***
Трансформаторная будка
у платформы без перил,
где из щели незабудка
смотрит радостно на мир.
Чёрной лентой – вправо, влево
рельсы гулкие ползут,
и на них от перегрева
жирный плавится мазут.
Рупор железнодорожный
что-то громко промычал.
Грохоча, состав порожний
мимо станции промчал.
Катят сумки на колёсах
две старухи по тропе,
что бежит среди покосов
к главной улице в селе.
Всё обычно, всё знакомо,
но, хотя скучает взгляд,
в сердце чувства, как солома,
ярким пламенем горят.
***
Последнее дело сводить с миром счёты,
ему наплевать на тебя и на них.
Живи - как живёшь, заполняя пусто́ты,
в маршрутах на картах, потёртых своих.
Что было – уплыло в туманные дали,
что будет – не знает на свете никто.
Не думай об этом и жми на педали
в своём непрестижном, как совесть, авто.
Мотай на кардан километры печали,
насвистывай песни всех смертных дорог
о грустном конце и весёлом начале,
о жизни, что ты так понять и не смог.
Люби этот призрачный мир безвозмездно,
пусть путает он все прямые пути,
когда же отыщет тебя твоя бездна –
бесстрашно в неё, словно птица лети.
***
Окна выходили на Неву,
а за ней был виден Всадник Медный,
маленькая пристань на плаву,
купол Исаакия победный,
мощный и приземистый Сенат,
грани на игле Адмиралтейства,
кораблей по праздникам парад:
образы безоблачного детства.
Меншикова обветшалый дом -
вдоль ограды заросли акаций…
Нынче он сиятельным орлом
смотрит снова после реставраций.
Много поменяла в жизни мест,
но не вышла я из-под опеки
дома, превратившегося в крест,
вросшего в судьбу мою навеки.
***
Как из чёрной плесени грибок
стены ест в запущенной квартире,
так и по стране зловонный смог
шире разрастается и шире.
Не суди! Суды все - западня.
Но ужель душа так оскудела,
что смолчит, когда и среди дня
зло уже не ведает предела?
Пир господ! Объедки с их стола
ловят холуи и шансонетки.
Блещут золотые купола,
щелкают ружейные гашетки.
Вновь народ в железный гонят строй
«господа» под окрик: - «Нищеброды!»
Хочешь - плачь, а хочешь - волком вой
на полях отеческой свободы.
***
Золотые зёрнышки
явно и тишком,
пусть клюют воробышки
с сахарным снежком.
Буду им подбрасывать
я за жменью - жмень,
станем вместе праздновать
новогодний день.
Ветки сиротливые
ёлка распушит,
тропки несчастливые
снег запорошит.
Ветер тучи снежные
сдует за бугор,
в небеса безбрежные
окунётся взор.
Золотое солнышко
утром, в ранний час,
круглое, как зёрнышко
отогреет нас.
***
Встряхнуться всей шкурой бы сразу,
чтоб пыль лихолетий слетела,
пройти по задворкам к лабазу –
побаловать душу и тело.
Рвануть за поля, за овраги,
пока сторожа не поймали,
глотнув из брезентовой фляги,
спеть песню в сердечном запале:
о небе, о море, о суше,
о жизни, несущейся мимо,
про то, что открытые души
болят часто невыносимо,
что бегством спастись ты не волен
от правды и лживого брёха,
о звоне с родных колоколен
над чащами чертополоха.
Как встарь средь реальности хмурой,
вдали от удачи фартовой,
встряхнуться бы разом всей шкурой
и снова стать к схватке готовой.
***
Любимой сестрёнке посвящаю
1
Дни трусцою бегут к рубежу,
их подсчёты мне малоприятны.
В очи Матери Божьей гляжу –
словно небо, они необъятны.
Днём, как все, понемногу грешу,
ночью правлю дневные уставы…
Угли с пеплом в душе ворошу –
нет спокойней на свете забавы.
2
Нешуточные страсти:
покорность и мятеж.
Вся жизнь прошла во власти
иллюзий и надежд.
Любовные свирели
срывали голоса,
и множились потери,
менялись адреса.
Взгляд делался всё жёстче
на этот зримый мир,
но жить не стало проще
среди чужих мерил.
Как ванты, рвались нервы,
крепившие хребет,
казалось – есть резервы,
а вышло, что их нет.
Вглубь недопетых песен
бросаю белый флаг.
Стал узок мне и тесен
телесный саркофаг.
3
Нас легко обманывали раньше,
как сейчас, - и запад и восток.
Мир погряз в предательствах и фальши,
оттого он жалок и жесток.
Снова из порожнего в пустое…
Из окошка сыростью несёт.
Ночь, ловушку новую подстроя,
рядом с ней тоску мою пасёт.
У неё таких ловушек сотни;
дни ползут по рытвинам и рвам
со двора во двор, до подвортни,
где я богу богово отдам.
Забирайте всё, что я имею,
жаль, богатств всех шиш - да ни шиша.
Ищет позабытую аллею
среди звёздных россыпей душа.
На земном двусмысленном просторе
саранча рождает саранчу.
Говорят: красиво на Босфоре,
но его я видеть не хочу.