из автобиографических записок "БУЧА"
Работать в тамбовское восьмое строительное производственно-техническое училище, сокращённо СПТУ-8, я попал по недоразумению.
Сначала, после окончания института я трудился прорабом в ПМК-7, седьмая передвижная механизированная колонна. Слово "трудился" мало подходит для этой должности предводителя "варягов" в колхозных хозяйствах области. Хотя, какой из меня предводитель?
Настоящим и действительным предводителем и атаманом в ту золотую пору был у нас начальник ПМК Завьялов Лев Давыдович. Вот был предводитель, так предводитель! Атаманил, невзирая на уголовный кодекс. Его задача была одна - приехать на шикарной чёрной "Волге", покрыть матом бригаду монтажников со мной вместе, потом нырнуть в правление колхоза, для которого мы монтировали зернохранилище, выползти оттуда никаким, забраться раком в машину, и, погоняя шофёра, убраться восвояси.
Однажды, после такого заезда, вползая в легковушку, он обронил из кармана пухлую пачку денег и умчался.
Мы, чтобы не попасться на глаза нашему атаману, в это время прятались в одном из огромных стальных стаканов - заготовки для монтажа башен.
Удивлению и радости не было конца - вот он коммунизм на лицо, какой! Яркие сторублёвки, шутя и играя, загонял ветер запросто в гущу спелой пшеницы.
Хватило и на известную нужду монтажников и на, вечно ворчливых от безденежья, жён.
Долго потом искали, в уже скошенном поле, хотя бы листик - пустая стерня только колола руки.
Лев Давыдович о деньгах так и не вспомнил. Этого добра у него всегда хватало.
Деньги он носил во всех карманах. Бывало, полезет закурить, а вместе с пачкой сигарет в ладони оказывается или "стольник", или четвертная.
Страна, в то застойное время, на колхозы не скупилась. Металл - прокат любого профиля: балки, трубы, дефицитное в личных хозяйствах кровельное железо - всё шло валом.
- Так! - вызывает меня Лев Давыдович в конце месяца, и подаёт бумажку, - Включи в затраты сверх сметы то-то и то- то!
- Лев Давыдович, я уже процентовку подписал! Всё - согласно сметы!
- На, вот тебе! - достаёт из кармана радужный веер денег, - Купи главному инженеру колхоза пару бутылок коньяка, да не скупись! Купи армянского! Пару плиток шоколада, того, настоящего, горького. Лимончиков прихвати и топай! Я с ним договорился. А процентовку перепиши заново. Включи туда сверхнормативные затраты. Он подпишет. Остаток денег возьми себе. Жене подарок сделай. Ты, я слышал, женился недавно. Жена, говорят, красивая. Познакомь как-нибудь, ладно?!
И ты идёшь униженный и оскорблённый делать приписки, гнать фуфло, если хочешь работать.
Пришёл домой, рассказал жене. А жена общественница, студентка ещё. Прямая, как не знаю кто.
- Уходи! Увольняйся, пока тебя не посадили! Если не уволишься, сама пойду в ОБХСС и заявлю, чтобы тебя огородить от тюрьмы. Уходи с работы!
Что делать? Написал заявление по собственному желанию. Зашёл в кабинет. Лев Давыдович с трубкой возле уха за столом. Кивает мне по-свойски: садись, мол.
В трубке разговор долгий. Лев Давыдович морщиться. Кому-то говорит: "Всё! Всё, всё!" И ко мне:
- Чего тебе?
Я подаю ему заявление и деньги. Он вопросительно смотрит на бумагу:
- Что, мало дал? - и лезет в карман.
- Лев Давыдович, трус не играет в хоккей!
- А, понимаю, понимаю! Так бы и сказал...
- Вот и говорю!
Быстрый кудреватый росчерк. Пододвигает бумагу и деньги в мою сторону.
Беру заявление, а деньги оставляю на столе.
- Забирай башли! Они твои! Это тебе заместо перерасчёта.
- Тут многовато будет...
- Бери, бери! Я тебе в этом месяце прогулы поставлю, чтобы кадровик не мучил. Вот тебе и расчёт за просчёт!
Что ни говори, а человек был наш предводитель! И с юмором.
Уволился. А места хлебного жалко. Куда пойти? Снова к ребятам сварщиком? Неудобно как-то. Скажут, не смог инженером работать... В "Союзпроммонтаж" податься... Там всегда вакансии. Но на монтаже и прорабом не сладко. Вечные командировки и переезды по всей стране, а у меня жена студентка...
Уткнулся глазами в наш исследовательский институт резиновой промышленности, где правдами и неправдами сочинял диплом по производству и вулканизации автомобильных шин. Диплом защитил на "ура!" Может, вспомнят заслуги? Возьмут... Буду сидеть под крышей, в тишине...
Кадровик там строгий, из бывших военных, Петром Алексеевичем величают, как нашего первого императора.
Помялся возле двери. Кашлянул в кулак. Постучал в дымчатое и тусклое стекло кабинета. Тихо. Приоткрыл дверь. Сам Пётр Алексеевич, скрестив на груди руки, что-то внимательно высматривает в окне. Ну, точь в точь, как тот император перед прорубленным окном в Европу.
- Разрешите?
- Разрешаю! - говорит, не оборачиваясь, и всё продолжает смотреть в окно.
Я молча мнусь у двери.
- Нету! - говорит Пётр Алексеевич.
Я никак не пойму, чего такого "нету", и осматриваюсь вокруг себя.
- Не ищи! Места для тебя у нас нет.
- Пётр Алексеевич, а как вы догадались, что я работу ищу?
