– Любимое вино Наполеона! – польстил я гостю. – Единственная бутылка!
– И это дали Наполеону при смерти? – Сэм жалостливо посмотрел на меня, словно я – тот самый умирающий Наполеон.
– Насколько известно мне, как криминалисту, – продолжал мой друг, – даже подсыпанный мышьяк не смог облагородить вкус этой бурды.
Мы не виделись больше двадцати лет. Меня волной репатриации занесло в Израиль, а Сэм умудрился попасть в Штаты.
– Ну как ты там? Чем занимаешься? – сыпал я вопросами.
– У меня детективное агентство! Доход – несколько миллионов в хороший год. И хата – с твоей не сравнить, – Сэм небрежным взглядом скользнул по стенам. – Охрана VIP-персон приносит неплохую копейку.
– А как ты разбогател – так сразу, – не унимался я.
Боже, прости меня за излишнее любопытство.
– Да, так сразу!
– Ну, как?
– Принеси водки – вдруг изменившимся голосом попросил Сэм, – расскажу тебе. Только – молчок, пока я жив!
– Да что ты, – я помчался на кухню, притащил початую бутылку «Кеглевича».
Сэм, скривившись, посмотрел на бутылку, потом на меня, потом опять на бутылку. Наклейка явно не производила на него впечатление. Налил – себе полную рюмашку, мне немного – приятель знал, что я не любитель водки.
Чокнулись
– За тебя Жека, за твою славу поэтическую! Как вы пьёте эту гадость! – вздохнул мой гость.
– И за твою славу шерлокхолмсовскую, – вставил я свои пять копеек.
Сэм мрачно посмотрел на рюмку, опрокинул её в рот и откинулся на спинку стула:
– Знаешь, Жека, что общее у преступления и у музыки?
Поймав мой недоумённый взгляд, Сэм ответил:
– Мотив! А если преступление связано с музыкой, когда два мотива накладываются один на один – происходит нечто страшное. Через пару месяцев по приезду я открыл агентство, снял комнатёнку в дешёвом районе. В основном выполнял семейные заказы: жена просила последить за мужем, муж за женой – что тебе рассказывать. До чертей надоело, да и противно было каждый день копаться в чужом белье. Подумывал, что с этим бизнесом надо завязывать, но однажды к дому подъехал «Форд». Шофёр пригласил меня пройти в лимузин для важной встречи. Через полчаса доехали до небоскрёба. Встретил охранник, завёл в кабинет и оставил одного. Я налил в одноразовый стаканчик из стоящей на столе бутылки колы. Только пару раз отхлебнул, как появился невысокий полный человек, лысоватый, в круглых очках. Откуда взялся – не понять. Я же, по привычке, чтобы видеть входящих, сидел напротив двери. Потом уже понял, что это их киношные штучки.
– Мистер Сэм, – толстяк начал говорить на русском, но со страшным акцентом – видимо, был родом из семьи русских, но родившийся в штатах.
– Я пригласил вас, чтобы предложить дело, но щепетильное. Гонорар, – Жека, у меня перехватило дыхание, когда он назвал сумму – ну, с шестью нолями сумма.
– Вас в криминальном мире особо не знают – поэтому наш выбор пал на вас. Если согласны взяться за дело – подпишите договор о неразглашении – для вас мы его распечатали на русском языке.
Я пробежал взглядом лист. Могли бы уложиться в четыре слова: держать язык за зубами! А можно было и в три: сделать и забыть. Да мне что – не привыкать. Получил огромный аванс, отвезли меня домой. Снял я ещё одну комнату, нанял опытного программиста, двух топтунов, установил прослушку в нужных местах – и принялся за работу.
А криминал был такой – два брата-музыканта разными фамилиями, видимо, отец у них был общий, страшно талантливые, написали музыку к новому блокбастеру «Звери против зверей». Мой программист собрал отрывки, смонтировал – и я, которому музыка по барабану – заслушался. Ты слышал «Песню Лары» из «Доктора Живаго»?
– Ага, музыка Мориса Жарра, – блеснул я.
– Так вот – твой Жарра в подмётки не годился тем пацанам. Мотив – потрясающий.
И на этот мотив наложился мотив убийства. Музыка кому-то понравилась и понадобилась для другого фильма. Эта музыка подняла бы прокат любого вшивого блокбастера. Уж не помню фамилию братьев – то ли Гольдколь, то ли Гольдман. В общем, труп старшего нашли в бассейне. Я выяснил – вначале напоили, придушили и бросили в воду
Выяснилось, что у младшего были телефонные контакты с Голливудом. Ты же понимаешь – там денег не жалеют, но и на ветер не бросают. Младшего нашли через несколько дней живым около обгоревшей машины. Кстати, «совершенно случайно» связанного парня обнаружил человек из компании, куда тот сделал несколько звонков неделю назад.
Музыканта отвезли в больницу и запретили общаться с посторонними – дескать, сильное нервное потрясение и потеря памяти. Я полагаю, что младший брат сдал старшего, чтобы стать единственным правообладателем мелодии, которая должна была принести ему миллионы и миллионы. Но, кстати, больше ничего гениального не написал – Бог его наказал и отнял талант. Я так считаю. В Бога можно не верить, но в его справедливости никогда не сомневался. А нечто похожее на исчезнувшую мелодию я слышал в боевике «Мёртвые звуки» – не помню точно название.
