Пустота
этот воздух, текущий прозрачной рекой,
у тебя под рукой, у меня под рукой -
все что ныне осталось меж нами…
я хочу стать частицей былого тепла,
но всегда остаюсь только тем, кем была -
возвращай мне себя временами.
это чувство, застывшее в сердце, как смог,
не на миг - навсегда оставляет клеймо,
в ностальгии меня уличая…
и бежишь, непрерывно считая столбы
от себя до себя, от судьбы до судьбы,
постоянно назад возвращаясь.
эта нега, уснувшая в синих краях,
остывает в ночи, словно старый маяк,
навсегда потерявшийся в скалах.
и пока расправляются крылья моста,
из тоскующих окон летит пустота –
та, что где-то меня отыскала.
значит, к памяти снова вставать на учёт –
может я, может ты, может кто-то ещё
обретёт в этой жизни опору,
а пока в не туда, в не туда, в «нет» и «да»
наше время стекает по кромке стыда,
а беда поднимается в гору...
Шагал
дурак шагал по небесам
один шагал по небесам
неужто сам? конечно сам!
дурак шагал по небесам
не глядя под ноги себе
и доверяя голубой
его ласкающей траве
и твёрдым был его ответ
зачем шагать по небесам
а снизу умная толпа
такая мудрая толпа
смотря на прелесть этих па
зашикала «вот шантропа
у нас такие тут дела
беда безденежье бардак
короче полный кавардак
у нас бордель у нас вертеп
а он как будто бы ослеп
ему как будто дела нет
совсем представьте дела нет
до наших слез до наших бед
от дураков один лишь вред
мечтой бессмысленной своей
живет поёт как соловей
что мир прекрасен и высок
идет и пьёт небесный сок
по небесам наискосок»
и все кто глух и насеком
и зыбким счастьем не влеком
глаза засыпали песком
чтоб не встречаться с дураком
и не общаться с дураком
чтоб не довлел дамоклов меч
ненужных жутких этих встреч
все встречи надо бы пресечь
от них детей своих отвлечь
а у меня на чердаке
лежит веревка в гамаке
я так хочу ее достать
я так хочу под небом встать
верёвкой в облако попасть
в большую облачную пасть
и нагуляться в небе всласть...
и усмирив свою печаль
кричать из неба «не скучай
и верь что ты не одинок»
ведь знаем я и мой сынок
дурак не шёл - дурак шагал
летел по небу как Шагал
дурак от умных убегал...
Поэтская участь
поэтская участь - гореть и гореть и
докручивать мысль до конца сигареты,
до завтрака - образ до кофе – либретто,
и обморок звуков и снов…
неважно поэту ни «как-то» ни «где-то» -
он в жаре зимы или в холоде лета,
в свечении ночи и мраке рассвета
стучит в вековое окно.
а там, в заоконье, юны и нетленны,
вийоны и сартры, рембо и верлены,
и я перед ними склоняю колена
и падаю, падаю ниц…
и звуками заново брать города бы -
ах мне бы туда бы, ах мне бы to double -
познать синеочие блоковской дамы
и света восторг без границ.
быть может, до срока закрыто живое
стекло вековое, стекло винтовое,
быть может, о милости высшую волю
не стоит до срока просить,
но это подобие звёздной хоругви
бессчетную вечность ваяет витрувий
и вновь собирает планет кубик рубик
на леску вселенской оси.
Небесный вокзал
закрыт вокзал небесный на ремонт,
темнеет заколоченная касса,
и мальчик, пассажир второго класса,
готов узнать, один ли в мире он...
и смотрит в запотевшее окно
вагона засыпающего, но
внезапно растворились силуэты
немых теней, спускающихся вниз -
и шепчет он «вернись-вернись-вернись»,
ловя за хвост непрожитое лето,
потом рисует время, ветер, свет,
скалистый остров и парад планет,
и слушает, как нервно дышат корни,
готовясь выпускать из-под земли
пронзительную чувственность дали
и звуковые нити мариконе,
и палиндрома лёгкую капель,
и ассонанса страстную свирель
и древний стиль …готический… романский…
англо-саксонский – всех мастей и форм...
желанием создателя влеком,
он в день бесцветный добавляет краски…
а мир, что астенически продрог,
вдруг понимает – это юный бог...
