О жизни и творчестве великого русского просветителя Михаила Васильевича Ломоносова написано много книг и исследований. Но до сих пор в его биографии остаются малоизвестные страницы. Это в полной мере относится к тому, как складывались его отношения с церковью, весьма влиятельной в ту эпоху.
Скандал в Академии
В начале марта 1757 года из здания Санкт-Петербургской Академии наук вышла группа представительных духовных лиц. Архиереи, подняв полы дорогих ряс, перешагивали лужи на мостовой и устремились к своим экипажам. А за их спинами в академическом храме науки раздавался шум возмущённых голосов. Дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил крупный мужчина с круглым багровым лицом. Он кричал вдогонку удалявшимся священным особам длинные непристойные выражения и грозно махал тростью с золотым набалдашником. Потом вытер большой лоб париком и вернулся назад. Этим человеком был великий русский учёный Михайло Васильевич Ломоносов. Он в сильном гневе уселся за письменный стол и стал быстро писать свой ответ духовенству, ломая перья и усмехаясь.
Чтобы понять происшедшее, надо вспомнить сложные взаимоотношения первого поэта России своего времени со Святейшим синодом православной церкви. Ломоносов в своих одах и стихах, посвящённых высоким особам, прославлял их среди прочих свершений и за проявление забот о православной вере и церкви. Хотя особой религиозностью не отличался с юности. Первое упоминание об отношении к церкви молодого Ломоносова относится к 1728 году, когда согласно исповедальным книгам, его родители были у исповеди, а их 17-летний сын Михайло уклонился от неё «по нерадению». И в дальнейшем он продолжал «не радеть». В своём сочинении «О слоях земных» учёный исследовал непрерывную изменчивость физического состояния планеты. Он писал, в частности: «Твёрдо помнить должно, что видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нём перемены… Когда и главные величайшие тела мира, планеты и самые неподвижные звёзды изменяются, теряются в небе, показываются вновь, то в рассуждении оных малого нашего шара Земного малейшие частицы, то есть горы (ужасные в наших глазах громады) могут ли от перемен быть свободны? Итак, напрасно многие думают, что всё, как видим, сначала Творцом создано; будто не токмо горы, долы и воды, но и разные роды минералов произошли вместе со всем светом; и потому - де не надобно исследовать причин, для чего они внутренними свойствами и положением мест разнятся. Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук, следовательно, и натуральному знанию шара Земного, а особливо искусству рудного дела, хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова: Бог так сотворил,-- и сие дая в ответ вместо всех причин». Эта цитата раскрывает свободное и новое для того времени отношение к физическому облику мира и к религии.
Ломоносов как бы предлагал церкви не вставать на пути науки, когда писал о строении материи, о том, что «природа крепко держится своих законов и всюду одинакова», что следует «из наблюдений установлять теорию, через теорию исправлять наблюдения». Однако учёный не отвергал принципиально веру в Бога. Он утверждал, что научная «правда и вера суть две сестры родные, дщери одного вышнего родителя», они «никогда между собой в распрю притти не могут». В другом сочинении он писал, что «не здраво рассудителен математик, ежели он хочет божескую волю вымерять циркулем». Но таков же и «богословия учитель, если он думает, что по псалтире научиться можно астрономии и химии». Михаил Васильевич не был оголтелым критиком церкви. Сражаться с духовенством он не стремился. Однако со стороны духовного ведомства, Синода, на учёного начались гонения.
Учёный против церковников
Поводом для начала этого конфликта стала защита Ломоносовым гелиоцентрической системы Вселенной, принятой передовыми учёными всей Европы и уже известной в России. В оде «Утреннее размышление о Божием величестве» поэт даёт описание фотосферы Солнца, соответствующее и современным научным представлениям:
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множеством веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
В этом величии природного явления Ломоносов видел могущество Бога, перед которым даже солнечная громада – малая искра. Исследование природы наполняло учёного и поэта восторгом и сознанием славы божества. В последней строфе оды автор утверждает, что само изучение природы есть служение Богу:
Творец! Покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред тобою
Всегда творити научи
И, на твою взирая тварь,
Хвалить тебя, бессмертный царь.
