Начну, как почти всегда, с себя. – Почему меня прямо-таки отвращала любая карточная игра, и чем азартнее, тем больше? – Думаю, от дальних следствий того, что годовалым я чуть не умер от скарлатины и после рос очень хилым. Страсти людские оказались не для меня. А в дальней перспективе не по мне оказался капитализм, реставрировавшийся на шестом десятке моей жизни. Его конкуренция, его жажда неограниченного потребления, умеющая доходить до страсти, были не для меня. Лжесоциализм меня устраивал лишь постольку, поскольку он был не капитализм: неконтрастное общество, в котором – официально, по крайней мере – было не стыдно быть бедным и неуспешным.