Квадрат
по учению Сократа
человек ценней карата
банкомата циферблата
и теперь вот верь не верь
я гуляю по квадрату
по широкому квадрату
по ужасному квадрату
и гадаю где тут дверь
говорили строго глядя
папы мамы тети дяди
чтобы жить при всём параде
откажись от чепухи
в этом мире умном строгом
места нет гипоппорогам
так же как единорогам -
это все твои стихи
и теперь дома ли хаты
реки версты полосаты
желтым глазом хитровато
смотрит ворон на суку
мне обидно из квадрата
мне не видно из квадрата
мне не выйти из квадрата
потому что это куб
Если мир…
если стих настоящий –
картина всегда оживает
если стоящий он –
это жажда и боль ножевая
это миг забытья
(всё былое и бренное напрочь)
это видеть себя в небесах
опрокинутым навзничь
бесконечно и странно взрослея –
от слога до слова
от реки до аллеи
взлетая над городом новым
запуская в пугливых стрижей
громогласные стрелы
опускаясь ночами
в барочную осень растрелли
видишь память поправ
к сердцу клонятся клены и липы -
как последние ра
или первые боги олимпа
и сакральную чушь
шелестят медно-рыжие шали
ощутимым «чуть-чуть»
до иного тебя возвышая
и запасом земным
обнищав до последнего цента
ты живёшь
заповедным глотком золотого абсента
в неприступной дали
где глазами безумного бога
смотрит юный дали
проплывая над небом ван гога
и не муж/не жена
и не он/не она
и не друг/не знакомый
ты от прежнего солнца ушёл
словно вышел из комы
но в сиянии новых лучей
ты до срока растаял
забывая себя
из себя самого вырастая
а в разреженном воздухе
дышится чище и слаще
если стих настоящий
если голос и мир настоящий
Летний дождь
летний дождь в мажорной теме, но
лупит городу по темени,
запускает мир отмычками,
снами, лайками и личками
лупит городу по темени
на оси земного времени
и уходит в дни неброские
виртуальными отростками
отпирает мир отмычками,
отправляет электричками
нас, плывущих по течению,
в наши пункты назначения
снами, лайками и личками,
застарелыми привычками
богу призрачному молимся
в тёмных недрах мегаполиса
Temporary
неопознанные разные
мы себя сегодня празднуем
в нас качается «вчера»
до утра
тонок мир в котором тонем мы
робкий свет ловить ладонями
уплывая в феврали
просто ли
и дрожим себя обрящие
вдруг заглянет настоящее
снов на сто тому вперёд
и умрёт
Охота
…суть реальное что-то.
Краснеет флажок.
И бессилен помочь третий глаз,
потому что трубит за спиною рожок,
и охота уже началась.
(Михаил Дынкин)
ночных теней пугается трюмо,
а мир, что безразлично полигамен,
расшатывает время под ногами
и резко сокращает путь домой
стрелок не спит – настало время жатв,
ещё страшней и урожайней прежних,
а мы дрожим, соскальзывая в нежность,
заворожённо за руки держась
и всё в глазах сливается, рябит,
и ждём с опаской, звери - побратимы,
когда же рог - стальной, неотвратимый,
охотничий – над нами протрубит
П.М.Т.
слово посей вырастет нотрдам
век моисей ветреность и слюда
космос и сор уксус сусек искус
корень из сот вырастет в белый куст
колос и сон выплавит в белый хруст
пруст
стук за окном кто-то стучит в рассвет
век метроном имя тебе завет
ный или ной память и детский крик
я за тобой вырасту наг и крив
терпкая соль бьется в оконный риф
миф
не отпускай звоном ключей ключиц
не зарекай то что в тебе молчит
мечет миры вдоль плавниковых дуг
просто гори тысячный раз в году
и прорастай голодом сквозь бинты
ты
В Париже
в Сене ловят не карасей,
понапрасну снастей не мучают.
я в Париже поставлю сеть -
поохотиться на созвучия.
на блесну половить слова,
золотые и сладко-терпкие,
и восторги зарисовать,
пропуская строку сквозь тернии…
а московские фонари
снова встретят тоской и "Хортицей"…
говори, Париж, говори,
кто из нас на кого охотится?
Сага о поэте
луна роняет свет сиротский
на стол, неровный по краям.
за ним - поэт, почти что Бродский,
почти что Бог, почти что пьян.
с высот своей слоновьей башни
порой поглядывает вниз
и ловит творческий кураж, но
пока похмелью он сродни.
