Они сидели в кафе. В окно заглядывало приземистое дерево с желтеющими листьями.
- Раньше здесь была наша квартира,- вдруг сказал муж.
- Где?, - не поняла она.
- Прямо здесь, в этом помещении. Вон те два окна были наши.
В этом доме мы с матерью жили во время войны, когда я был совсем маленьким.
А теперь здесь кафе. . .как-то странно. . .
Я словно переместился на машине времени из начала сороковых прошлого столетия в наши дни. Можно, наверное, и в обратную сторону прогуляться? . . .
И только он произнёс эти слова, как всё вокруг завертелось, закружилось, и он ощутил толчок, словно кто-то пнул его под зад. Он упал на мягкую прохладную землю. Ныли колени, болел левый локоть. Но он поднялся с земли и огляделся вокруг.
Был вечер, небо слегка золотилось от заходящего солнца, за углом явственно слышались скрип, лязг и редкие звонки трамваев, шум автомобилей.
Он стоял в квадрате своего двора. Из окна, вытирая кухонным полотенцем чайную чашку, за ним следила мать.
Тут он увидел, что во дворе находится не один. У песочницы стояла девочка Римма из третьей квартиры. Он спросил её каким-то чужим писклявым голосом: «А где ребята?»
- Я – ребята,- разведя руки в стороны, растерянно ответила она.
Он отвернулся: «Ну, во что играть с девчонками?», и вышел на улицу.
По проезжей части вели колонну пленных немцев, одетых в синие робы.
Их сопровождали суровые конвоиры с автоматами.
Прохожие стояли на тротуаре и, молча, смотрели им вслед.
К нему подбежал незнакомый пацан и, задыхаясь от спешки, затараторил: « У них бритовки, бритовки острые есть. Попроси у них бритовку!. . .» .
-Тебе надо, ты и проси,- ответил он пренебрежительно. А колонна уже скрылась за углом.
Он вернулся в дом. В коридоре мальчишки с жадностью ели картофельные очистки. И он за компанию присоединился к ним. Но тут приоткрылась дверь их квартиры и выглянула мать, увела домой и отругала: «Ты зачем это ешь? Они голодные, а ты-то ведь сытый!».
Мать перебивалась как могла и старалась его кормить более-менее. Им отец высылал часть своего офицерского жалованья, и они имели возможность некоторые продукты покупать на рынке.
Вскоре она собралась и куда-то ушла, закрыв его на ключ. Вернулась только к вечеру с незнакомой говорливой женщиной. Они долго пили чай на кухне. Он всё ждал, когда, наконец, она уйдёт. Но тётка никуда не ушла, она осталась у них ночевать.
Просыпаясь ночью, он видел, как она торопливо шарила в их сундуке. Хотел спросить, что она ищет. Но снова заснул.
Утром мать была в ярости. Эта незнакомая женщина, которую она из жалости пустила переночевать, украла из сундука её лучшее платье. И мать не знала, где её искать.
Но случай помог. Буквально через день она встретила воровку на улице в украденном платье. На глазах у изумлённых прохожих она содрала с неё своё платье и ушла удовлетворённая.. .
После отбытия отца на фронт, они переехали с улицы Ленина в этот трёхэтажный кирпичный дом дореволюционной постройки по улице Октябрьской Революции, 3. В квартире были высокие потолки, высокие окна. Но было холодно.
Они бросали в ненасытную пасть буржуйки всё, что горело, но тепла она давала мало. Да и дрова надо было экономить.
В подвале их дома размещался овощной склад, там хранились солёные помидоры в больших деревянных бочках. А во дворе постоянно сушились тёмные мокрые бочки, источающие резкий дразнящий аромат укропа.
Как-то вышли они с ребятами во двор погулять, видят: лежит помидорка. Видно грузчики обронили. И стали гонять её по двору как мячик. А потом одному мальчику приспичило и он помочился на неё, из хулиганства, конечно.
А в это время мимо проходил нищий старик. Увидел помидорку, поднял с земли и съел.
А они, как языки проглотили, ничего не успели ему сказать. . .
Жили они в самом центре города. Неподалёку от дома находился сквер им. Ленина, а в сквере был фонтан. Они часто там гуляли. Обычно одни, без взрослых, хотя им было по три-четыре года отроду. Много разных историй, хороших и плохих, произошло с ними в этом сквере.
Однажды сидели они с другом Генкой на краешке фонтана, а сзади подкралась девочка Юля и столкнула их в воду. Он наглотался воды, но самостоятельно вылез, а его друг чуть не утонул.
Генка хватался за края фонтана, пытаясь выбраться, но его рука почему-то постоянно соскальзывала.
Когда он выбрался сам, то вытащил Генку.
День был жаркий. Они сидели на скамейке и сушили одежду. Дома всё равно никого не было. А ключ от квартиры мать уносила с собой.
В сквере по дорожкам, усыпанным гравием, гуляла девочка в белоснежном нарядном платьице. И вдруг, нечаянно посадила пятно и очень расстроилась: платье жалко и мама ругать будет.
Пробовала оттереть водой – ничего не получалось.
Тут подошла к ней подружка и сказала: «А давай, постираем!»
Девочка сняла платье и стала стирать его в фонтане.
После этой стирки белоснежное нарядное платье превратилось
В грязную серую тряпку.
- Ну, теперь-то ей точно всыпят,- деловито сказал Генка, внимательно наблюдавший за этой сценкой.
Его друг, Генка Заболоцкий, жил на втором этаж. Он был очень инициативный шустрый парнишка. С ним постоянно случались разные истории. То он из окна со второго этажа вывалится и сломает ногу, то на трамвае на другой конец города уедет, и его все ищут.
Как-то играли они во дворе, а потом им стало скучно. Вот Генка и предложил: «Пойдём на речку!». И пошли. А было им года по три. Перешли дорогу. Вышли на улицу Цурюпа. . .Там им повстречался незнакомый мужчина.
Мужчина бодро спросил: «Куда идёте, малыши?!» . А Генка и отвечает: «На речку, на лодке кататься!». Он их завернул, проводил до дома и строго наказал: «Никуда не ходите!».
Генка прожил недолго. Его мать, по – видимому, такая же взбалмошная, повезла его по военным дорогам в нетопленных вагонах в Ташкент – город хлебный. По дороге он простудился и умер от воспаления лёгких.
Население Уфы в годы войны было разбавлено творческой и научной интеллигенцией, эвакуированной из столичных городов.
В их доме жила девочка Оля, эвакуированная из Ленинграда. У неё были белокурые косички и нарядные платья. Её мама, тётя Рита, была очень добрая и приветливая. Она часто заходила к ним. Иногда приводила с собой дочку. Ему нравилось играть с Олей.
Когда они уезжали, Оля подарила ему на память большую гладкую морскую раковину в тёмных пятнышках. Если её прижать к уху, то слышался шум далёкого моря.
Он подолгу слушал шум этого моря, которое никогда не видел, и думал об Оле.
Ему было досадно, что он-то не догадался сделать ей ответный подарок.
И Оля скоро забудет о нём. Ведь ей ничто не будет напоминать о его существовании.
Его часто оставляли дома одного. Ему было скучно. Игрушки надоедали, он подходил к окну и подолгу смотрел на улицу.Там кипела жизнь: куда-то шли люди, проезжали автомобили - эмки, лошади, запряжённые в телеги, тарантасы с седоками, зеленели деревья. . .
Ещё он любил смотреть на дом, расположенный напротив. Дом был двухэтажный, с крышей, крытой листовым железом. В этом доме жила тётенька, зубной врач, на её двери красовалась блестящая медная табличка, на которой было выбито : "Стоматолог частной практики Боровая - Нейман". Она за рубль удаляла детям из их дома расшатавшиеся молочные зубы.
И вот однажды, он смотрел, смотрел на крышу этого дома и вдруг увидел, как по самому коньку шагают важные гномики в смешных колпачках.. . .
Но тут стукнула входная дверь, пришла мать и разбудила его. . .
Он очень боялся оставаться один, ему не нравилось, когда его закрывали на ключ. Пустота и тишина давили на детское сознание и он цеплялся за мать.
Когда она уходила, он обычно пытался придержать входную дверь. Так поступил и на этот раз. Но дверь неотвратимо захлопнулась, прижав со всего маха его мизинец.
Мать, услышав его громкий отчаянный плач, вернулась. Мизинец был расплющен в лепёшку.
Они побежали к врачу. . .
-Что, что ты говоришь? Я не расслышала, какой мизинец?
Он открыл глаза. По-видимому, он слишком глубоко погрузился в воспоминания.
- А, мизинец . .. В детстве, мать, когда уходила, второпях хлопнула дверью и нечаянно прижала мой мизинц. . .Но, ничего.. . .видишь, он цел! Восстановился с возрастом. . .
23.9.2011 г.
- Раньше здесь была наша квартира,- вдруг сказал муж.
- Где?, - не поняла она.
- Прямо здесь, в этом помещении. Вон те два окна были наши.
В этом доме мы с матерью жили во время войны, когда я был совсем маленьким.
А теперь здесь кафе. . .как-то странно. . .
Я словно переместился на машине времени из начала сороковых прошлого столетия в наши дни. Можно, наверное, и в обратную сторону прогуляться? . . .
И только он произнёс эти слова, как всё вокруг завертелось, закружилось, и он ощутил толчок, словно кто-то пнул его под зад. Он упал на мягкую прохладную землю. Ныли колени, болел левый локоть. Но он поднялся с земли и огляделся вокруг.
Был вечер, небо слегка золотилось от заходящего солнца, за углом явственно слышались скрип, лязг и редкие звонки трамваев, шум автомобилей.
Он стоял в квадрате своего двора. Из окна, вытирая кухонным полотенцем чайную чашку, за ним следила мать.
Тут он увидел, что во дворе находится не один. У песочницы стояла девочка Римма из третьей квартиры. Он спросил её каким-то чужим писклявым голосом: «А где ребята?»
- Я – ребята,- разведя руки в стороны, растерянно ответила она.
Он отвернулся: «Ну, во что играть с девчонками?», и вышел на улицу.
По проезжей части вели колонну пленных немцев, одетых в синие робы.
Их сопровождали суровые конвоиры с автоматами.
Прохожие стояли на тротуаре и, молча, смотрели им вслед.
К нему подбежал незнакомый пацан и, задыхаясь от спешки, затараторил: « У них бритовки, бритовки острые есть. Попроси у них бритовку!. . .» .
-Тебе надо, ты и проси,- ответил он пренебрежительно. А колонна уже скрылась за углом.
Он вернулся в дом. В коридоре мальчишки с жадностью ели картофельные очистки. И он за компанию присоединился к ним. Но тут приоткрылась дверь их квартиры и выглянула мать, увела домой и отругала: «Ты зачем это ешь? Они голодные, а ты-то ведь сытый!».
Мать перебивалась как могла и старалась его кормить более-менее. Им отец высылал часть своего офицерского жалованья, и они имели возможность некоторые продукты покупать на рынке.
Вскоре она собралась и куда-то ушла, закрыв его на ключ. Вернулась только к вечеру с незнакомой говорливой женщиной. Они долго пили чай на кухне. Он всё ждал, когда, наконец, она уйдёт. Но тётка никуда не ушла, она осталась у них ночевать.
Просыпаясь ночью, он видел, как она торопливо шарила в их сундуке. Хотел спросить, что она ищет. Но снова заснул.
Утром мать была в ярости. Эта незнакомая женщина, которую она из жалости пустила переночевать, украла из сундука её лучшее платье. И мать не знала, где её искать.
Но случай помог. Буквально через день она встретила воровку на улице в украденном платье. На глазах у изумлённых прохожих она содрала с неё своё платье и ушла удовлетворённая.. .
После отбытия отца на фронт, они переехали с улицы Ленина в этот трёхэтажный кирпичный дом дореволюционной постройки по улице Октябрьской Революции, 3. В квартире были высокие потолки, высокие окна. Но было холодно.
Они бросали в ненасытную пасть буржуйки всё, что горело, но тепла она давала мало. Да и дрова надо было экономить.
В подвале их дома размещался овощной склад, там хранились солёные помидоры в больших деревянных бочках. А во дворе постоянно сушились тёмные мокрые бочки, источающие резкий дразнящий аромат укропа.
Как-то вышли они с ребятами во двор погулять, видят: лежит помидорка. Видно грузчики обронили. И стали гонять её по двору как мячик. А потом одному мальчику приспичило и он помочился на неё, из хулиганства, конечно.
А в это время мимо проходил нищий старик. Увидел помидорку, поднял с земли и съел.
А они, как языки проглотили, ничего не успели ему сказать. . .
Жили они в самом центре города. Неподалёку от дома находился сквер им. Ленина, а в сквере был фонтан. Они часто там гуляли. Обычно одни, без взрослых, хотя им было по три-четыре года отроду. Много разных историй, хороших и плохих, произошло с ними в этом сквере.
Однажды сидели они с другом Генкой на краешке фонтана, а сзади подкралась девочка Юля и столкнула их в воду. Он наглотался воды, но самостоятельно вылез, а его друг чуть не утонул.
Генка хватался за края фонтана, пытаясь выбраться, но его рука почему-то постоянно соскальзывала.
Когда он выбрался сам, то вытащил Генку.
День был жаркий. Они сидели на скамейке и сушили одежду. Дома всё равно никого не было. А ключ от квартиры мать уносила с собой.
В сквере по дорожкам, усыпанным гравием, гуляла девочка в белоснежном нарядном платьице. И вдруг, нечаянно посадила пятно и очень расстроилась: платье жалко и мама ругать будет.
Пробовала оттереть водой – ничего не получалось.
Тут подошла к ней подружка и сказала: «А давай, постираем!»
Девочка сняла платье и стала стирать его в фонтане.
После этой стирки белоснежное нарядное платье превратилось
В грязную серую тряпку.
- Ну, теперь-то ей точно всыпят,- деловито сказал Генка, внимательно наблюдавший за этой сценкой.
Его друг, Генка Заболоцкий, жил на втором этаж. Он был очень инициативный шустрый парнишка. С ним постоянно случались разные истории. То он из окна со второго этажа вывалится и сломает ногу, то на трамвае на другой конец города уедет, и его все ищут.
Как-то играли они во дворе, а потом им стало скучно. Вот Генка и предложил: «Пойдём на речку!». И пошли. А было им года по три. Перешли дорогу. Вышли на улицу Цурюпа. . .Там им повстречался незнакомый мужчина.
Мужчина бодро спросил: «Куда идёте, малыши?!» . А Генка и отвечает: «На речку, на лодке кататься!». Он их завернул, проводил до дома и строго наказал: «Никуда не ходите!».
Генка прожил недолго. Его мать, по – видимому, такая же взбалмошная, повезла его по военным дорогам в нетопленных вагонах в Ташкент – город хлебный. По дороге он простудился и умер от воспаления лёгких.
Население Уфы в годы войны было разбавлено творческой и научной интеллигенцией, эвакуированной из столичных городов.
В их доме жила девочка Оля, эвакуированная из Ленинграда. У неё были белокурые косички и нарядные платья. Её мама, тётя Рита, была очень добрая и приветливая. Она часто заходила к ним. Иногда приводила с собой дочку. Ему нравилось играть с Олей.
Когда они уезжали, Оля подарила ему на память большую гладкую морскую раковину в тёмных пятнышках. Если её прижать к уху, то слышался шум далёкого моря.
Он подолгу слушал шум этого моря, которое никогда не видел, и думал об Оле.
Ему было досадно, что он-то не догадался сделать ей ответный подарок.
И Оля скоро забудет о нём. Ведь ей ничто не будет напоминать о его существовании.
Его часто оставляли дома одного. Ему было скучно. Игрушки надоедали, он подходил к окну и подолгу смотрел на улицу.Там кипела жизнь: куда-то шли люди, проезжали автомобили - эмки, лошади, запряжённые в телеги, тарантасы с седоками, зеленели деревья. . .
Ещё он любил смотреть на дом, расположенный напротив. Дом был двухэтажный, с крышей, крытой листовым железом. В этом доме жила тётенька, зубной врач, на её двери красовалась блестящая медная табличка, на которой было выбито : "Стоматолог частной практики Боровая - Нейман". Она за рубль удаляла детям из их дома расшатавшиеся молочные зубы.
И вот однажды, он смотрел, смотрел на крышу этого дома и вдруг увидел, как по самому коньку шагают важные гномики в смешных колпачках.. . .
Но тут стукнула входная дверь, пришла мать и разбудила его. . .
Он очень боялся оставаться один, ему не нравилось, когда его закрывали на ключ. Пустота и тишина давили на детское сознание и он цеплялся за мать.
Когда она уходила, он обычно пытался придержать входную дверь. Так поступил и на этот раз. Но дверь неотвратимо захлопнулась, прижав со всего маха его мизинец.
Мать, услышав его громкий отчаянный плач, вернулась. Мизинец был расплющен в лепёшку.
Они побежали к врачу. . .
-Что, что ты говоришь? Я не расслышала, какой мизинец?
Он открыл глаза. По-видимому, он слишком глубоко погрузился в воспоминания.
- А, мизинец . .. В детстве, мать, когда уходила, второпях хлопнула дверью и нечаянно прижала мой мизинц. . .Но, ничего.. . .видишь, он цел! Восстановился с возрастом. . .
23.9.2011 г.