А знаете, что собаки воют на выдохе, а я, когда увидел её, попробовал на вдохе, но захлебнулся переизбытком эмоций. А что теперь она – моя хозяйка, по кличке Мила, тоже собака и по гороскопу и в жизни.
Она красива и любвеобильна, как моя мама, которую я хорошо помню с того момента, как она вылизала меня и съела мой послед. Нас в помёте было семеро, и всем хватало шершавых ласк её языка. Но как же мне хотелось, чтоб я был один у мамы, чтоб её язык принадлежал только мне.
Увы, хозяйка любит не только меня. Легко терпеть её постоянные мимишки по отношению к маленькому наглому волнистому попугаю и к грациозной, длиннолапой, бесшёрстной кошке, чьи многочисленные складки на коже прикольно вылизывать (иногда бывает настроение).
А вот её любовь к мужчинам – это совсем другое дело. Три бывших мужа были противными и наглыми как чихуахуа, питбуль и ризеншнауцер из соседних подъездов и называли её: «Моя кицюня». Ну, какая она им кицюня? Кицюням нужен обслуживающий персонал, как нашей, лишённой не только шерсти, но и совести. А хозяйка преданно служила им как собака.
Одного сделала главным в своём бизнесе, а он сбежал к другой суке вместе с деньгами.
Второму воспитала щенка от первого брака и не побоялась его дружков, вечно воняющих наркотиками.
Третьего она называла мой любимый альфонс. Я тогда узнал, что альфонсы сидят на шее, но я не видел, как он сидел на её шее, видимо при мне стеснялся, но все об этом говорили.
Её наградой был я – абрикосовый красавчик той-пудель, по кличке Кэшбэк, только не думайте, что хвастаюсь.
Имя досталось мне не случайно: в тот день, когда хозяйка меня купила за немалую сумму, поверьте, я того стоил, тут же нашла, не без моей помощи, в укромном месте за пианино пакетик с наличностью, заныканный первым муженьком. Если её спрашивали о моём прозвище, она сначала вытягивала трубочкой губы, а потом причмокивала и загадочно улыбалась. В этот момент мне нестерпимо хотелось лизнуть её прямо в лицо, о чём сообщал хвост, слава собачьему богу, не купированный. Я бы все лапы искусал всем придуркам, кто способен оттяпать уши и хвосты собакам.
Моя хозяйка никогда бы ничего мне не отрезала, потому что она умнее всех на свете, да и я тоже не промах. Не думайте, что хвастаюсь, но ума мне не занимать. Вот я с удовольствием выполняю все команды хозяйки, а её мужья такой чести от меня никогда не дождутся.
Каждую ночь я устраиваюсь под боком у моей ненаглядной. Там я кряхчу, и возмущаюсь, отодвигая лапами очередного кобеля от её мягкого тела, пахнущего ромашками, мёдом и дерьмом так сильно, как будто она только что качалась на траве.
Самый противный последний самец: вонючий, вечно потный, к тому же выше и толще кухонного комода чуть ли не в два раза. Мы прожили вместе больше четырёх лет, а друг к другу так и не привыкли. Ни разу не дождавшись ласки от этого двуногого шкафа по кличке Серёжа, я был даже изувечен этим паршивым псом.
Как-то он столкнул меня с кровати так резко, что я, пролетев метра два, неудачно приземлился. Я конечно матёрый кобель, причём ещё какой (об этом знает много сук, не подумайте, что хвастаюсь), но от боли орал как резаный. А потом страдал в ветбольнице целых две недели, причём больше всего из-за отсутствия хозяйки. Она приезжала ко мне каждый день и единственное, что мне хотелось у неё спросить только одно: выгнала она уже эту плешивую шавку, которую звала муженьком и когда она меня заберёт. Я не мог понять какой вопрос для меня важнее и объединил их в один.
И не напрасно я не любил это гигантское двуногое. Когда пришла беда, оно даже не отважилось лично покусать обидчика, а переуступило это мне.
Недавно к хозяйке понаехали гости. Я понимаю, что лето в Одессе проводить лучше всего, но нельзя же так наглеть, поэтому, встречая их, долго пытался объяснить, что это неправильно. Хозяйка, почему-то, попыталась закрыть мне пасть и скомандовала:
– Кэшбэк, фу, на место!