В самом знаменитом стихотворении Ломоносова «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» прямо говорится о существовании многих обитаемых миров, в которых действуют единые законы природы. И всё это, по утверждению поэта, создано Творцом. Стихотворение вошло в рукописные песенники 18 века, вызвало восторг просвещённых современников.
Но церковные власти с подозрением относились к литературному и научному творчеству Михаила Васильевича. Они видели в нём опасное вольномыслие. Уже в конце 1740-х годов Синод проявлял стремление распространить своё «цензурное действование» на поэзию и научные труды. Особенное недовольство цензоров в рясах вызывали сочинения, «трактующие о множестве миров, о Коперниковой системе и склонные к натурализму». Они также взяли под контроль все образовательные учреждения страны. Это вызывало несогласие Ломоносова, справедливо усмотревшего желание Синода оставить научное творчество в очень узких рамках. В записке графу Шувалову об учреждаемом по инициативе Ломоносова Московском университете (1754 год) богословие было исключено из круга изучаемых в нём дисциплин. Поскольку духовенство считало Коперникову гелиоцентрическую систему несогласной с православной верой, Ломоносов в своём сочинении «Письмо о пользе стекла…» дал резкую отповедь «невеждам свирепым», стремящимся погубить научную астрономию. Он показывает обоснованность гелиоцентризма с помощью астрономических работ Кеплера, Гюйгенса и Ньютона.
Благодаря поддержке императрицы Елизаветы (польщённой одами в её честь) сочинения Ломоносова были опубликованы, несмотря на сопротивление Синода. Но деятели церкви не смирились с этим и вскоре нашли новый повод для нападок на учёного. Ломоносов учредил академический журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». В нём пропагандировались современные научные учения, в том числе зарубежные, и публиковались стихи русских поэтов. Согласно возмущённому докладу императрице, синодальные чиновники считали, что этот журнал печатает богохульные произведения, «многие, а инде и бесчисленные миры быти утверждающие, что и Священному писанию, и вере христианской крайне противно есть, и многим неутверждённым душам причину к натурализму и безбожию подаёт». Затем началось развёрнутое наступление Синода на научное знание в России. В 1756 году он подал Елизавете доклад о вредности гелиоцентрической системы для православия. Церковники просили её издать указ о запрещении писать в научных сочинениях о множестве миров, «так и о всём другом, вере святой противном и с честными нравами не согласном…». Против Ломоносова выступил придворный проповедник Гедеон, который проклинал натуралистов, атеистов и «других богомерзких». В ответ Михаил Васильевич написал иронический «Гимн бороде». В этой эпиграмме поэт высмеял невежество служителей духовного ведомства в образе длинной бороды, непременного атрибута священников.
Автор умело маскировал свою мысль, заявляя, что имеет в виду бороды старообрядцев, для которых борода дороже головы. Но сатира Ломоносова была правильно понята. Она стала очень популярна в стране, её исполняли как песню студенты и школяры, выражающие своё насмешливое отношение к консервативному священству. Ведь в ней содержался намёк на карьеризм представителей духовенства:
Естли кто невзрачен телом,
Или в разуме незрелом,
Естли в скудости рождён,
Либо чином не почтён,--
Будет взрачен и разсуден,
Знатен чином и не скуден
Для великой бороды:
Таковы ея плоды!
Хотя «Гимн бороде» не публиковался, а распространялся устно, синодальные чиновники догадались о личности автора и отправились к Ломоносову для серьёзного разбирательства.
Верность своим принципам
Его итог описан в начале этой статьи. В новых сатирических стихах поэт излил всю желчь на своих духовных гонителей. Мы не приводим их, поскольку язык поэзии середины 18 века достаточно сложен для современных читателей (в чём можно убедиться по вышеприведённым цитатам). Церковные чиновники вновь писали жалобы на Ломоносова императрице и требовали сжечь публично его сочинения. Но Елизавета, хотя и была далека от богословия и научных интересов, поддержала в этом споре лучшего русского учёного. Синоду не удалось запретить распространение книг Ломоносова и заполучить его самого для публичного наказания, а в те суровые годы оно могло быть и телесным. Великий просветитель отстаивал свои принципы до конца жизни. Эта история может послужить хорошим уроком для тех, кто в наше время стремится подчинить науку церковному ведомству и тем самым повернуть историю вспять.