Адам и Ева
Рассвет над морем, бледно-жёлтый,
раскинул сеть из облаков
и солнца диск тянул тяжёлый
на удивление легко.
Мы, скинув лишние одежды,
ступили и пошли, пошли,
оставив всё, что было прежде,
на самом краешке земли.
Был воздух свеж. И щекотался,
слегка касаясь кожи, бриз.
И позади весь мир остался —
Мы от него оторвались.
Мы плыли, плыли, плыли, плыли...
Под нами бездны из воды
в прозрачности соединили
восторг свободы — страх беды...
Лишь мы вдвоём — легко и просто!
И нескончаемый простор.
А впереди маячил остров
морского чудища хвостом.
Бубнил прибой первоосновы,
стирая свежие следы,
и кашу камешков перловых
жевали судорожно рты
рыбёшек, брошенных волнами
под ноги обнажённым нам —
уже с другими именами...
Быть может, Ева и Адам?
***
Чертило солнце полукруг
Согласно некой теореме.
Лилось немереное время
Меж пальцев двух сплетенных рук.
Я помню: день перетекал
Из неземного в постоянство,
И чей-то крик издалека
Вторгался в близкое пространство
И резал тело тишины
На две неравных половины,
Но обе были неважны,
Поскольку не были едины.
Вне времени
Стрекочут суетливые стрекозы,
сливаются с сентябрьской синевой.
Хлопочет шмель, ударившийся оземь,
последний день отсчитывая свой.
Лежать в траве, вполуха слышать шелест
ужа, ежа и мышки полевой.
Прикрыть глаза, но в узенькие щели
смотреть на солнца яркий поплавок,
следить за тем, как он, перемещаясь,
слегка дрожа, взбивает облака,
и понимать, что ты — всему начало
и свет, и соль, и времени река.
Вот так бы век — спиной врастая в почву —
Лежать и просто сосуществовать,
и Слово длить до звёздных многоточий,
осознавая, что всегда жива.
Сойти
Твой поезд в неизвестность укатил,
и ты здесь — опоздавший, посторонний —
стоишь, другим мешая, на перроне.
Ты прибыл, а они — на полпути.
Особая граница — небеса:
свои не вспомнят, но чужой, быть может,
стихи твои однажды растаможит,
поняв, что он и есть их адресат.
Приятеля попросит: « Вслух прочти.
Ты лучше разберёшь неровный почерк.»
И круг замкнётся парой старых строчек,
чтоб с круга мог читающий сойти.
***
Как незаметно отдаление:
Нецелованье поутру,
Неразговариванье ленное,
Неудержанье тёплых рук,
Обвивших шею, и прощание
Поспешными «давай, пока!»,
И с каждым разом беспощаднее
Слегка небритая щека.
Уберегу тебя от выбора,
За сквозняком уйду вослед,
Когда над Виипури-Выборгом
Прохладу выплеснет рассвет,
И первый луч сверкнёт по брежневке —
Так режет стропы финский нож...
Но если любишь ты по-прежнему,
То по следам меня найдёшь.
Сумерки
Отсырели серые сумерки,
Проникают вовнутрь капельно,
Все оттенки цветного умерли
Под небесной кривой сабелькой.
Оботрут облака лезвие,
Ночь его зачехлит в ноженки.
До чего ж мы с тобой трезвые.
И чужие — до невозможного.
За строкой
За строкой красивой прячется,
Но предстанет всем нагой —
Переписанная начисто,
Жизнь лишь кажется другой.
Выдают слова и точечки
Всё сокрытое сполна,
Даже если и не хочется —
Подноготная видна.
Хватит душу выворачивать —
Отпусти её в полёт:
Серебро уже растрачено,
Ну а золото не ждёт —
В реках истины намытое,
Переплавлено в печи.
Овцы целы, волки сытые...
Хочешь спрятаться — молчи.