Это самая глупая команда, которую я слышал. Моё место рядом с ней, поэтому я и так на месте. И я спокойно продолжил рассказывать о широкой душе моей хозяйки, и о том, что родственники и приятели с ней не церемонятся и приезжают всегда без предупреждения пачками.
В этот раз тоже их понаехало много и все не помещались в квартире. Мы их накормили и отвезли в загородный пансионат за две ходки.
А потом, чтобы сэкономить деньги гостей, я и моя красотуля каждое утро ездили туда через Привоз.
Её двуногий шкаф тоже пристраивался с нами. Он был прожорливее, чем вечно голодные привозные дворняги и совал себе в рот всё подряд, делая вид, что собирается покупать эти продукты. Но покупала-то хозяйка. И всё же польза от него была, он таскал сумки, а я сидел на руках у моей любимицы.
В этот день солнце было очень противным с самого утра, оно как будто с цепи сорвалось и раскалило прилавки. Продавщицы стали недовольными и неуступчивыми. Мы делали закупки, а двуногий шкаф никак не мог наесться.
Даже в машине, пока я наслаждался самыми мягкими коленями, он жевал кровяную колбасу со сладким рогаликом, не думая, что мне тоже хочется, и, собирая крошки с живота, ворчал о том, что все гости сидят на нашей шее.
А хозяйка как всегда скромно молчала, что на её шее сидят, не только гости, но и он.
Когда приехали на место, я первым выскочил из машины и побежал метить территорию.
Двуногий шкаф лениво вытер руки и рот влажной салфеткой и отдал жене. Она улыбнулась и выбросила в урну.
Из подъезда появился первый встречающий, мелкий, шустрый мальчик лет четырёх, которого все звали Василий Петрович. Щенки в семье часто становятся самыми главными, по себе знаю, поэтому его величали по имеи отчеству.
– Кебеш, лядом, – скомандовал он и побежал в направлении детской площадки.
Все что произошло дальше, помнится как сон наяву, страшный-престрашный сон, и мне до сих пор хочется проснуться.
Из-за угла дома выскочили два огромных алабая и бросились вдогонку за малышом.
Хозяйка замахала руками и заорала:
– Василий Петрович! Стой! Нет! Не останавливайся! Беги в подъезд! Нет, лезь на горку!
Потом она толкнула своего мужа:
– Сделай что-нибудь…
И этот паршивый пёс сделал… бросил пакеты на землю и засунул в машину своё огромное тело быстрей, чем обычно.
Я же бросился наперерез собакам. Мне удалось высоко подпрыгнуть и уцепиться за губу одного из страшилищ.
Тот взвизгнул так, что сработала сигнализация в машинах на стоянке.
Второй пришёл на помощь, увы, не мне. Я почувствовал, как зубы впиваются в кожу и трещат мои рёбра. В это время хозяйка подхватила мальчика и побежала в подъезд.
Как только Василий Петрович оказался в безопасности, она метнулась к машине, выхватила оставшуюся колбасу из рук мужа и побежала спасать меня.
Колбаса отвлекла этих двух монстров и они потеряли ко мне интерес, выплюнув как кусок испорченного мяса.
Дышать было трудно. Впервые руки хозяйки делали больно, когда она прижимала меня к груди.
Наконец появился владелец зверюг. Он не счёл нужным даже извиниться.
Нам с хозяйкой было не до него, она спешила в больницу. По дороге она нашёптывала много нехороших слов о трёх монстрах. Больше всего досталось владельцу. Оказывается она его знает и этот урод, зажравшийся депутат местного разлива, ещё своё отгребёт.
Я очнулся на холодном столе, когда мне делали рентген. Хозяйка просила меня не шевелиться. А я и не собирался, у меня всё равно не было сил.
Врачи сказали, что надежды нет, что дело совсем плохо.
А я с первой минуты невыносимой боли понял, что моя смерть равносильна предательству. Я не хочу предавать свою хозяйку, я буду бороться за жизнь. Я выживу хотя бы для того, чтобы посмотреть, как двуногий шкаф, которому служит моя богиня так же преданно, как я ей, соберёт свои вещи и уберётся восвояси.
А я ему на прощанье скажу только одно…
Хотя зачем? Не подумайте, что я хвастаюсь, но я очень умный и понимаю, что он всё равно ничего никогда не поймёт.