина двинулся в сторону столовой.
Не чувствуя вкуса еды, он машинально отправлял ложку за ложкой в рот и усиленно размышлял над тем, где можно было бы встретить даму-кошку: – «Скорее всего, придётся в полночь опять идти к особняку и ждать, когда она вновь пройдёт мимо меня. Жутковато, конечно, но, когда к тебе обращается за помощью сам император – отказать невозможно». Нефёдов неожиданно громко хмыкнул, чем удивил своих соседок по столу. Последние переглянулись между собой, но тактично промолчали. Нефёдов и сам понимал, что выглядит сейчас более чем странно, но это его мало волновало. Мысль о просьбе императора и даме-кошке не давала ему покоя и, вскочив из-за стола, он устремился на поиски библиотеки.
На втором этаже, сразу за поворотом от лифта, он сразу увидел стеклянные квадраты деревянной перегородки, отделявшей помещение библиотеки от большого холла. Быстрым шагом Нефёдов подошёл ко входу и подёргал за ручку – дверь была закрыта.
«Ещё не пришла. Ничего, подожду здесь», – подумал он и, приблизив лицо к стеклу, попытался рассмотреть стоявшие внутри белые мраморные скульптуры, стеллажи с книгами, картины на стенах в старинных, тяжёлых рамах… Вот Нефёдов перевёл взгляд влево и тут же от увиденного у него дыхание спёрло в зобу – прямо у стеклянной стены стояли два антикварных, низких кресла, в которых сидели большие куклы в старинных нарядах и красивых, соломенных шляпках, украшенных искусно сделанными цветочками. У обеих кукол вместо обычных лиц были кошачьи морды.
Нефёдов, замерев, во все глаза принялся рассматривать их, пытаясь понять, каким образом дамы-кошки могут помочь ему исполнить просьбу императора. И в этот момент обе кошки одновременно повернули головы в его сторону и в их глазах сверкнули зелёные огоньки. Нефёдов вздрогнул от неожиданности, но виду не подал и развёл руками, как бы показывая им, что не знает, что делать дальше. В глазах кошек опять мелькнули зелёные огоньки и они, отвернувшись, вновь застыли в прежнем положении.
– Ой, вы меня уже ждёте! – воскликнула за его спиной Наталья Сергеевна. – Я сейчас открою и мы поговорим.
– Нет-нет, в следующий раз… попозже, – неожиданно покачал головой Нефёдов и, бросив на кукол-кошек озабоченный взгляд, не разбирая дороги, кинулся к себе в номер. Наталья Сергеевна с удивлением посмотрела ему вслед.
Войдя к себе в номер, Нефёдов в смятении стал метаться по комнате. Он понимал, что каким-то образом одна из дам-кошек даст о себе знать, но не понимал, как и когда это произойдет. В этот момент в дверь постучали и он, вздрогнув от неожиданности, осторожно подошёл к двери: – Кто там?
– Это я – дядя Вася. Нинка сказала, что у вас стекло нужно поменять, – ответил за дверью хриплый, мужской голос.
– Да-да, – торопливо открыл дверь Нефёдов. В этот момент вдруг зазвонил телефон-аппарат, стоявший на прикроватной тумбочке. Нефёдов быстро поднял трубку, полагая, что звонят со стойки администратора санатория – предупредить о приходе дяди Васи.
– Сегодня в полночь, в библиотеке. Больше никому не нужно ничего рассказывать, – произнёс странный невнятный женский голос, и послышались гудки.
– Вы сходите пока, прогуляйтесь. А мы постараемся уложиться за полчаса, – обратился к Нефёдову плотный, приземистый мужчина в синей спецовке и с сединой на висках. В дверном проёме стоял его подельник в такой же спецовке и придерживал рукой большой лист стекла, стоявший на полу.
Нефёдов, непонимающе посмотрел на него, кивнул и, обдумывая услышанное по телефону, шагнул за порог комнаты.
Неожиданно для мужчины в нём проснулся необычайный интерес к происходящему. Никогда не веривший ни в мистику вообще, ни в призраков, в частности, сейчас он совершенно спокойно, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, пытался угадать, что именно должен сделать для покойного Павла Первого. Нефёдов прекрасно понимал, что любой разговор на эту тему с кем-либо из персонала или отдыхающих вызвал бы массу кривотолков в лучшем случае. В худшем – его однозначно ждала беседа с психиатром.
