Поэт
Я на улице встретил поэта.
Помню, он, когда был молодой
в каждой строчке писал лишь про это...
А теперь шёл с седой головой.
На страницах районной газеты,
подготовив подборку стихов,
он такого накрутит про это,
что почувствуешь запах духов.
Его звали поэтом с приветом,
хоть закончил он литинститут
всё равно, как мальчишка про это
он печатал стихи там и тут.
Вот идёт он, небрежно одетый,
в тусклом свете вечерних огней.
Но стихи будут только про это...
У него до скончания дней.
Застолье
Мы весь день до полуночи пили,
как сапожники... Хуже того:
кто не мог, тех позором клеймили,
и грозились прибить одного.
Из закуски – тарелка капусты,
огурцы и батон колбасы.
«Да, не густо, но точно не пусто! –
говорил мне приятель. – Не ссы!»
И когда уже в пьяном угаре
мы сидели, не чувствуя тел,
самый трезвый в компании парень
почитать нам стихи захотел.
Он читал – мы понуро молчали,
вспоминая любимых своих...
И казалось, нет в мире печальней,
чем вот этот услышанный стих.
Совет
Я тебе скажу, а ты послушай,
помолчи и не перебивай!
Мужики покуда водку глушат –
ты в их разговоры не встревай!
Я тебе скажу, а ты послушай,
знаю, когда всё они допьют,
запоют про яблони и груши –
ну и пусть хоть до ночи поют!
Я тебе скажу, а ты послушай,
Станут материться, но ты знай:
надо отвести ребятам душу –
пусть отводят, ты их не ругай!
Я тебе скажу, а ты послушай,
когда мы останемся одни -
никого мои друзья не хуже,
я и сам такой же, как они!
Человек на улице упал
Человек на улице упал
на ступеньках возле магазина.
Говорят, что часто выпивал,
но не так, чтобы совсем в дрезину.
Говорят, что перенёс инфаркт,
что в больнице всю весну валялся,
что молил о смерти, но не факт –
ближе к лету всё же оклемался.
Говорят, ему за шестьдесят,
но кто знает, может и поменьше?
Говорят, немного глуховат,
но зато большой любитель женщин.
Никому на свете не мешал
и ещё бы прожил четверть века…
Но вот поскользнулся и упал –
и не стало в мире человека.
В Бангкоке
Был Бангкок, изнуряющий зноем:
моторикши, такси, жуткий смог,
и солдаты, идущие строем,
от платформы метро на восток.
Ближе к ночи, в районе Патпонга,
в центре площади той, что Нана,
трансвестит в жуткой маске Кинг-Конга
пьяным вывалился из окна.
А народ продолжал веселиться,
в го-го барах снимая девчат,
чтоб сполна до утра насладиться:
двести баксов – любая подряд.
Жёлто-грязные клонги Бангкока,
храмы Будды, ночные огни…
Никаких упований на Бога,
как Помпеи последние дни.
Я на улице встретил поэта.
Помню, он, когда был молодой
в каждой строчке писал лишь про это...
А теперь шёл с седой головой.
На страницах районной газеты,
подготовив подборку стихов,
он такого накрутит про это,
что почувствуешь запах духов.
Его звали поэтом с приветом,
хоть закончил он литинститут
всё равно, как мальчишка про это
он печатал стихи там и тут.
Вот идёт он, небрежно одетый,
в тусклом свете вечерних огней.
Но стихи будут только про это...
У него до скончания дней.
Застолье
Мы весь день до полуночи пили,
как сапожники... Хуже того:
кто не мог, тех позором клеймили,
и грозились прибить одного.
Из закуски – тарелка капусты,
огурцы и батон колбасы.
«Да, не густо, но точно не пусто! –
говорил мне приятель. – Не ссы!»
И когда уже в пьяном угаре
мы сидели, не чувствуя тел,
самый трезвый в компании парень
почитать нам стихи захотел.
Он читал – мы понуро молчали,
вспоминая любимых своих...
И казалось, нет в мире печальней,
чем вот этот услышанный стих.
Совет
Я тебе скажу, а ты послушай,
помолчи и не перебивай!
Мужики покуда водку глушат –
ты в их разговоры не встревай!
Я тебе скажу, а ты послушай,
знаю, когда всё они допьют,
запоют про яблони и груши –
ну и пусть хоть до ночи поют!
Я тебе скажу, а ты послушай,
Станут материться, но ты знай:
надо отвести ребятам душу –
пусть отводят, ты их не ругай!
Я тебе скажу, а ты послушай,
когда мы останемся одни -
никого мои друзья не хуже,
я и сам такой же, как они!
Человек на улице упал
Человек на улице упал
на ступеньках возле магазина.
Говорят, что часто выпивал,
но не так, чтобы совсем в дрезину.
Говорят, что перенёс инфаркт,
что в больнице всю весну валялся,
что молил о смерти, но не факт –
ближе к лету всё же оклемался.
Говорят, ему за шестьдесят,
но кто знает, может и поменьше?
Говорят, немного глуховат,
но зато большой любитель женщин.
Никому на свете не мешал
и ещё бы прожил четверть века…
Но вот поскользнулся и упал –
и не стало в мире человека.
В Бангкоке
Был Бангкок, изнуряющий зноем:
моторикши, такси, жуткий смог,
и солдаты, идущие строем,
от платформы метро на восток.
Ближе к ночи, в районе Патпонга,
в центре площади той, что Нана,
трансвестит в жуткой маске Кинг-Конга
пьяным вывалился из окна.
А народ продолжал веселиться,
в го-го барах снимая девчат,
чтоб сполна до утра насладиться:
двести баксов – любая подряд.
Жёлто-грязные клонги Бангкока,
храмы Будды, ночные огни…
Никаких упований на Бога,
как Помпеи последние дни.