Нюх на подобные разборки меня никогда не подводил. Уже через два дня должен был позвонить по поводу расследования, но в принципе, всё было готово.
Когда я собирал все данные в папку, и готовился позвонить заказчику, ко мне без стука вошёл хорошо одетый мужик, при галстуке и с наглой мордой полицейской ищейки.
Он презрительно осмотрел пустые стены, посмотрел в окно на двор, где чернокожие пацаны играли в баскетбол и сел напротив, нахально глядя мне в глаза.
– Хелло, мистер Сэм – с ехидной улыбкой произнёс незнакомец, – я ничего не спрашиваю у вас, потому что всё знаю.
– Знаешь, Жека, у меня чесались руки – подойти к этому хлыщу и заехать в эту наглую физиономию. Эх, я, видимо, потерял бдительность, как последний лох! Кто бы мог подумать, что у меня могут работать «кроты»! Они меня сдали подчистую! – Сэм вылил в рюмку остатки водки, и горько вздохнув, выпил.
– Так вот, – продолжил свой рассказ Сэм, – этот мерзавец говорит:
– Я не спрашиваю величину гонорара, – тут он презрительно скривил рот, – но мы готовы заплатить вам в три раза больше за сожжение этой папки. – он кивнул в сторону папки с документами, которую я две недели упорно собирал.
– Я понимаю, – продолжил гость, – вы из России, у вас начнётся внутренняя борьба реальности с чувством достоинства, с совестью и с другими атавизмами вашего советского воспитания. Не ломайтесь, как проститутка на выданье – иначе сломают вас. Такие суммы на улицах не валяются. Деньги через час после вашего согласия будут переведены на ваш счёт. Не надо сообщать номер счёта – мы его знаем. У вас времени – пока я не выкурю сигарету.
Незнакомец закурил и подошёл к окну, наблюдая за игрой мальчишек.
Я судорожно думал – «они» знают всё. И «они» в самом деле ломают меня об колено. И если не соглашусь – могут меня «убрать». Что этим бандитам стоит. Но главное – деньги.
Ни в одном сне не видел таких деньжищ – я же могу размахнуться, открыть частное бюро по сыску…
Во мне что-то надломилось…
Гость, докурив сигарету, глянул на меня, и дал по телефону команду перечислить деньги. Они всё рассчитали. Эти суки – такие психологи.
– Я у вас не беру подписку о неразглашении нашего разговора, – ехидно продолжил незнакомец. Но если откроете рот, то, к моему сожалению, не успеете воспользоваться всей суммой, мистер Сэм. Папочку не беру – у вас неплохой камин – через час, после поступления денег на счёт, сожгите её, да и согреетесь между делом – у вас тут сыровато.
И, сделав мне ручкой, гость исчез.
Через час позвонил в банк. Сумма уже лежала на моём счету. Клерк, назвав поступившую сумму, заикаясь, каждые десять секунд называл меня уважительно: мистер Сэм, мистер Сэм.
Я выпил почти целую бутылку водки, чтобы приглушить, как говорил хлыщ, «рудименты советского воспитания». Вроде полегчало. Потом положил свою папочку в камин, плеснул на неё остатками водки из бутылки и бросил спичку.
Не представляешь, Жека, как мне было худо, какой падлой я считал себя. Эта советская идейная обработка занозой сидела во мне. Но деньги – это деньги…
Через два дня позвонил заказчик. Я пролепетал, что не получилось добыть важных улик, мол, возможности у меня не те и готов вернуть аванс. Такая лёгкая готовность вернуть аванс его насторожила – это не по-американски. Здесь с деньгами расстаются тяжело, в борьбе с самим собой. Видимо, мой собеседник всё понял.
– Вышлите чек с авансом в наш адрес, – презрительным голосом закончил разговор заказчик.
– Но у меня были издержки – набравшись наглости, промямлил я.
– Хорошо, за вычетом издержек. Оставьте себе на семечки, – равнодушно произнёс мой собеседник.
Ну а потом я развернулся. Как и мечтал, открыл детективное агентство, одно из лучших в штате – даже одно время Майкла Джексона охранял – было время. Но сотрудников беру по найму на год, меняю ежегодно – если среди них окажется «крот», то в дело за год он не войдёт. Этот урок я выучил сразу и на всю жизнь.
Позвонили на мобильный – за Сэмом приехало такси. Я проводил его. Мы обнялись на прощанье, и Сэм уехал в аэропорт...
Знаете, если мне говорят, что Бог есть – я соглашаюсь. Если говорят, что Бога нет – я тоже соглашаюсь. Да разве в этом дело – есть или нет? Верю, что у каждого своя карма, аура или кто как её называет. Но мы, все люди, связаны с космосом. Когда же человек совершает подлость, предательство – информация уходит наверх, и возмездие обязательно найдет адресат. Сегодня или завтра. Через год или через двадцать лет. Всё, что хранится в потёмках души, наши подлые поступки перерождаются в раковые клетки или инфаркты. Это я к тому, что две недели назад скоропостижно умер Сэм. Его сын нашёл мою визитку в бумагах отца и сообщил о случившемся.
Вспомнились слова Сэма, как приговор самому себе: «В Бога можно не верить, но в его справедливости я никогда не сомневался». Так оно и получилось.
В связи с этим я и решился рассказать эту незатейливую историю господам атеистам, естественно, по понятным причинам, не называя фамилию Сэма.