Адагумка – первая речка в моей жизни
Сбегая с предгорья Малого Кавказского хребта и, не успев толком разогнаться, Адагумка вливается в самую большую кубанскую реку – Кубань. Говорят, там, в горах, она очень своенравная, прямо необузданная. Но мне в это не верилось: смотришь, как она важно стелется по станице – иногда только по соломинкам на воде и догадываешься, что течёт. Летом кое-где её и коровы переходят.
Мы с бабушкой Наташей (Антоновной) живём в самом центре – «на квартире» у Кузьминичны (комнатка такая из самана, к дому прилеплена). Двор наш на косогоре, и огородом – к самому краю высокого берега. Глянешь с обрыва вниз: вода далеко-далеко, а всё равно видно, как в глубине стайками носятся юркие пескарики. Вверх по речке, рукой подать - мостик пешеходный, а рядом с ним - брод. Рано утром, когда ещё очень тихо, слышно, как вода на перекате журчит - как будто с кем-то тихо пересмеивается.
Но хотя бы раз в году Адагумка обязательно напоминает станичникам, откуда она родом. Паводок - для местных штука привычная, а мы – люди приезжие, из-под Одессы. Я, правда, уже здесь родился, в станице, но тоже – совсем недавно. Очень уж мне хотелось поскорее увидеть «большой паводок».
И вот, в одно «прекрасное» утро проснулся я и слышу: не журчит Адагумка! Небо всё в тучах, а самая большая и чёрная из них – прямо над нашим обрывом… Выскользнул я во двор: со стороны моста гул какой-то странный. Глянул, а моста-то и нету! Как не бывало! Куда делся? Вместо него на перекате - огромные буруны. Вода дыбится-пенится: большущие камни переворачивает… Вот это да! Вот это здорово! Паводок!!!
...Мимо наших огородов несутся «бешенные» потоки. Чего там только нет: какие-то обломки, брёвна, ветки, мусор всякий… Мне даже показалось, собака прямо на крыше плывет. Как на плоту - плывёт и лает, и лает бедная… Подошел я ближе к краешку обрыва: а вода - совсем уже высоко, и грязная-прегрязная! Вдруг, прямо подо мной огромный кусок берега тихо так... «отошёл», и – плюх в реку! Как это только я успел отскочить? Сердце чуть не выпрыгнуло! Я представил себе, что было бы, если бы… Ой! Бедные мои пескарики… Они-то как там?..
Откуда-то налетел сильный ветер. Припустил дождь. Весь день теперь дома сидеть. В окошко много не увидишь. Зато можно и рисовать что-нибудь, и заодно на реку поглядывать… Того берега, почти, и не видно. Раньше было «рукой подать», а теперь вместо речки – море настоящее…
У нас на юге темнеет быстро. Только что ужинали – светло было. А тут - раз, и ни зги не видно! Бабушка на ощупь ладит коптилку (гильза такая от снаряда, сверху сплющенная). Фитиль у коптилки, как будто бы, из какой-то тряпки, горит плохо: чадит-чадит, а то как вспыхнет - его все время «подправлять» надо. Бабушка, наконец, справилась с фитилём – горит почти ровно, без дыма – и взяла в руки «Конька-Горбунка». Мы всегда читаем с бабушкой по очереди: она - очень интересно, «с выражением», а я – так себе, по слогам.
Та-ра-ра,та-ра-ра!
Выш-ли ко-ни со дво-ра…
Читаем мы, а сами прислушиваемся: где гром гремит, где река бушует, а где – дождь по крыше…
Горбунок летит, как ветер…
Огонёк коптилки колеблется, срывается, снова выпрямляется, а по стенам и потолку наши с бабушкой тени колышутся… Мне страшно, а бабушке хоть бы что - читает себе и читает…
…Поперёк его лежит
Чудо-Юдо, Рыба-Кит.
Все бока его изрыты,
частоколы в рёбра вбиты
На хвосте сыр-бор шумит,
на спине село стоит…
...Мы с бабушкой замерли: со стороны реки какие-то крики – как будто, кто-то на помощь зовёт. У меня аж мурашки… Крики стихают... Бабушка первая приходит в себя. Хватается за книжку и нарочно так, громко-громко:
…Тут поднялся шум такой,
что проснулся Царь морской.
Пушки медные палили,
в трубы кованы трубили…
В этом месте вдруг прямо чуть ли не возле нашего дома раздались удары страшного грома... или это пушки? Потом ещё и ещё… Как будто бы из ружья кто... Бабушка бросилась к двери: «крючочкики» все наброшены, «занавесочка» на окошке задёрнута. У бабушки, наверное, что-то с нервами: она с размаху бухается на табуретку и, как ни в чём не бывало, продолжает:
Белый парус поднялся...
Тут моя бабуля спохватывается, захлопывает книжку и быстро гасит коптилку: «Всю комнату зачадили!» В жуткой темноте мы укладываемся в кровать, накрываемся с головой и затихаем. Слышно, как стучит дождь по крыше, и где-то всё дальше и дальше - раскаты грома…
Как всегда, перед самым сном и, чтобы совсем успокоиться, бабушка начинает загадывать мне загадки. Но у меня мысли уже совсем «засыпают». Я слышу очень знакомый голос Царя морского – он, по-моему, с каким-то бандитом разговаривает: «Сто одёжек, и все без застежек! Отвечай, лопоток, когда тебя Царь спрашивает!». Царский голос ласково грохочет - всё тише и тише. Царь гладит меня по голове и нежно целует…
Утром ярко-ярко светит солнышко. Теплынь! Всюду лужи. К обеду вода в реке «как пришла, так и ушла!», а к вечеру мужики уже и мост на место вернули. Вот чудеса! Где же они его нашли? И Адагумка весело журчит на перекате… И пескарики опять под нашим обрывом резвятся. Молодцы – выжили, все-таки!
Вот так Адагумка! Тихая-тихая, а как разбушуется… Но правду взрослые о ней говорят: отходчивая! А люди-то, люди! Тоже мне - хороши: чего стрелять-то? «Слава Богу, - вздыхает Кузьминична – никого не убили».
Но мы-то с бабушкой - какие молодцы: ничего не боимся! Учимся читать «с выражением» в любую погоду. И Царь морской совсем не страшный, а очень даже добрый. Ну… прямо, как бабушка!