он хочет слышать шум оваций,
ему призвание дано -
пусть ждать от вечности аванса
неблагодарно и смешно.
за ней не стоит волочиться -
хоть cry, хоть крой - а всё не в масть.
она к тебе не постучится
и даст в безвестности пропасть...
теперь что воля что неволя -
но как спасительный родник
в мозгу, пронзённом алкоголем,
безумный замысел возник
и все рифмуется так рьяно -
и мир, сорвавшийся с орбит,
такой восторженный и пьяный -
таланта божьего арбитр.
а вечер, к таинству причастный,
картину тушью запостит -
сидит поэт, почти что счастлив,
читает вслух почти что стих...
Зачем
зачем стихи придумывать, творить
стихами нужно просто говорить
протягивать невидимую нить
от жизни к жизни и от света к свету
и вечное с обыденным мешать
и потаённым воздухом дышать
пока твоей мечты воздушный шар
на облачном холсте рисует лето
как солнечного зайчика за хвост
как небеса за мириады звёзд
как в робких пальцах плавящийся воск
не удержать заветного в загоне
стихи не нужно в яркое рядить
и огород метафор городить
покуда вечность на тебя глядит
метафора сама тебя догонит
расти расти росточек в глубине
на самом дне на сокровенном дне
тяни побеги истины ко мне
без пошлого без пафоса без штампов
из глины чернозёма и камней
из самых ярких и тревожных дней
как дар и дань ахматовской весне
как морок чёрных лестниц мандельштама
Рождение слова
слово рождается смыслами шелестя
сначала оно эмбрион, а потом - дитя
пробует мир на звучание до-ре-ми
пугается лишь молчания за дверьми
а вдруг приоткроешь - и вечная немота
и тщетно искать намёк на другой портал
слово боится - вдруг тот, кто его создал
создать его в принципе даже и не хотел
вон ведь сколько повсюду небесных тел
всяких там астероидов материков
им не до слов до каких-то там пустяков
но приходит однажды сведущий человек
он значит что слово питается шумом рек
звоном капели и треском плавучих льдов
скрежетом стали измученных городов
где только ночью ты вновь ощущаешь путь
жизни твоей чуть прерывистый слабый пульс
это дыханье забытой твоей вселенной
тихой и робкой боящейся шевельнуться
слово впускает её становясь нетленным
чтобы уже навсегда проснуться...
Воздушное
воздух юный и призрачно-голубой -
нахвататься бы легкими, надышаться,
как тобой... я сегодня живу тобой,
даже если у жизни немного шансов…
то ли сплю, то ли снова кому-то снюсь,
то как будто желаю свой сон нарушить,
оттого так пугливо душа-моллюск
выползает из раковины наружу…
а в немом заоконье особый ритм -
там болтают машины, грохочут люди.
сокровенное ждёт у меня внутри
и боится, что тело о нём забудет,
но провалится сердце моё, как в мох,
в невесомую вечность, вернув сторицей
каждый мой недовыдох и недовдох -
всё, чему суждено никогда не сбыться…
Речное
из мутной речки воду выкачай
наполни ей пустую бочку
до боли выплачь или выкричи
себя в живой случайной строчке
беги грибными перелесками
простая чистая босая
своей пятою ахиллесовой
травы притихшей не касаясь
дыши взволнованнее чаще и
возможно за речной осокой
твоё до боли "настоящее"
плеснёт в глаза вишнёвым соком
и до сих почти незрячая
ты окунёшься в мир глубинный
поймешь что время не растрачено
свой путь пройдя до половины
и позабудешь очарованно
себя пустой надеждой грея
что дверца в вечность замурована
тем кто бежал чуть-чуть быстрее
Питекантроп
я - питекантроп, мне милей
доисторическая эра -
я вылезаю из пещеры,
бегу за мамонтами вслед…
для ловли зверя поутру
не нужен разум кроманьонца,
пусть дикой песней отдаётся
то птицы свист, то ветки хруст...
а век не медлит - он встаёт,
такой стремительный и громкий -
внутри его головоломки
теряешь древнее, «своё»
и, обезумевший, идёшь,
к цивилизованной печали,
сменив звериное молчанье
на человеческий галдёж.
живи, дыши озоном всласть,
дрожи в норе, сжимай колени -
на питекантропово племя
давно охота началась...
пусть в мегаполисных силках
тебе не слышан стук копыт но
сумей всей сутью первобытной
свою эпоху отыскать.