Он с трудом досидел до полуночи в номере и, не помня себя от волнения, устремился по полутёмным, пустым коридорам в библиотеку. Едва Нефёдов дотронулся до ручки двери, как та сама тихонько приоткрылась. Он вошёл в полутёмное помещение и сразу кинул взгляд на кресла, где сидели дамы-кошки. Одно кресло пустовало. Нефёдов прошёл вглубь библиотеки и неожиданно в дальнем углу, за стеллажами загорелся огонёк старинного ночника. Мужчина неуверенно направился в ту сторону и с изумлением увидел вторую даму-кошку, сидевшую на низком стульчике. Перед ней на столе лежал белый лист бумаги, рядом стояла старинная чернильница и лежало гусиное перо. В глазах у дамы-кошки сверкнул зелёный огонёк и она, кивнув ему, ловко взяла лапкой гусиное перо и, аккуратно обмакнув его в чернильницу, начала что-то писать. Нефёдов нерешительно направился к ней. Через какое-то время она закончила и протянула ему исписанный лист. Нефёдов поднёс его к глазам и увидел витиевато исписанные строчки: « Милостивый сударь! Вам привелось нынче найти вещи столь дорогие не только мне, но и моей возлюбленной. Я имел честь видеть вас сегодня в доме моей Аннушки. Таким образом, вы знаете историю нашей любви. К сожалению, в своё время эти вещи были утеряны, и я пообещал моей возлюбленной вернуть их, во что бы ни стало. Мне и некоторым моим придворным пришлось провести здесь многие годы в ожидании счастливого случая. И вчера ночью это чудо случилось – вы нашли дорогие моему сердцу вещи: вторую перчатку моей Аннушки и оловянного солдатика, раскрашенного мною собственноручно и подаренного ей же. Я нижайше прошу вас перенести эти вещи к месту последнего упокоения моей возлюбленной как она того и хотела. Серебряную шкатулку оставьте себе в качестве оплаты за услугу. Павел Первый».
Нефёдов дочитал и озадаченно посмотрел на даму-кошку. Та положила на место гусиное перо, поправила лапкой чернильницу и, бесшумно поднявшись со стула, медленно, безмолвно переместилась в кресло. Глаза обеих кошек опять одновременно блеснули зелёным огоньком, и они обе замерли в прежних позах. Свет в ночнике вдруг погас, погрузив библиотеку в полумрак. Нефёдов шагнул за порог и растерянно оглянулся. Дверь за ним сама по себе бесшумно закрылась.
Нефёдов, в глубоком раздумье, не замечая ничего, двинулся по коридору санатория. Он вошёл в свой номер и увидел, что разбитое стекло заменено, и за окном было темно. Он щёлкнул включателем – комната осветилась обычным электрическим светом. Нефёдову захотелось ещё раз прочесть послание императора. Опустив глаза на лист бумаги, он невольно вскрикнул – лист был девственно чист с обеих сторон, как будто его и не касались перо и чернила…
Через два дня, Нефёдов стоял перед старинным мраморным надгробием в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге с букетом голубых незабудок. Он впился глазами в полустёртые, высеченные на камне буквы, затем огляделся по сторонам – вокруг ходили туристы, они тихо переговаривались, разглядывая надгробные памятники известным персонам. Нефёдов достал из кармана пакет и, вынув из него потёртую, кирпично-красную перчатку и раскрашенного солдатика, незаметно положил их у изголовья мраморного надгробия возлюбленной императора. Павла Первого. Рядом положил цветы. Сделав это, он вновь посмотрел по сторонам и отошёл в сторону. Тут и его внимание привлекли другие искусно сделанные надгробия, и он с удивлением для себя узнал, что здесь же были захоронены такие известные люди как Ломоносов, жена Пушкина и многие представители древних княжеских родов.
Побродив по некрополю, Нефёдов вновь вернулся к надгробию Анны Лопухиной, чей портрет ему отчётливо запомнился в Введенском.
«Надо зайти в интернет, почитать о Павле Первом и Лопухиной», – неожиданно подумал он и вздохнув, с чувством исполненного долга, направился к выходу. Кинув напоследок взгляд на изголовье надгробия, он вдруг запнулся и замер на месте – ни перчатки, ни солдатика, ни букета незабудок уже не было на том месте, где он их оставил…
Только неизвестно откуда взявшаяся большая, кирпично-красного цвета бабочка закружила вдруг у головы Нефёдова, овевая его лицо своими нежнейшими, бархатистыми крылышками. Через несколько мгновений бабочка резко взмыла вверх и растворилась в небесной синеве…