- Ты ж ко мне не покурить пришёл. Я смотрю, ты за дверью уж очень робко топчешься. Ну, думаю, ещё один студент место ищет.
Я в растерянности оглянулся на дверь. Весь коридор - в стекле, как на ладони. Двери с обратной стороны зеркальные, а из кабинета всё видно: кто голову над чертежами ломает, а кто в курилке пропадает - вот она и прогрессивка в конце месяца!
- Иди, давай! Нам настоящие инженеры нужны, а не статисты!
Мне стало так неудобно и стыдно за свою самоуверенность, что я быстро выскользнул за дверь в надежде, что никто не узнает о моей попытке, прислониться к людям науки, где ценятся творческие личности, которые на "ты" с математикой и физикой. А у меня по высшей математике стоит длинный, и то внатяжку, похабный "уд"...
Вылетаю на улицу, и - вот она, удача! Перед институтом на лавочке сидит и мирно курит короткую изогнутую трубку наш преподаватель на курсе по основам взаимозаменяемости.
- Здравствуйте, Алитет Демианович!
Интересный человек, настоящий гениальный чукча, неизвестно какими судьбами попавший на серединную чернозёмную Россию. Его настоящее имя было - Алелекэ-кай. Приставка "кай", говорит о принадлежности к известному мужскому роду китобоев-охотников. Но, студенты его называли проще - Алитет. "Алитет в горы не уйдёт, но зачётка под рукой - всегда лучше!" - говорили студенты и протягивали синий складень, где всегда можно надеяться на твёрдую тройку. "Основы взаимозаменяемости", предмет мудрый, но муторный. Сколько ни учи, а на зачётах всегда споткнёшься. Вот тогда-то и выручает Алитет Демианович, Демьянович по-русски.
Знаменитый человек, этот Алелекэ-кай! О нём по институту ходили легенды. Чукча - и математик! Да ещё какой! С одной логарифмической линейкой в нашем НИИ химического машиностроения любые несущие конструкции и узлы рассчитывал. За что его, несмотря на болезненную слабость, держали сверх штата. Вроде, как почасовика. И в нашем учебном заведении он тоже был почасовиком. Попала шлея под хвост, запил мужик, - а он у нас по штату не числится!
Сам-то он стеснялся своей слабости, но иногда горько отшучивался: мол, вот она, колониальная зависимость что делает! Боялся своей, как у всех северных народов, генетической предрасположенности. С нами, вечерниками, он держался запросто. Иногда можно было его увидеть и в наших шумных компаниях за празднованием какого-нибудь случая. Человек он был сравнительно молодой и пользовался, невзирая на слабость, вниманием одиноких "студенток-очаровашек", которым его болезнь не мешала, а даже помогала расслабиться и окунуться в соблазн.
Такой он был человек...
Товарищеские чувства связывали и меня с ним. Было дело и ночной город копытили вместе подстёгнутые весёлым наездником-хмелем.
- Здорово, студент, здорово! - пододвинулся на скамейке высвободив мне место. - Присаживайся. В чём проблема?
- А! - махнул я рукой и полез за сигаретами.
- Что, с Петром Алексеевичем общий язык не нашёл?
- В разных мы с ним категориях, Алитет Демианович?
- Сколько раз говорить, что я не Алитет! Меня зовут Алелекэ-кай. Зови лучше просто, по-русски - Демьяныч. И - все дела! С работой проблемы?
- Ворьё кругом! Под монастырь чуть не подвели в ПМК. Там у нас такой жучила, что пробы негде ставить! "Вот они, деньги!| - говорит, - бери, сколько рука захватит!" А у меня хватательный инстинкт отсутствует, - обернулся я к чукче, показывая раскрытую ладонь, что она плохо сжимается в горсть.
- Что так? Переформатироваться не можешь? Я вот тоже...
А, что "тоже"? Он так и не досказал. На его лице молодого загорелого японца отобразилась грустная улыбка. От "Демьяныча" уже густо попахивало хмелем. Было видно, что у него сегодня с утра - "день свободен!".
- Выпьем? - спросил он более утвердительно, чем с вопросом.
- Козе не до плясок, когда хозяин нож точит, - попробовал я отшутиться. - Работу ищу!
- Это у тебя на лице написано. Работа, - он снова грустно усмехнулся, - не Алитет, в горы не уйдёт! Раздели с чукчей пару минут, и чукча тебе поможет...
Он достал из потрёпанного кожаного портфеля узкогрудую бутылку. К моему удивлению это был дефицитный для того времени армянский коньяк "Отборный". Каким образом коньяк оказался у Алитета, неизвестно, при мне он всегда пил наш местный горельский вермут или такого же качества портвейн три семёрки.
Я боязливо покосился на окно кабинета кадровика:
- Пётр Великий бдит!
- А, - пустое! Я сегодня все работы сдал на подпись, и теперь в свободном плаванье.
Пить с утра, и в такой момент мне действительно не хотелось. Я для убедительности сослался на свой хронический холецистит.
- Ну, болей дальше! - "Демьяныч" с неохотой спрятал бутылку снова в портфель. - Гнилое место! - указал он на фасад института. - Ты здесь и месяца не протянешь, головоломки и ребусы отгадывать. Не твоё это дело! Вон через дорогу ПТУ там у меня директор знакомый. Пойдём!
"Попробовать что ли? Может, из меня тоже педагог получится... Заманчиво всё-таки! Чем чёрт не шутит, пока бог спит..." - соображал я, почёсывая затылок.
- Пойдём! Там, я знаю, преподаватель спецтехнологии требуется, - нехотя поднялся мой высокоумный и уникальный чукча со скамейки. Было видно, что ему не хочется покидать насиженное место. Но, чукча сказал - чукча сделал!