Малевич – разочарован, Зарицкий – тоже, но насколько
по-разному они «кричат».
ИЗ ЗАМЕТОК БЛАГОДАРНОГО ЗРИТЕЛЯ
Я вас хочу пригласить к одной картине одесского художника Зарицкого. Она висит на выставке одесских маринистов, открывшейся 16 мая в музее Западного и Восточного искусства на три недели. Но сначала - отвлечение.
Как-то в Москве на выставке в Манеже я познакомился с относительно известным литературоведом Кацисом и, слово за слово, перед некими каляками-маляками запальчиво спросил его, что внятного он может сказать о знаменитом черном квадрате Малевича. "А вы видели,- спросил он в ответ,- средневековых мадонн с младенцем?" - "Ну, средневековых не помню". - "А каких-нибудь видели?" - "Конечно". - "А заметили, что там за правым плечиком у каждой мадонны?" - "??" - "В левой руке они держат младенца. А за правым плечиком что?" - "?" - "Там есть окошечко. В средневековых - аккуратно заложенное кирпичами". - "?" - "Да. А у возрожденческих мадонн - окошечко уже не заложено. Маленькое окошечко, через которое виден кусочек пейзажа. Ма-а-аленькое такое окошечко". - "Да-да, припоминаю". - "Вот. Дальше окошечко увеличивается. За спиной Джоконды уже целый мировой пейзаж. Изображение окна в мир превратилось постепенно в изображение самого мира. В изображение, все более похожее, неотличимое от самого мира. Вплоть до импрессионистов, умудрившихся изображать совершенно определенный час дня в природе. И вот тут Малевич "сказал": "Все! Дальше некуда". И нарисовал свое окно в мир - черный квадрат. Первый осмелился "сказать", что живопись зашла в тупик".
Собравшиеся вокруг нас были ошарашены. Но не удовлетворены. И стали расходиться. А, думаю, не разошлись бы так сразу, если б эрудит не остался на формальной траектории имманентного, как говорится, (внутренне присущего) развития искусства, если б переплел эту траекторию с чем-то вне искусства находящимся, с разочарованием в жизни или с очарованием (если очарование и такой вот черный квадрат мыслимо переплести).
А теперь вернемся к Зарицкому. Седой, но ласковый широкий прибой на песчаном пляже. Старинный прошловековый двухмачтовый парусный ботик у самого берега. Идет посадка пассажиров. Патриархальная картина, замечательная простота нравов. Нет никакого причала. Четверо бредут по мелководью, чтоб садиться в бот. Женщины слегка подобрали свои длинные юбки. Несколько человек уже уселись на скамьях. Капитан и помощник в форменках спокойно поджидают остальных. Смутное небо, но с солнцем. Белые блики от него попали слева на холст и обозначили горизонт. Справа море незаметно переходит в небо. Серенькая мгла, чем выше, тем светлее и голубее. Идиллия. Тишина. Шелестящий прибой ее, наверно, лишь подчеркивает.
Художник попробовал преодолеть не только двухмерность полотна, но и его немоту. И это у него получилось. Как живое вышло. Но с такой удачей всегда (вернее, почти всегда) связано приятие мира таким, какой он есть. И это когда написано? В самом конце ХХ века! Века катастроф и разочарований, первые из которых почувствовал еще Малевич и сказал свое веское НЕТ действительности. И где написан этот упоительный морской пейзаж? В Украине, в стране, в которой даже обретение независимости так переплелось с разнообразными кризисами и разочарованиями, что писать гладко чуткому художнику, вроде бы, стыдно.
Но, оказывается, Зарицкий сумел-таки выразить свое отношение к повсеместным обманам.
Вы вжились, поверили в как бы реальность пейзажа, прониклись его настроением? Так очнитесь. Посмотрите, что там в левом верхнем углу картины. Это ж французская марка и штамп почтового гашения ее. Перед вами не изображение природы и жанровой сцены, а очень увеличенное изображение прошловековой почтовой художественной открытки. Изображена на плоском холсте не глубина пространства, а ее изображение на плоскости.
"Не верьте обманам!"- как бы кричит художник. На выставке есть еще одно полотно Зарицкого с подобным художественным смыслом. Песчаные откосы дороги изображены так, будто это большие морские синие волны. "Не верьте глазам своим! Их обманывают". Художник именно "кричит". Потому что, если б он махнул рукой на обманы, пусть и не принимая их, он бы не применил гладкое письмо и иллюзорную похожесть на действительный мир. Ну, а то, что не он первый открыл дискредитацию иллюзорности... Так у нас не Париж. Зато и мы не парижане - поблагодарим.