на рассказ Замлеловой Светланы "Павлуша"
Есть у меня шаблоны при разборе художественного произведения. Ну как у всякого профессионала – секреты. Но я не люблю секретничать. Моя главная цель – научить других делать, как я. Поэтому я признаюсь, что, наткнувшись на знакомого мне автора, Замлелову, я первым делом прочёл её произведение. С удовлетворением констатировал, что не понял, к чему-зачем это сочинено и что это значит. (Хороший признак. Если мне сразу не дошло, то, не исключено, что и она сочиняла в муке или в трансе неведения, что дело таки у неё получается.) И тут-то я и впал в грех: посмотреть, а что она хотела раньше-то сказать своим предыдущим сочинением. Ведь идеал автора нескоро оставляет своего носителя и сменяется другим идеалом. Если это не исключительный автор, каким был Пушкин (две дюжины идеалов сменил, пока жил и творил). Что-де мне мучиться, - подумалось, - перечитывать вещь да вслушиваться в себя… Раз есть у меня шаблон для обнаружения скрытого смысла (смотрение, какой скрытый смысл был у более раннего произведения), то почему б мне этот шаблон не использовать? Не получится – будем дальше думать, что делать. – Вот я и перечитал свою предыдущую статью о Замлеловой (см. тут). А там написано: «идёт История – и детское образование понятий отступает перед подростковым…».
Блуждает доброе в человеке в потёмках, ошибается, опять ошибается, а всё ж не ломается от неудач, и само тихое приятие этих неудач уже есть гарантия, что История страну не подведёт, коль скоро такие неломающиеся есть в стране. Как этот Павлуша из одноимённого рассказа Замлеловой.
Рассказ кончается так:
«Тревога утихает, и слышит Павлуша, как за стенкой беззаботно, точно от удовольствия, храпит отец».
Мать в той семье умница-разумница.
А отец – глупышка. Там все глупышки, объективно говоря, кроме матери Павлуши.
«Все чего-то ждали и требовали. Первая жена Павлуши, Леночка, требовала близости, как червь ненасытимый».
Надоела.
Вторая жена, Аннушка (училась иконописи и Павлушу туда перетянула), целилась, как оказалось (по наущению своей матери), на предпринимательскую деятельность с использованием хорошо расположенного (и в центре города, и около монастыря) дома родителей Павлуши:
«Поставь флигелёк, сараюшку с печкой, полати приколоти – вот тебе дом странноприимный! Принимай паломников!.. Да что сараюшка – гостиницу можно!».
А случайное у Павлуши, учащегося на художника, «этюд выгодно пристроит» и стипендия – это (оценка Аннушки):
«Живём почти впроголодь, а он хоть бы пальцем двинул, чтобы работу найти. Захребетник!..».
Как ни богомольна Аннушка – сквалыга она.
«– Я аборт сделала, – причитала она, – грех-то какой из-за него на душу взяла! И на другой бы пошла, чтоб дети мои с голоду не мёрли…».
Это не сказав ничего Павлуше-то…
И с нею крах.
Третья, Оленька. Училась на реставратора (переманила его на этот факультет с иконописи).
Эта ему собралась изменить. От «хлыща в дорогом костюме» ей представлялось больше пользы. И эта требовала пользы.
Павлуше же надо было, чтоб жена «ничего не требовала».
С учётом максималистского перебора Павлуша прокоммунистический человек. Не марксов коммунизм я имею в виду, «каждому по потребностям», которые при неограниченном материальном прогрессе предполагают материальную ненасытимость каждого. Что гарантирует смерть человечества. (Маркс экологию не предвидел.)
Я имею в виду другой коммунизм, с принципом «каждому по разумным потребностям». Материальным. При неограниченных духовных.
И впечатление от текста такое, что так как «неразумного она [мама Павлуши] никогда не затевала», то её тихая деятельность и воспитала прокоммуниста Павлушу, и вообще таких в России большинство, что и обеспечивает автору тихий оптимизм в отношении исторического будущего. Это идеал чуть более высокий, чем мещанский (идеал Личной Пользы).
Но самый перец – для меня – в том, что, насколько я грубо всё проанализировал и синтезировал (не менее грубо), настолько это же у Замлеловой… не то, что нежно, намёком подано, а и вообще под влиянием подсознательного идеала сочинено.
22 сентября 2019 г.
Источники: