на статью Вандышевой-Ребро Надежды "Герман Гессе: Человеческие образы реальности"
Меня попросили. А я такого никогда не делал. Мыслимо ли и не отказать, и себя соблюсти?
Может, и мыслимо.
Но чтоб вы, читатель, не запутались, надо ввести вас в курс дела.
Вандышева написала, я понимаю, разбор романа Гессе «Сиддхартха» (1922). А у меня был подобный опыт с другим его романом «Степным волком» (1927). И мне надо написать о её разборе, не читая роман (если я его стану читать, мой отклик на её разбор затянется не на один месяц, не меньше).
Как мыслимо то, что я написал в первой строчке? – Опираясь на одну идею (про которую я не уверен, что она общепринята). На то, что идеал автора очень инерционен.
Мне сразу вспоминается исключение из этого правила – Пушкин, который за творческую жизнь сменил идеал раз 12.
Но, предположим, что Гессе не такой холерик и что его идеал и в 1922-м и в 1927-м был один и тот же.
Из моего разбора вышло, что тип идеала Гессе… Тут мне хочется примерить слово собственного, извиняюсь, изобретения – монтизм. От слова Лермонтов. Это что-то объединяющее: 1) идеал типа трагического героизма (яркий его представитель – Высоцкий с его «вот-вот и взойдёт», идеал наивного оптимизма {Высоцкий надеялся, что своей страстью он разбудит свалившийся в мещанство народ и спасёт общественный строй, сваливающийся в капитализм}) и 2) идеал типа благого для всех сверхбудущего, идеал сверхисторического оптимизма (его ещё называют маньеризмом). Вы, читатель, тут можете сразу почувствовать ещё одну нетривиальную и необщепринятую идею, что типов идеалов мало и что они повторяются в веках, чередуясь в одном и том же порядке.
И вот такой я стану читать статью Вандышевой и, наверно, не соглашаться на каждом шагу. – Так я ни себе не изменю, и обещание откликнуться исполню.
Совершенно провокационная затея… Тем более провокационная, что я в своём эстетическом радикализме не считаю, что идеал автора может быть процитрован. Наоборот. Я считаю, что, если Гессе написал, например, в «Степном волке» о предшественниках хиппи (аморальных), то его идеал совсем даже в другом, в суперморальном, скажем так. Того же потому я жду от Вандышевой. Роман «Сиддхартха» о буддисте (а буддизм {бесчувствие к несчастьям} я считаю видом аморализма {чем судорогу у кого-то вызову}), а вдохновлён, наоборот, суперморальным.
Итак, читаю Вандышеву и возражаю ей по ходу чтения.
I
Я не думаю, что у Гессе «реальность повсеместно выступает перед нами в образах». Я руководствуюсь девизом, что искусство – не жизнь, а испытание сокровенного. Я был когда-то конструктором приборов. Мы первые образцы испытывали. В условиях, до которых реальность может и не дотянуть.
II
Не думаю я и что образ возникает от столкновения «с теми или иными событиями внешнего мира либо же внутреннего душевного мира самого человека». Образ возникает от требования подсознательного идеала автора выразить его. (Из-за подсознательности – знаменитые муки слова. Оттого же – и невозможность процитировать художественный смысл, этот самый подсознательный идеал, монтизм у Гессе.)
III
Скрыт от нас, читателей, не реальный мир, а художественный смысл (подсознательный идеал {монтизм у Гессе}). Разве что Вандышева называет реальным миром художественный смысл (как это ни дико). И тогда тот, да, прячется за образом.
IV
Не согласен я и с её словоприменением «вещь», «образ», «идея». Я б сказал иначе: чем – что – для чего. Выражено. И нет тут никакой диалектики, как она пишет.
И как можно дальше двигаться при такой несогласованности понятий?
Вводится понятие атман – «безначальное и непреходящее, «субстанциональное» духовное начало индивида» (Философская энциклопедия).
Я понимаю, что это – идеал некой религии. То самое аморальное (по-моему) бесчувствие ко всем бедам. Что исповедует герой Гессе. И интересно узнать, каково к этому отношение самого Гессе. Из негативного отношения следовал бы монтизм Гессе.
А что читаем у Вандышевой:
«Герман Гессе – нобелевский лауреат, писатель философствующий. Поэтому раздумья героя его повести Сиддхартхи о смысле человеческого бытия, о нахождении истинной реальности, а тем самым и обретения и душевного покоя, – это и раздумья самого писателя».
То есть Вандышева нарекла Гессе романтиком (который, как известно, героем выражает себя; все иные, кроме романтического, типы идеала обходятся без тождества автора и героя). Причём сделала она такой вывод не из анализа текста, а из внетекстового «нобелевский лауреат». Наивно полагая, что такое высокое звание сопряжено с высотой понятия «философствующий». (Боб Дилан, например, получил премию за создание новых поэтических выражений.) Причём она подпереться захотела и другими романами Гессе. В том числе «Степным волком». А там я доказал, что есть разница между автором и его аморальными героями. Диаметральная разница.
Дальнейшее чтение статьи для меня стало бессмысленным.
Исполнил ли я просьбу?
1 августа 2019 г.
Источники: