Я сидел в баре и ждал своего информатора, с которым порой встречался, по мере необходимости. Сегодня вечером он сам позвонил мне и заикающимся от волнения голосом попросил о срочной встрече; чувствовалось, парень пьян – но, впрочем, не настолько, чтобы не соображать, что делает, и поэтому я решил рискнуть потратить личное время.
Сидел, попивал кофеёк и ждал. Рассеянно поглядывал в телевизор – точнее, на электронную стену, какие нынче вошли в моду: они могли быть и гигантским цифровым телеэкраном, транслирующим одновременно любое количество программ, и зеркалом (знаете, такое электронное зеркало, в котором всё отражается не зеркально, а «правильно», словно картинка в камере), и – во внеэфирном состоянии – поверхностью с любым изображением, типа замка, леса или марсианской пустыни. Либо с анимированным узором со спецэффектами.
По новостям – по моему каналу АБВГД-news – передавали обычную для последних лет информацию; когда я говорю «по моему», то имеется в виду, что я на этот канал работаю, или, лучше сказать, на медиа-холдинг, которому среди всего прочего принадлежит и данный канал. Так вот, передавали обычную текучку: полиция, мол, обезвредила очередную банду наркоторговцев, их главарей повязали прямо в момент передачи денег; подобные события происходят сейчас чуть ли не ежедневно, власти буквально объявили войну преступности и арестовывают мафиози так быстро и в таком количестве, что слов нет.
Если так пойдёт и дальше, то наш отдел криминальной хроники скоро станет ненужным J
Информатора всё не было и не было, и я, несмотря на кофе, осоловел. День-то тяжёлый был, ничего не скажешь; работёнка у журналюги ещё та!.. Но часам к девяти мой, наконец, объявился – вырос прямо перед столиком. Я кое-как встрепенулся и, недовольный его опозданием, ворчливо предложил присесть.
Звали моего тайного агента Изя Рэпер, по крайней мере, Рэпер была его кличка – полубогемная, полукриминальная. Изя славился в определённых кругах, но за ним было так много грешков, что даже я, репортёр, сумел подцепить его на крючок и иногда подкармливал – в обмен на информацию.
Изя, маленький и тщедушный, едва держался на ногах. Неуклюже усевшись напротив меня, дыхнув алкоголем, он начал сразу же нести чушь какую-то несусветную.
– Слушай… – сказал Изя. – Я тебе такое скажу… Ты не поверишь… Но: у тебя есть деньги? Наличка, я имею в виду наличные деньги? При себе? Ты должен от них немедленно избавиться…
Я вздохнул.
– Тебе хватит денег сегодня, не переживай. Как всегда: расчёт – за информацию.
– Нет, ты не понял… – Изя слегка раскачивался и никак не мог зафиксировать себя в неподвижном положении. – На хрен мне твои деньги… Твоя наличка… Я имею в виду другое: убери от себя деньги подальше! Чтобы ничего не осталось, карманы были пустыми! Закажи, например, всем посетителям бара выпивку – и расплатись сразу… Ничего у тебя не должно остаться… Ни копеечки…
Я ещё раз вздохнул – не хватало мне очередного пьяного идиота.
– И зачем мне угощать всех сегодня? По какому случаю?
– Это… Моё… непременное условие… Иначе ни фига тебе не скажу… Не скажу… Ик!.. Ни одной бумажки себе не оставляй…
Я молча прикинул, стоит ли мне вестись на это заявление Изи. Обычно он поставлял ценные сведения – из мира тёмных личностей, так или иначе связанных с оргпреступностью. И пока выходил сухим из воды.
Ладно. Я решил, внутренне, про себя. В конце концов налички у меня было не так уж и много – я, как правило, рассчитывался везде кредитными картами, так что ущерб окажется невелик. Надеюсь, сегодняшнее сообщение пьяного Рэпера того стоит.
Выложил на барную стойку все свои деньги. Поскрёб по сусекам – не завалялось ли чего. Кредитки, понятное дело, не тронул; аккуратно застегнул карман.
Сказал бармену:
– На всё, пожалуйста, – вот тем джентльменам. И тем. И тем. Повторите то, что они уже заказали раньше. А сдачу оставьте себе.
– Ты доволен? – это я спросил уже Изю, возвращаясь к столику. Тот слегка помутневшим взглядом покосился на электронную стену-телеэкран.
– Давай пересядем подальше от неё… Бережёного Бог бережёт… Ик!..
Я терпеливо подчинился его новой прихоти. Мы уселись почти у входа.
– Ну, говори, – недовольно проворчал я. – Не томи уже…
Изя Рэпер отхлебнул заказанный мной коктейль.
– Деньги… Банкноты… Ты ведь знаешь, что их сейчас изготавливают из полимерных материалов? И знаешь про электронную бумагу и уж тем более про электронный пластик. Всякую фигню они теперь могут. Любые функции им подвластны…
Я хмуро кивнул.
– Сейчас один и тот же прямоугольник электронного пластика можно превратить в банкноту любой страны: раз! – и в обменке тебе с помощью конвертационного устройства 10 долларов обратят в 1000 йен; сам не сможешь, но за комиссионное вознаграждение специалисты, у которых лицензия, помогут. Лишь бы курс совпадал… А могут и вообще удалённо стереть банкноту, сделать из неё белую бумажку – это в тех случаях, когда кто-то с взяткой засветился, и его поимели…
Это всё я знал, прекрасно знал. Как и любой гражданин современного мира.
– Так вот… – Изя, бедный, раскачивался всё сильнее и сильнее. – Сегодня я узнал… Ты не поверишь… Ещё об одной функции электронного пластика для банкнот… Только это не афишируется… Не говорится вслух… Ты не поверишь…
Я с жалостью смотрел на моего визави, не будучи уверенным, что выпивший человек может сказать действительно что-то стоящее.
– Я потому и напился нынче вечером… Ик!
Изя наконец прекратил раскачиваться и наклонился ко мне поближе – видимо, чтобы никто другой не подслушал. Прошептал:
– Пластиковые электронные банкноты сегодня способны передавать информацию в сеть – кому надо, на специализированные засекреченные сайты. Иными словами, они работают как цифровая видеокамера и микрофон…
«Боже, – подумал я. – Человек повредился в уме».
– Нет, в самом деле… – Изя едва не заплакал. – Электроника шагнула так далеко!.. Ты знать не знаешь, что деньги, которые лежат у тебя в кармане, на самом деле – электронные средства отслеживания всего и вся. Они являются на деле тонкими, сверхгибкими мониторчиками и выполняют бесчисленное множество функций, часть из которых общественность знает, а о части – не осведомлена.
Я задумчиво уставился на свою пустую чашку.
– Ты сам-то веришь в этот бред? – спросил.
– Ха!.. – Изя Рэпер выглядел бесконечно несчастным. – А как ты думаешь, систематические облавы на банды наркоторговцев в последнее время – они производятся на основании чего? А?.. Мы-то думали, что в банды внедрены кроты – тайные полицейские агенты и соглядатаи, их сейчас пробуют отыскать в своих рядах все преступные кланы, в лихорадочной спешке; сколько своих ребят зазря положили. А разгадка-то, разгадка – совсем в другом! – Он трясущимися руками отпил из бокала ещё немного коктейля. – Обычные люди, не преступники пользуются в основном кредитками. А мафия – чёрным налом… Банкноты, не учтённые налоговыми службами, как раз для отмывания капиталов в подпольном секторе экономики. Вот для чего нужна сегодня наличка – для мелких расчётов в барах и такси, да для чёрного нала. И тут-то – на тебе! – за тобой и следят… Ну, если ты не в ладах с законом…
– Мысль, конечно, неплохая, – подумав, вынужден был согласиться я. – Но до её практической реализации технологии ещё, пожалуй, не доросли. Я же тоже кое-что понимаю в современных технических прибамбасах… Кстати, кто тебе сообщил эту фи… э-э, прости, эту информацию?
– Не могу сказать, – Рэпер испуганно оглянулся. – Единственно что – этот человек работал под прикрытием и был связан с секретными службами… Он допустил утечку информации…
– А почему – в прошедшем времени?
Изя ещё раз оглянулся – с тревогой в глазах; сейчас он был похож на затравленного суслика.
– Потому что проговорился… Нашим… Теперь капец… И я – слишком много знаю…
– Если это всё, что ты хотел сказать, то, считай, что ты выполнил свою задачу. – Я зевнул. Не ожидал от осведомителя такой буйной фантазии. М-да, пожалуй, пить ему надо меньше. – Я не могу сейчас с тобой расплатиться за сообщённые сведения, поскольку налички в карманах нет. Но можешь записать на мой счёт. Когда-нибудь же ещё встретимся J
Изя со страданием во взгляде смотрел на меня, и чувствовалось, что он на пределе отчаяния.
Молча встал со стула…
Постоял, пошатался…
Застегнул куртку.
И, втянув голову в плечи, неуверенной походкой направился к выходу – два-три шага до двери…
Я сделал вид, что отвернулся.
Не хватало ещё верить во всякий вздор, который несёт человек явственно нездоровый…
На улице Изя – я видел через стекло – понуро побрёл прочь от бара. Через полминуты, стронувшись с места, за ним бесшумно последовал приземистый чёрный автомобиль.
Не знаю почему, но у меня вдруг возникло ощущение, что я чего-то не догоняю…
***
– Извините, можно вас на минуту? – молодой человек в отличном, но неброском костюме смотрел на меня жёстким взглядом, не допускающим возражений. – Вот моя карточка, – он отвернул ворот, и я заметил мерцающий цифровой лейбл специального правительственного агента. – Пожалуйста, сядьте в машину, нам надо задать вам несколько вопросов. – И он распахнул дверь. Мы были на пустынной улице одни, под светом электронных фонарей.
Я не рискнул возразить незнакомцу.
В машине, в окружении ещё парочки таких же крепких и молчаливых парней агент приступил к допросу.
– Вы знаете такого – Айзек Галустян, по кличке Рэпер?
Я угрюмо кивнул.
– Вы встречались с ним сегодня вечером?
Кивок.
– О чём вы разговаривали?
Я пожал плечами и попытался доказать, что как журналист имею право на неразглашение источников и получаемой от них информации.
Не помогло.
Агент буравил меня взглядом, и я понимал, что сейчас – не время и не место, чтобы тягаться с противной стороной своей осведомлённостью в юридических вопросах.
– Мы говорили об арестах в мафиозных кругах… О том, что бандиты в панике и лихорадочно ищут в своих рядах шпионов, при этом расправляясь с рядовыми членами банды, не имеющими к шпионажу никакого отношения…
– Расскажите подробнее.
Я как мог, насколько позволяла фантазия, рассказал. Но о подслушивающих и подглядывающих пластиковых банкнотах не упомянул. Естественно.
Правительственный агент слушал меня со строгим выражением лица, и видно было, что он не до конца поверил.
– Помните, что если вы утаили нужную нам информацию, мы добьёмся того, что у вас будут неприятности, – напоследок пообещал он.
– А Айзек… Ну, Изя, Рэпер – вы что с ним сделали? Он на свободе? Живой?.. – я пытался хоть что-нибудь выяснить о бедняге, и на сердце у меня было неспокойно. – Почему он вас так интересует?..
Специальный правительственный агент не удостоил меня ответом.
– Помните, – повторил он. – Язык держать за зубами. И никаких контактов с вашими – теперь уже бывшими осведомителями.
Хлопнула дверь, и я очутился на улице в одиночестве. Чёрный автомобиль бесшумно отъехал от меня и пропал в глубине ночи.
Даже особое электронное освещение не могло раскрыть секрета, в каком направлении скрылась группа суровых, молчаливых силовиков…
***
– Ни в коем случае не пользуйся наличными деньгами! – говорил я Анне, перегнувшись через перила веранды, со стороны сада. Заходить в дом я не стал, а просто вызвал Анну сюда, из комнаты; сам же, как в детстве, оставался снаружи, пробравшись сквозь кусты рододендрона и прильнув к деревянному ограждению. – Почему? – спрашивала Аннушка негромким голосом, чтобы ненароком не разбудить спавших в доме родителей.
Сама она была в ночнушке, и меня это как нельзя устраивало – чтобы ничего лишнего при ней в этот момент не оказалось: ни денег, ни телефона, ни всяких гаджетов, да и вообще ничего электронного.
– Я раскрою тебе страшную тайну, – шёпотом продолжал я. – Пластиковые деньги сегодня правительством используются для прослушки и подглядывания за гражданами страны. Не думай, это у меня не паранойя; просто от одного человека я получил информацию, которая не предназначена для посторонних. Поостерегись, прежде чем открывать свою душу в присутствии подслушивающих приборов… Теперь эти, наверху, знают о нас абсолютно всё.
– А как же без денег жить?.. – Аннушка была растеряна.
– Пользуйся безналичкой, проводи операции по счетам. Ничего от этого не изменится, зато ты обезопасишь себя.
– Почему ты решил сказать мне об этом ночью?
– Не мог без тебя… Хотел увидеть, предупредить… И потом – завтра с утра у меня может быть проблемный день. Придётся подготовить эту информацию для эфира и, я думаю, что это понравится не всем. Так что лучше уж пообщаться сейчас. Вдруг я буду вне зоны доступа…
– Я тебя люблю, – сказала Аннушка. – Ты мой герой. Отважный журналист мой. Моё счастье.
– И я тебя люблю, – улыбнулся я. – Жить не могу без тебя.
– Анна!.. Анна!.. – раздался из дома заспанный мамин голос. – Кто там? С кем ты разговариваешь?..
– Ничего, мам, всё в порядке! – Анна, наклонившись, поцеловала меня и тихо добавила: – Иди скорей, пока родители окончательно не проснулись. С Богом!
Я кивнул и резво ринулся через сад, стараясь всё же не слишком шуметь. На душе у меня теперь было спокойно – хотя и без особых на то оснований, ибо завтрашний день мог принести мне славу, но – вместе с ней – кучу проблем и треволнений с головной болью.
Такова, увы, доля репортёра…
***
Шёл я осторожно, пробираясь боковыми улочками, ибо машине своей, по известным причинам, больше не доверял. Но всё было спокойно кругом – хорошо хоть полиция победила уличную преступность. Сонные дома казались сказочными в свете переливающихся огнями тротуаров; искусственные звёзды сияли над головой практически так же, как настоящие, и даже ветер – лёгкий ветерок, генерируемый специальными городскими ветродувами, казался удивительно естественным в эту очаровательную, волшебную ночь. К моему дому вёл небольшой скверик, посреди которого, увы, красовалась большая лужа – редкость в нашем городе, но что поделаешь, против природы не попрёшь. Даже в нынешнюю электронную эпоху.
Я постоянно обходил эту лужу стороной и даже привык к ней. Она мне, в общем, не мешала. Вот и сейчас я постарался обогнуть её по краю – в свете мерцающих роботов-светлячков, носившихся невысоко над землёю для услаждения взора запозднившихся горожан.
Обойти лужу мне не удалось.
С одной её стороны выросли тени – и слева и справа тоже. Оставался лишь проход напрямую, если броситься по воде.
Тени возникли из ниоткуда и стояли молча, пока я, остановившись, пребывал в замешательстве.
Вперёд, из полумрака, выступил знакомый мне молодой человек…
– Почему вы не сообщили нам всё, что вам стало известно из разговора с Рэпером? – строго спросил он, сверкая глазами. – Мы расшифровали записи, сделанные в баре в тот момент.
– Но… Я просто не отнёсся серьёзно к словам подвыпившего человека… Мало ли что он нафантазирует…
– Не лгите нам! Вы отнеслись к его словам более чем серьёзно! Доказательство тому – ваша встреча с женщиной по имени Анна у дома её родителей полчаса назад. Вспомните, от чего именно вы предостерегали её, от чего просили воздержаться?
Я стоял, как потерянный, в ночи и изо всех сил думал, что бы такое предпринять… Хорошо бы дать дёру…
– А можно вопрос? – внезапно решился я. – Откуда вы узнали о нашей с Анной беседе? Что я говорил ей, стоя у веранды? Я ведь постарался избавиться от всего, что могло записать разговор…
Специальный правительственный агент усмехнулся.
Как-то криво.
Страшно.
– Ну, если вам интересно, СЕЙЧАС я могу вам сказать. Вряд ли вы передадите кому-нибудь эту информацию.
Он помолчал, зловеще улыбаясь.
– Кредитные карты. Вы не вынули из кармана кредитные карты и не избавились от них. А ведь это тоже – электронный пластик…
Я почувствовал себя крайне неуютно. У меня похолодело всё внутри.
Но ждать дальше я не стал.
Повернулся, как кошка.
И прыгнул – в ту единственную сторону, которая была ещё свободна от человеческих теней.
Прямо через лужу.
Но лужа, блин, была большая.
И я угодил в центр её.
В воду.
В воду?
В воду?!
Там не было воды…
Я оказался на какой-то зеркальной поверхности, лишь имитирующей то, что со стороны казалось лужей.
Вокруг меня вдруг вспыхнули огни – странные, удивительные огни, и под ногами возникло что-то вроде голографических спецэффектов.
Испугаться я не успел.
Только ощутил, как земля уходит из-под ног – нет, она даже не ушла, а просто исчезла, – и я очутился в воздухе, падая, проваливаясь в сверкающую бездонную яму…
Я падал и падал, и думал только об одном: что они сделают теперь с Анной?!
Всё вокруг неслось – и время, и пространство.
Последнее, что я запомнил, – это собственные руки, сминающие на лету кредитку, Бог знает как вытащенную из кармана…
***
Теперь я нищий. Грязный нищий, в лохмотьях и покрытый струпьями, и меня считают дурачком. И живу я в маленьком пыльном городишке где-то в джунглях Латинской Америки. И просиживаю целыми днями на паперти перед входом в местный главный собор, и постоянно чешусь, и мычу – на потеху здешним босоногим ребятишкам. Иногда мне бросают монетки. Из жалости. Кидают мелочь. И с меня довольно! Я тогда подползаю к очередному грошику, и хватаю его руками, и прижимаю к сердцу с блаженной улыбкой. Люди смеются. А я…
Я рассматриваю монетку, внимательно – и аверс, и реверс, и глазами впиваюсь в отчеканенное на монете лицо.
Оно глядит на меня в ответ…
И тогда я вижу – чесссное слово, вижу! – в его взгляде нечто такое, что заставляет меня выть и страдать.
Монета наблюдает за мной, и, кажется, ей одной известно обо мне, бедном нищем, всё, что мне и самому неведомо…